– Пожалуйста, – длиннопалая, изящная ладонь легла на руку Безымянного, сжимающего занесенный над головой дрожащего монстра меч. Он не заметил, как А`Ани появилась в комнате, когда успела приблизиться к нему. Тихое, размеренное дыхание женщины прошлось по его щеке, волнуя кровь куда больше, чем вид побежденного врага. – Прошу вас, остановитесь.
– Но вы же сами… – голос сорвался на полупридушенный хрип, причиной которого стали вовсе не усталость или перенапряжение. – Только один выйдет отсюда…
– Для него, – женщина опустила вторую ладонь на голову тихонько поскуливавшей твари – и, о диво, та немедленно успокоилась, как собака, почувствовавшая уверенную руку хозяина. – Это единственное условие для него. Он не может иначе. Но вы можете…
– А оно остановилось бы? – зло бросил человек, всё ещё не опуская меча. Он и сам не очень понимал, что с ним происходит, почему жалость женщины к поверженному монстру так его раздражает.
– Нет, – тихо отозвалась А`Ани. – Но ведь вы не он .
Женщина провела рукой по морщинистой щеке монстра и в глазах существа на миг проступило какое-то очень человеческое чувство… Узнавание? Боль? Безымянный так и не смог понять, что это было: тень разума исчезла из блеклых, оплывших жиром глаз так же внезапно, как и появилась.
– Шай`тару эво де смати, лэ`эгу да чтавни`ам Йо`Ван, лэ`эгу да чтавни`ам. Он не понимает общий язык, – женщина обернулась к Безымянному. – Теперь, – она сделала особое ударение на этом слове, – раньше было иначе…
– Хотите сказать, что эта тварь раньше понимала общий язык? – всё ещё держа меч занесенным над головой монстра, поинтересовался Безымянный. Про себя же он и мысли не допускал, что подобная образина способна воспринимать хоть какой-то язык. Животное, зверь, выведенный с одной целью: грызть и рвать в клочья любого, на кого укажет хозяин!
– Раньше он не был бессловесной, лишенной разума тварью, – А`Ани поднялась с колен и, церемониально поклонившись человеку, произнесла: – Позвольте представить вам, лейн Александер, основателя и до недавнего времени главу нашего клана, Второго Сподвижника и возлюбленного ученика, благословленного самим Сати`мо на`Квайем, высокочтимого Йо`Ванна та`ас Сикуро.
Меч дрогнул. Совсем чуть-чуть. Человек! До недавнего времени ЭТО было человеком! Огонь и Тьма, кем же надо быть, чтобы превратить своего собственного собрата в нечто подобное?! Безумие! И он согласился работать на этих… этих… этих чудовищ! Монстров, в тысячу раз более страшных, чем та бессловесная тварь, что сейчас корчилась у его ног. Меч растаял. Безымянный развоплотил нанитовое оружие – в нем нет больше нужды. Он передумал убивать своего недавнего противника. Хотя по горлу стоявшей рядом с ним женщины он прошелся бы клинком с немалым удовольствием – это была ещё одна причина, почему он позволил мечу вернуться в накопитель. Зачем искушать себя?
– Спасибо, – едва слышно прошептала женщина.
– За что? – Безымянный отвернулся.
– За проявленное сострадание. Вы имели полное право нанести "вэни то дару" – завершающий удар милосердия, как вы говорите.
Безымянный зло ощерился. Не от слов женщины. От той непередаваемой иронии, что стояла за ними. И в то же время что-то насторожило его, что-то было в этом разговоре, нечто, что он упустил, не обратил внимания и… Он мысленно вернулся к началу беседы: слова, жесты, мимика А`Ани – всё не то. Но что-то ж было! Что же? "…представить вам, лейн Александер… Йо`Ванна та`ас Сикуро." Вот оно!
Безымянный крутанулся на месте и с ненавистью взглянул на женщину.
– Сикуро? Вы сказали, его зовут Йо`Ванна та`ас Сикуро? Но это же имя носит и…
– Да, – А`Ани, медленно кивнула. – Вы правы… Он был… есть, отец Ви`атела и…
– Если Ви`ател – его сын, то как же он мог допустить это?.. – задохнувшись от негодования, Безымянный ткнул рукой в дрожащее существо и от отвращения сморщился. – Это надругательство… Если бы мой отец…
– То что? – холодно спросила А`Ани. – Что бы вы сделали? Убили бы его? Избавили бы от страданий одним ударом меча? Таков был бы ваш выбор?
– Таков был бы выбор любого человека, наделенного истинным состраданием! – рявкнул Безымянный.
– Любого эгоиста, хотите вы сказать, – чем больше ярости звучало в голосе человека, тем холоднее становилась речь А`Ани. Последние же слова женщины дышали стужей самой Бездны. – Вы называете смерть – милосердием, избавлением? Вы настолько самоуверенны и спесивы, что берете на себя ответственность за выбор жить или умереть? Кто дал вам такое право? Кто назначил быть последним судьей? Что вообще вы знаете о жизни и смерти? Конфедерация… – вся гамма оттенков, все мыслимые определения, всё что заключено в слове "презрение", – всё это было вложено А`Ани в последнее слово, всё, и ещё намного большее. – Вы назначили себя и судьями, и палачами, мечущими законы и смерть, как рыбы – икру! Вы уничтожаете без жалости, без раздумья, без тени сомнения в собственной правоте! Убиваете по малейшему поводу и правых, и виноватых, вы даже самих себя не жалеете! Фанатики, вы все просто проклятые фанатики, убежденные в собственной избранности! Только вот никто вас не избирал! Никто не назначал на должность спасителей всего мира…
– Если бы не мы, – Безымянного действительно поразили слова женщины, пламенность её речи, и он, не отдавая отчета самому себе, принялся оправдываться, принялся говорить "мы" вместо ставшего уже привычным "они", – мир давно бы скатился в Бездну. Если бы не мы, полчища Полуживых, Серых, амазонок и порождений давно разорвали бы его в клочья! Мы – это порядок, мы – это закон, мы – это безопасность! Мы – это единственное, что не даёт миру погрузиться в пучину хаоса и анархии…
– Святая Конфедерация… – это было уже даже не презрение! – Можно вырвать дитя из её объятий, но вы никогда не вырвете Её из глубины души дитя! Рабы и фанатики! Сотни поколений рабов и фанатиков! Только вот скажи мне, доблестный кон, а кто ответственен за пробуждение Бездны? Кто, поставив Темных и Серых вне закона, побудил их на войну, кто породил Акватику? Кто породил хаос междоусобиц? Кто это был? Уж не разлюбезная ли Святая Конфедерация? Может, это не она, не её эгоистичные и мечтающие о всевластии патриархи, взыскующие могущества, превышающего доступное, пробудили первую энергетическую волну? Или не они же, вконец устав от бесконечных поражений первых лет Войны, породили Полуживых…
– Ложь…
Безымянный яростно затряс головой, отгоняя морок, порожденный словами женщины.
– Всё это ложь! Выдумки наших врагов, призванные посеять рознь в филиалах, породить раздор между братьями…
– Конечно, – преувеличенно сладким голосом подтвердила женщина, – это всего лишь ложь. Грязные выдумки врагов… Как и ваши генетические программы искусственного отбора. Скажи мне, сколько поколений твоих предков вступали в брак не по приказу, сколько твоих сестер, теток, бабушек не проходили "обучающий" курс в Вальнаве или сколько из них рассказывали о том, что там с ними делают? Сколько?! И после этого ты осмеливаешься называть кого-то монстром? Чудовищем? Даже Йо`Ван в своем нынешнем состоянии куда более человечен, чем любой из вас… – голос женщины сорвался, она отвернулась, плечи её задрожали, но она очень быстро сумел подавить охватившие её чувства и вновь взять в себя в руки. Когда она обернулась и встала лицом к лицу с Безымянным, образ полной безмятежности вновь всецело завладел ею, и лишь кончики дрожащих ресниц говорили, что образ этот – всего лишь иллюзия.
– Впрочем, вам ведь этого не понять, верно? – в голосе её не слышалось вопроса, скорее утверждение. – Да это и не важно. В конце концов, мы наняли вас не за вашу человечность, – она выдавила из себя улыбку, выглядевшую на редкость фальшиво. – Но ради справедливости, справедливости к вам, лейн Александер, хочу заметить: когда с Йо`Ване произошел тот несчастный случай, что оборвал его прежнюю жизнь, среди нас было достаточно много тех, кто, подобно вам, настаивал на прекращении его мучений. В итоге, последнее слово осталось за самим Йо`Ваном.
