— Ну все, хватит, — сказала Вероника, подходя к нему с букетом. — Я уже убедилась, что вы действительно мужчина с комплексами.

Александр жалко улыбнулся — это был провал.

— Едем ко мне, — твердо сказала Вероника. Он подумал, что ослышался.

— Если мы в ближайшие полчаса не поставим их в воду, — сказала Вероника, указывая на цветы, — их останется только выбросить.

После раскаленных улиц и удушающего, претендующего на родство с газовыми камерами транспорта квартира Вероники напомнила ему оазис. Среди всепроникающей жары прохлада в ней сохранялась благодаря жалюзи, которые закрывали окна, и беспрерывно работающему кондиционеру. Пока Вероника предпринимала меры по спасению букета — наливала воду в вазу и ставила цветы, Александр, растянувшись в кресле, рассматривал обстановку и все больше убеждался, что, оказывается, можно создать земной рай в отдельно взятой квартире. Мебели был минимум, но она вся была настолько изящна и современно-утилитарна, что прибавить ничего было нельзя. Пол был устлан благородно-серебристым покрытием, под цвет стен с мелким, почти незаметным рисунком. Благодаря такому продуманному фоновому исполнению комната выглядела огромной и даже глубокой. Но больше всего понравилась Александру растительность, которая в декоративных горшках и горшочках располагалась прямо на полу. Это были не примитивные вьюнки и алоэ, которыми изобиловала квартира Ксении. Всевозможные кактусики, дружно разродившиеся цветками самых сочных тонов, выстроились вдоль стен четкой линией. В углах комнаты стояли большие вазоны с дивными растениями, листья которых были похожи на длинные волосы. И как апофеоз всего этого великолепия — уходящая под потолок пальма в массивном контейнере темного дерева, украшенном резным африканским орнаментом.

— Мне это нравится, — сказал Александр, указывая на растения, когда Вероника с вазой в руках вошла в комнату.

— Мне тоже.

Вероника выбрала место и поставила вазу на низенький журнальный столик. Потом вернулась на кухню, и через несколько минут оттуда донесся запах настоящего хорошего кофе.

— Честно говоря, мне не по себе, — признался Александр, когда она подала ему чашку с ароматнейшим напитком.

Вероника приподняла брови.

— Мне кажется…

Он на мгновение замялся, решая: не повредит ли ему то, что он собирается сказать? Но все-таки продолжил:

— Мне кажется, что у меня никаких шансов.

— Почему вы так думаете? — спокойно спросила Вероника. — Комплексы?

— С вашим вкусом? — Александр кивнул на строгую череду кактусиков под стеной.

— Мужчина — не цветок, — возразила Вероника. — Или вы претендуете?

— Я мог претендовать только на звание кактуса, — сказал Александр. — Если бы не видел ваших.

Вероника отставила свою чашку, легко поднялась и присела возле маленьких вазончиков. Потом призывно махнула рукой. Александр подошел и присел совсем близко, чувствуя свежий тонкий запах волос и кожи Вероники. Она протянула руку и поочередно коснулась нескольких пузатых красавчиков.

— Видите, колючки. — Она серьезно, снизу вверх посмотрела на него. — Но это только сверху. На самом деле это очень ранимые растения.

— Наверное, они скрывают под колючками свои комплексы, — предположил Александр, как обычно использовав вместо колючки шутку.

— Ты ненормальный, — определила Ксения.

— Ну так что же? — не желая ввязываться в какие бы то ни было дебаты, сразу же согласился Александр.

Он сидел за компьютером и даже не повернулся, показывая, что очень занят написанием статьи. Статья была «негорящей», времени для ее подготовки было еще хоть отбавляй, но Ксения этого, слава Богу, не знала, поэтому Александр, с почти чистой совестью, продолжал шлепать по клавишам клавиатуры. В конце концов, работа — не место для разговоров на личные темы.

Ксения, обидевшись, также вперила взгляд в монитор и стала делать правки. Александр искоса взглянул ей в спину. Спина была напряженной, и острые лопатки выпирали демонстративно-возмущенно. В ударах по клавиатуре слышалось негодование. Александр попытался абстрагироваться и «закрылся» от фурии, источающей в пространство раздражение, воображаемой кирпичной стеной. Потом подумал и заменил кирпичи на гранит.

Но минут через пятнадцать Ксения разбила это «укрепление» даже не на гранитные осколки, а в пух и прах.

— Если ты сейчас же не одумаешься… — с угрозой в голосе предупредила она.

— Вначале определись, чего ты хочешь, — сказал Александр. — С тобой трудно разговаривать.

Он знал, чего она хочет — чтобы он сейчас же и немедленно выложил ей, как прошла встреча с Вероникой, что он думает по этому поводу и, главное, что собирается делать дальше. Он чувствовал, что не прав, ведь не далее как два дня назад они договорились посвящать друг друга во все подробности. Но все то, о чем они договаривались два дня назад, сегодня казалось ему несерьезной игрой. Ему не хотелось говорить с Ксенией о Веронике. Он даже чувствовал, что не вправе этого делать, потому что это не по-мужски и будет не чем иным, как сплетней. Но это было не все. Александр никогда не был суеверным, но сейчас что-то внутри зудело тихо и настырно: «Чтобы не сглазить».

— Ну хорошо, — вдруг примирительно согласилась Ксения. — Не хочешь говорить — не надо. Мне же легче.

Она выключила компьютер, достала из сумки косметичку, прислонила к монитору зеркальце и стала приводить себя в порядок — до конца рабочего дня оставалось минут пятнадцать. Длинные ресницы стали еще длиннее, голубоватые тени сделали глаза глубже и загадочнее, кожа благодаря составу из тюбика приобрела бархатистость. Тон новой помады — немного темнее, чем она пользовалась обычно, подчеркнул нежную чувствительность губ. Последний штрих — расческой по густым волосам. Вопросительный взгляд в зеркало, и потом удовлетворенный ответ: «Ах, как наша Варенька красавицей была!»

Он не поверил в то, что она смирилась вот так просто, даже не попытавшись вытрепать ВСЕ его нервы. Александр искоса взглянул на подозрительно довольную спину Ксении.

Он должен был догадаться. Его отказ рассказывать о встрече с Вероникой давал ей полное право ничего не говорить ему. «Мне же легче», — призналась она. Вне сомнения, она только сделала вид, что расстроена его вероломством, но на самом деле… И эта новая помада… Александр закрыл файл, почувствовав, что на работе уже все равно сосредоточиться не удастся.

Пока Ксения, закончив «художественную роспись по лицу», собирала в косметичку бесчисленные тюбики и щеточки, он перебирал в уме все письма, которые она ему показала. Безусловно, пока он был занят Вероникой, она сделала выбор и, может быть, уже созвонилась с очередным кандидатом. Александр ничего не имел против, но с ее стороны это было нечестно. Да, он не хотел докладывать ей о своей удаче с Вероникой, но… Но Ксения выбрала это письмо, руководствуясь своим знанием женской психологии, что в конечном результате помогло избежать прокола. И она же наплевала на его право помочь ей. Александр сосредоточился и попытался определить: автору какого письма она все же отдала предпочтение? Для кого эта новая помада? Порывшись в памяти, он разозлился, потому что не смог определить даже приблизительно, кто из претендентов мог ее заинтересовать. Мало того, получалось, что все они ей не пара, потому что неинтересны и даже ничтожны. «Ничего удивительного, — оправдал он себя. — Одиноких женщин намного больше, чем таких же мужчин. К тому же какой нормальный мужчина будет знакомиться через газету?» Он вспомнил, что сам, не далее как две недели назад, дал такое объявление. Но тут же оправдался: во-первых, сделал он это под давлением Ксении, во-вторых, она сама частенько указывала, что он «трудный субъект». Нет, он не исключал роль случая, но пытаться найти «достойного мужчину» по газетному объявлению — все равно что ловить рыбу в мутной воде: трудно и, главное, абсолютно никакой гарантии, что прямо в руки тебе не прыгнет какая-нибудь рыба-игла или даже электрический скат. Он вспомнил «рыбака» и разозлился на Ксению. То были еще цветочки, неизвестно, на что она может нарваться в этот раз.