Для меня, в то время, это был единственный способ отпустить тебя. Если бы я злилась, то я не скучала бы по тебе. В последние несколько недель в Калифорнии я потеряла голову и срывала всю злость на тебя.

Моя жизнь в Чили оказалась намного труднее, чем я представляла. Кажется, что моя семья распадается. Мой брат не разговаривает с отцом. Мой отец держит дистанцию со мной и моя мама мечется между нами.

Этот переезд дался нам тяжело, но я не унываю, или по крайней мере стараюсь не унывать. Я слишком много сплю и ем. Все очень сложно и я не хочу говорить об этом сейчас. Я скучаю по тем отношениям, когда я могла поделиться с тобой любой проблемой и по чувству защищенности, которое я испытывала рядом с тобой.

Хотя нас и разделяют тысячи миль, не было и дня, чтоб я не думала о тебе. Ты не представляешь как сильно мне хочется прямо сейчас оказаться в твоих объятиях. Я так скучаю по твоей нежности и ласке. Ты снишься мне почти каждую ночь. Я знаю, что причинила тебе много боли, и надеюсь, что ты простишь меня.

Не знаю, встретимся ли мы когда-нибудь снова, но если нет, знай, что ты всегда будешь занимать особое место в моем сердце. Я люблю тебя.

Целую,

Изабель»

Глава 11. Я поддержу тебя.

В четырех кварталах от нашего дома в маленьком кирпичном здании находилась местная почта, куда я часто ходила отправлять письма друзьям в Калифорнию. Каждую неделю я отправляла Лиз по одному письму и столько же получала в ответ вместе с фотографиями, открытками и даже подарками от друзей из «Королевских Дубов».

Я полюбила бывать на почте и всегда с удовольствием ходила туда, ведь она приносила мне частичку дома. Но у меня так и не хватило смелости отправить письмо, которое я написала Тому. Я знала, что письмо нельзя отсылать на его домашний адрес, так как оно могло попасть в руки жены.

Это было слишком рискованно. Когда я была в Европе, я оправляла открытки в школу, адресовав их мистеру Стивенсу, и он получал их без проблем. Я могла бы попытать счастья и отправить письмо в «Королевские Дубы» и сейчас.

Но что-то останавливало меня, и мое письмо, запечатанное, подписанное и с марками на конверте, так и осталось лежать в ящике стола. Готовое к отправке.

Я писала другим своим друзьям и с нетерпением ждала их ответы. Они были единственной отрадой в моей чилийской жизни. Мысленно я следила за учебным процессом в США – в конце ноября начнутся экзамены, поэтому сейчас все занимаются и готовятся. После экзаменов мы бы наслаждались спокойными деньками и готовились к Дню благодарения, а потом начались бы Рождественские каникулы.

Я с ужасом осознала, что уже пропустила первый семестр третьего курса старшей школы. Хуже всего было то, что я не понимала, что ждет меня впереди. Насколько я знаю, отец не собирался отправлять нас в частную школу и настаивал на обучении в государственной школе.

Закончится все тем, что я потеряю целый год. Переезд в Чили лишил меня самого дорогого в жизни: школы, друзей и конечно, Тома.

В один унылый ноябрьский день, мой послеобеденный сон прервал настойчивый телефонный звонок. Это не могла быть Эми, поскольку она знала, что мой брат проводит выходные дни в теннисном лагере.

Звонок становился все громче и я, наконец, нашла в себе силы встать и пойти к телефону в спальню родителей. Кровать в спальне была застелена и комната, как обычно, была в идеальном порядке. Я уселась на жесткий матрас и подняла тяжелую трубку старинного телефона. - Ола?- сказала я на испанском с американским акцентом.

- Здраствуйте, а Изабель дома? Это Лиз. - Я слышала, что она говорит, но не понимала ее. Лиз? С момента приезда в Чили, ко мне еще ни разу не звонил кто-то из друзей. Это было слишком дорого. Мы договорились, что будем звонить друг другу только в случае крайней необходимости или чтобы поделиться чем-то действительно важным. Я закрыла рот и тяжело сглотнула.

- Лиз, это я.

- Иззи! Я не узнала тебя. У вас одинаковые с мамой голоса.

- Да, многие так говорят, поэтому я перестала брать трубку, когда ее нет дома. Все же, что происходит? Что-то случилось? У вас с Брэдом наконец...ну, ты понимаешь?

Я почувствовала некоторое замешательство в голосе Лиз. Повисла неловкая тишина, прежде чем она продолжила.

- Мне нужно кое-что сказать тебе, Изабель, - серьезным тоном произнесла она. - Я не хотела делать этого, но думаю тебе лучше знать о том, что происходит у нас.

Боже мой, Лиз собирается сказать что-то ужасное, и я не уверена, что в своем нынешнем подавленном состоянии справлюсь с этим.

- Что такое, Лиз?- встревожилась я. - Что происходит?

- Слушай, я просто скажу, хорошо? - Лиз прочистила горло. - Твой секрет раскрыт. Все знают о тебе и мистере Стивенсе. Его вызвали в полицию и допрашивали там. Полиция здесь в школе - в пятницу они вызвали меня с уроков и долго расспрашивали про тебя и мистера Стивенса.

- Лиз, ты же ничего им не сказала? - Я прервала ее, мое сердце бешено стучало. - Скажи, что ты не выдала меня и все отрицала?

- Иззи, ты же знаешь я буду последней, кто предаст тебя. Я ничего им не сказала. Уверяла, что у вас были дружеские отношения, так как он был твоим тренером по плаванию . - Она замолчала.

- Но они все знают, Изабель. О письмах, которые ты писала ему, о твоих поездках в горы… все! Они хотели знать смогу ли я подтвердить…как же они сказали? Не помню. Они хотели, чтобы ученики и учителя в школе дали показания и они наседали, Изабель. Похоже они не спустят это дело…

Я ахнула. - Что произошло? Как полиция узнала обо мне и Томе? Мое сердце бешено стучало и по металлическому привкусу во рту я поняла, что в кровь ударил адреналин. – Я ничего никому не говорила о нас с Томом. Единственные, кому я рассказывала были ты и Сара. Как это случилось?

- В полиции сказали, что Сара написала письмо миссис Дрейк,в котором рассказала что вы делали с мистером Стивенсом. - медленно произнесла Лиз. - Сара написала, что всегда просила тебя не связываться с мистером Стивенсом, но ты ее не послушала. Она пожаловалась, что ей было отвратительно читать письма, которые ты писала мистеру Стивенсу, поэтому решила, что администрация должна узнать о вас.