Вот и доигрался…
Первый раз за несколько лет, пролетевших как одно мгновение, я вдруг вспомнил, что когда-то, еще до смерти моих родных, цель жизни была в чем-то другом. Я ощутил, что вспоминая прошедшую неделю, месяц, год, не испытываю удовлетворения и не помню, что такого делал. Ощущение пустоты было слишком сильным, мне показалось, что всего этого времени не было вовсе, оно исчезло и вместе с ним часть моей жизни.
Мечты о лучшем, которые я когда-то лелеял, показались вдруг глупыми. Переехать в верхний ярус Среднего города, где можно купить отдельное жилье? А не много ли ты хотел? И сколько нужно было сделать для того, чтобы вдруг начать новую жизнь не среди камня и стекла, а на границе красивого парка, просыпаясь по утрам под пение настоящих птиц, а не тихих трелей из звуковой системы? Говорят, из верхнего яруса видны даже горы, но еще лучше они видны из Верхнего города. Уж теперь мне точно не подняться на эту недосягаемую высоту. Там место лишь самым богатым.
Стало грустно. Впору было повеситься. Я кисло улыбнулся своим мыслям.
–Ну, ладно, – Энтони отошел от стены, – к ней пойду Только я как-то нетвердо стою…
Я взял его под руку и, поддерживая, повел туда, куда он указывал. Мы пили с ним на равных еще час назад, но от немереного количества алкоголя я ощущал разве что усталость
Почему я пошел? Потому что не мог его бросить, потому что друзья нужны для того, чтобы выручать в трудных ситуациях. В следующий раз, когда мы встретимся с ним, Энтони ожидает неприятный разговор. Уж я все ему выскажу, пусть почувствует вину и всю серьезность своей глупости!
Узким грязным улочкам Нижнего города не было конца. Они хитроумно сплетались, словно сползшиеся в клубок змеи. Темные и пустые, они едва ощутимо уходили вниз, опускаясь на бесплодную равнину степей, окруживших Гранд Сити. Мы пересекали перекрестки, потерянные в лабиринте домов, вступали в марево висящих между домами ароматов, полных запаха гниющей пищи, гари и испражнений, и тогда меня начинало поташнивать. Чтобы справиться с подступившим к горлу комом, мне приходилось дышать ртом и тогда тошнота медленно отступала.
Так далеко в Нижний город я еще никогда не заходил. Под ногами постоянно что-то скользило, а по углам, более не таясь и не стесняясь идущих мимо людей, шуршали грязными листами крупные серые крысы. Они поворачивали заостренные морды и провожали нас своими черными блестящими глазами.
Я давно привык к темноте, хорошее ночное зрение досталось мне от матери. Длинные, розовато-серые хвосты крыс казались скользкими кольчатыми червями, недовольно подергивающими головой. Чудилось, эти черви-хвосты живут совершенно отдельно от своих хозяев, и их стремления вовсе не совпадают с желаниями серых падальщиков.
Молодой лорд, – размышлял я, пытаясь занять разбушевавшийся разум. – Разве же настоящий лорд решился бы вступить в этот наполненный грязью хаос, таящий в себе миллионы опасностей? Будь я на самом деле лордом, глубокое отвращение заставило бы меня вернуться.
Какое глупое прозвище придумал мне друг, оно совсем не соответствует реальности. Неудачная насмешка, да. Пусть я люблю комфорт и должное обхождение, совершенно не переношу эти жуткие запахи бедной жизни, но так и все остальные люди. Просто они прячут это в себе, а я не считаю нужным скрывать свои чувства.
Пьяный Энтони, нетвердо шагавший рядом со мной, чувствовал себя в Нижнем городе как дома. Он ни разу даже не сморщился; скользкие ошметки и нестерпимые запахи его ничуть не угнетали. Его гнала вперед жажда любви и я знал, что ничто не сможет остановить его. Никогда бы не подумал, что мой закадычный друг посещает грязнейшие и беднейшие кварталы Гранд Сити. Все, кого выкинула жизнь на обочину дороги, собрались здесь и мстили злобно и самозабвенно тем, кто все еще ехал по той дороге и не упал с лошади…
Мы долго блуждали по переплетению темных улочек, и я вдруг со страхом подумал, что когда Энтони доберется до своей цели, я останусь в Нижнем городе совершенно один. Выбраться отсюда будет очень непросто. Тони сегодня даже не вспомнит о моей безопасности, о том, какой угрозе подвергнусь я, оставшись в одиночестве среди незнакомых домов.
–Мне сюда, – друг резко остановился.
–Ты что собрался идти в этот… подвал? – я с подозрением оглядел потрескавшееся от времени, неопределенного цвета здание. – Может, лучше вернемся в Средний город?
–Ты ничего не понимаешь, – отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, Тони. – Я тебя звал составить мне компанию, но ты не согласился. Твое право выбора, а именно выбор, если ты помнишь, составляет нашу судьбу. И определяет свободу.
Он неуверенной походкой спустился по узким ступеням – в какой-то момент мне показалось, что он сейчас упадет, – и гулко постучал в железную дверь
Ему открыли сразу же, и я практически ослеп от яркого холодного света, вырвавшегося из-за двери В проеме через ослепляющий фон прорисовалась тонкая женская фигура. Из-за яркости света она казалось еще тоньше, чем была на самом деле, края ее были размыты, стерты.
–Здравствуй, Шива, – мягким, бархатистым голосом, полным нежности и тепла, сказала женщина и я внезапно понял, что привлекало Энтони в Нижний город. Его тянула жизнь. Настоящая, неподдельная, не обремененная ложью и обманом, резкая, опасная, но настоящая. В этой женщине не было ничего, кроме достоинства и силы. Она не хотела наживы, она готова была отдаться вся тому, кто будет достоин прийти и взять то, что ему надо.
Я задохнулся от понимания того, что здесь, среди отребья и преступности еще остались настоящие люди. Люди, которых уже нет там, в Среднем или Верхнем городе, нет, потому что они давно стали другими.
Энтони, которого здесь знали под странным прозвищем, которое я слышал впервые, счастливо засмеялся, мечтательно и мягко, вслушиваясь в ее голос. Этот смех проник мне в душу, пошел холодком вдоль позвоночника, коснулся предчувствием желудка. Я застыл на месте, не в силах пошевелиться, пораженный смехом, какого еще никогда не слышал от своего друга. Смехом ребенка, счастливо сжимающего родительскую ладонь.
–Ты не один, Шива? – женский силуэт поплыл в свете ламп, длинные волосы побежали белыми волнами, но мои глаза еще не привыкли к прямому свету из-за ее спины и я не смог рассмотреть черт.
–Мой друг уже уходит, он не захотел присоединиться к нам, – Энтони даже не повернулся ко мне. Словно забыв о моем существовании, он сделал шаг вперед, заставляя девушку посторониться и коротко поднял руку вверх, показывая, чтобы я уходил.
Он гнал меня. Он показывал, что пришла пора прощаться до следующей нашей встречи, но будет ли она, эта встреча, смогу ли я выбраться отсюда живым, не знал. Обида закралась в душу и это несмотря на то, что я прекрасно знал особенности женской магии.
Повернувшись, я медленно, словно в забытьи, пошел прочь. До меня долетели слова девушки, которые, в ночной тишине, были хорошо слышны
–Здесь в это время, как и в любое другое опасно, Шива. Твой друг сумеет постоять за себя, если попадет в неприятности?
–Сумеет, – ответил Энтони хрипло – Он не любит оставаться в дураках. Будем надеяться, ему это удастся.
Я остановился, ощутив внезапное желание выяснить, что имел в виду Тони, но железная дверь гулко стукнулась о дверной косяк, замок громко щелкнул
Да, он прав, не люблю оказываться в дураках и плевать мне на чьи-то надежды и сомнения! Не стучаться же теперь к ним в дверь, чтобы узнать, что он хотел сказать мне последними словами. А если это была пьяная чушь? Как я буду выглядеть? Дураком, которым я выглядеть не люблю!
Вздохнув глубоко, отравив свои легкие гаммой неприятных запахов, я уверенно зашагал вперед по улице.
Слух заметно обострился. Здесь, в Нижнем городе весь свет был направлен в дома, и улицы тонули в полумраке, лишь изредка разбавляемом слабо-светящимися изображениями, нанесенными на стены Из окон тоже не проливалось ни капли света, все стекла пропускали его лишь в одну сторону – внутрь Оттого казалось, что город мертв, или вы находитесь где-то в переходах пещер
