Всё это очень настораживало, оттого, глядя в спину удаляющееся юноши, человек не переставал напряженно размышлять над услышанным. И продолжал сжимать пушку в руках.

***

Передернув затвор, Дани установил интенсивность огня на максимум и выпустил длинную очередь в стену какой-то комнаты, где он оказался по случаю. "Дьяволы и бесы!" – в сердцах выругался конфедерат и ничуть не покривил душой. Это были первые выстрелы сделанные сержантом за время проведения нынешней операции. Ещё бы! Теперь он не какой-то там младший сержант разведывательной ладони, теперь ему не по статусу торчать на линии огня – пусть другие гибнут. "Дьяволы, дьяволы и треклятые бесы!" – тактический шлем с панорамным экраном валялся на полу, Дани уже тошнило от вида разворачивающейся бойни, от вида крови текущей рекой…

Да, это было трусостью – и Дани не скрывал от себя, что смалодушничал, что не сумел заставить себя досмотреть "представление" до конца. Плевать!

Магазин опустел, раздался короткий, сухой щелчок, пульсар перестал содрогаться в руках. "Дерьмо, дерьмо и ещё раз дерьмо!" – рука, машинальным движением, нажала на кнопку автоматического сброса магазина и метнулась к поясу за следующим. Перезарядив и снова взведя оружие, он нажал на курок, и по изувеченной стене ударила ещё одна очередь сверхплотных керамических дротиков вырывавших целые куски из древнего каменного монолита.

Когда боезапас иссяк Павилос, не задумываясь, заменил его новым и продолжил бесцельный расстрел стены. А затем ещё раз, и ещё, ещё… Он остановился, сумел заставить себя остановиться лишь, когда запас дротиков совершенно иссяк. И всё это время он ругался и сыпался проклятиями, обращаясь… Он и сам не знал на кого направлен его гнев. Точно не на техников – несчастные ублюдки, повинные только в том, что оказались не там где и когда было нужно. Не на конов – его подчиненных, вынужденных выполнять приказы. Даже не на Сераписа, будь он трижды проклят, Александера, и уж подавно не на его ручную обезьянку – Гермагена. Хотя сержант с удовольствием удавил бы гроссмейстера собственными руками и потом до конца дней считал бы этот поступок самым лучшим жизни!

Тогда может на себя? Судьбу? Рок… Всё неправильно. Не так как должно быть, совсем не так, но…

Что ж… Разве он не получил того чего хотел, о чем мечтал долгие годы? Разве он не достиг ранга сержанта, разве не оказался "под крылышком" одного из дюжины самых могущественных людей филиала? Не оказался причастным к тайнам избранных? Не исполняет свой долг?.. Только вот почему чувствует он себя, при всём при этом, едва ли не хуже, чем после гибели своих парней в Тартре. Тогда он знал, что их гибель – его вина. И знал, что наказание последует. Но был спокоен… Теперь же… Теперь он просто исполняет свой долг: честно, бестрепетно, полностью…

Исполняет ли? Дани в очередной раз выругался. Ах, как жаль, что закончились дротики! На той стене ещё так много не расстрелянного места… В этом его долг? Бесцельно стрелять по стене?..

Скривившись, будто обожрался недозрелой хурмы, Павилос отвернулся и принялся, словно загнанный зверь, мерить резкими шагами комнату – пусть не стрельба, но хоть какое-то, будь оно трижды проклято, действие. Хоть какое-то!

***

Александер резко остановился, вскинул руку в предупреждающем жесте и Гермаген тут же, припав на одно колено, принялся водить дулом разрядника – любимейшего своего оружия – из стороны в сторону выискивая того, чьё присутствие насторожило высокого ваятеля. Работая в паре, как давно привыкли, они переставали быть двумя совершенно не схожими меж собой людьми. Они становились одним сокрушающим все, что оказывалось на пути, целым. Они не нуждались в разговорах и обсуждениях, их действия даже не дополняли друг друга – они являлись продолжением, автоматическим, рефлекторным.

– Не здесь, – тихим, ровным голосом проговорил Серапис и мягким кивком указал на ближайшую дверцу…

Гермаген плавно скользнул к двери и ударом бронированной ноги снёс её, точно она была картонной, после чего, перекувыркнувшись через голову, мячиком вкатился в комнату. Оказавшись внутри, он не стал немедленно подниматься, вместо этого застыл на одном колене и наставив дуло разрядника прямо перед собой дожидаясь распоряжений Александера. За его спиной Серапис также вошедший внутрь и, скрупулезно изучая комнату, оказавшуюся одной из лабораторий, медленно ворочал головой.

– Там, – после продолжительного молчания, проговорил ваятель, указав рукой на один из массивных металлических шкафов, занимавших всю дальнюю от входа стену.

"В шкафу?" – одними губами, изумлённо переспросил Гермаген.

Увидев подтверждающий кивок своего патрона, он неторопливо приблизился к шкафу, перехватил поудобнее разрядник, и мгновенно сформированным плетеньем распахнул дверь, тут же ткнув внутрь дуло. Но сразу же торопливо отпрыгнул и с шумом втянул в себя воздух.

– Ну наконец-то! – истерично взвизгнула совершенно лысая голова покоящаяся на средней полочке. Суматошно вращая глазами в попытке как можно лучше разглядеть своих спасителей, она беспрестанно щёлкала зубами и постоянно причмокивая. – Я уж думал вы про меня забыли, бросили! А я, между прочим, ещё не очищался после…

– Огонь и Тьма! – от изумления Гермаген совершенно опешил и, даже, чего с ним не происходило много, много лет, позабыл про свою всегдашнюю ругань. – Ты?! Какого сраного… – опомнился он через некоторое время, – …рожна ты тут делаешь, долбанный придурок?! Твоё место…

– Ты знаешь этого… это? – прервал тираду гроссмейстера Серапис, приблизившись к шкафу и указывая на сферу.

Гермаген жестко выругался.

– Ещё бы! Как будто ты не знаешь. Это же наш драгоценный "Райнбор" – будь он трижды неладен! – сам мозгляк Суффо, собственной пустоголовой башкой!

– Я не пустоголовый! – возмутился фассор. Теперь, он, пусть и с опозданием, опознал пришельцев и очень, очень испугался.

Кон Александер пристально уставился на моргающую голову.

– Фассор? – узнавание никак не отразилось на лице шанарет`жи, да и голос его ничуть не потеплел. – Почему вы находитесь здесь? Кажется, наш договор вполне недвусмысленно предписывал…

– Меня украли! – не дав договорить Александеру, пропищал Суффо. – Эти подлые, вероломные, недалёкие, корыстолюбивые…

– Замолчите, фассор, – словно удар хлыста прозвучал ровный голос ваятеля.

Гермаген, тяжело дыша сверлил глазами техника.

– И чего с ним делать? – по голосу гроссмейстера вполне отчетливо читалось что, будь его воля, судьба фассора оказалась бы отнюдь не счастливой. И Суффо, в те короткие мгновенья, когда его глаза смотрели в непроницаемое забрало шлема конфедерата – это отчетливо понял.

– Я не виноват, не виноват, клянусь Силой! Я всё делал, как мы договаривались! – истерично взвыл он. – Это всё Сикуро! Я и помыслить не мог…

– Помолчите, фассор, – вновь повторил Александер, тоном способным заморозить солнце. – В данную конкретную минуту я как раз решаю, стоит ли вам продолжать своё существование или же ваше дальнейшее бытие, как и в случае приснопамятного "Райнбора", – нежелательно. – Он помолчал, немного. – Возможно… будет лучше избавить вас от неудобств связанных с физическим бытием, – фассор попытался было что-то сказать, но ваятель одним лишь взглядом заставил того умолкнуть. – Помолчите, не усугубляйте своего и без того незавидного положения!