- Нет, все понятно! – ответил он.
- Десятину из этих денег вы должны отдать в Церковь! Так учит Библия. И так делайте всегда. Господь послал вам деньги на операцию!
- Слава Богу! – перекрестился доктор. – Удивительно, что Он так заботится обо мне! – недоумевал он, но на душе было приятно.
- Что ж тут удивительного? Мы же Его дети, а Он любящий Отец!
- Здорово! И так радостно! – не скрывал своих чувств Крылов.
- Так вы не забудьте в интервью словечко о Нем замолвить.
- Обязательно! Благодаря Ему, я жив и здоров!
- Почти… здоров, - поправила тетушка. - А вот и город! Готовьте кошелек, доктор, - пошутила она.
- Кошелька не имею, а карман есть, - ответил он.
- И кредитка есть, только им это знать не обязательно.
Машины въехали в город и остановились у банка. Старший из группы телевизионщиков пошел в здание и вернулся минут через десять. Игорь Николаевич вышел из машины. Они поговорили о чем-то и снова разошлись по машинам.
- Едем в Рязань, - сказал доктор.
- Отлично!
- Вот деньги, - подал он новенькую пачку долларов.
- Отсчитайте сразу тысячу долларов, завезем в самый бедный храм, который попадется по дороге, а остальные бросьте в мою сумку.
- Хорошо, - сказал доктор и отсчитал десятину. Затем он открыл ее сумку и увидел пистолет.
- У вас оружие? – удивился он.
- А вы что, хотели, чтобы я в Чечню ехала с рогаткой? Я же не Давид и Чечня не Голиаф. Это мое законное оружие. Документы есть.
- Так у нас же есть Бог! – возразил доктор.
- Есть, но искушать Его не надо, - серьезно ответила Марина Павловна.
- Как это? - не понял он.
- Вы на красный свет светофора пойдете при интенсивном движении?
- Нет, - ответил доктор.
- Почему? У нас же есть Бог! – спросила она.
- Да, но есть и земные правила. Меня собьет машина.
- Правильно. Поэтому, если ты идешь к вооруженным бандитам, то вооружись тоже. На Бога надейся, а ишака привязывай... Не искушай!
- Понял. А вы на самом деле дизайнер? – усомнился доктор.
- Да… и скоро покажу вам свою работу в одном монастыре под Питером.
- Там, где моя… - запнулся доктор.
- Там! – улыбнулась тетушка.
- А вы и имя ее знаете?
- Знаю.
- А может… я не влюблюсь или я ей не понравлюсь? – заколебался доктор.
- Да вы уже в нее влюблены! Она же из ума у вас не выходит.
- Это правда! Но откуда вам это известно?
- Я тоже когда-то влюблялась, как и вы.
- И что потом?
- Семья.
- Но у вас ее сейчас нет.
- Правильно!
- А что случилось?
- Предательство… - грустно сказала тетушка.
- И вы не простили? – удивился он.
- А вы бы простили? – спросила она? Доктор задумался.
- Я всегда верил своей жене – сказал он.
- Но вы ее не любили… - уверено сказала Марина Павловна.
- Да откуда вы все знаете, - возмутился доктор.
- Лучше было бы не знать, но вы настойчиво задавали мне вопрос, почему погибла ваша семья. А раз задан вопрос, то есть на него и ответ… Дело времени.
- Вы знаете ответ? – с ужасом спросил доктор. Он боялся услышать от нее, что причиной их гибели была его непутевая жизнь и грехи.
- Я не уверена, что надо вам об этом говорить, - сказала Марина Павловна. – О! А вот и храминка чудная. Заедем, отдадим деньги, - предложила она. – Доктор посмотрел в окно и увидел полуразрушенный храм у дороги. Они вышли из машины и направились к нему. Над входом висела икона Спасителя. Они перекрестились и вошли. От бедного убранства храма даже сердце защемило. Прихожане помолились и стали искать батюшку. Он вскоре вышел, тоненький, старенький, а глаза голубые, как небо и такие ясные и полные любви, что доктор с тетушкой не могли оторвать от них взгляд. Они подошли под благословение. Он благословил и стоял молча, опустив глаза, словно извинялся за убогость. Доктор не знал, как ему отдать деньги и спросил:
- Отче! В чем нужду имеете? – окинул он взглядом храм.
- Стройматериалов нет. Крыша течет, сынок. – У доктора слезы навернулись на глаза. Он молча взял у Марины Павловны сумочку, достал из пачки половину денег и протянул батюшке.
- Возьми, отец! Помолись о нас грешных рабах Божьих, Марине и Игоре.
- Спаси Господи! Всегда буду за вас молиться, дорогие мои! – взглянул прямо в душу батюшка. Они благословились на дорожку и вышли, даже не заметив, что все это уже снимали на камеру. В машине доктор дал волю слезам. Марина Павловна тоже тихонько вытирала платочком глаза и шмыгала носом. Батюшка вышел из храма и благословил их путь. Дальше ехали молча. Каждый плакал о своем.
- Я столько в жизни нагрешил, - с сожалением произнес доктор.
- Вы уже покаялись и прощены. А вы обратили внимание на то, что глаза у батюшки и на иконе при входе в храм одни и те же?
- Да, но я не могу понять, как это может быть?
- Сам Господь вас сейчас испытывал! – тихо произнесла Марина Павловна.
- Как это? – удивился доктор и вытер глаза.
- А так, под видом батюшки! Отсюда и слезы, и покаяние… Благодать коснулась сердца! Вы молодец, что не пожалели денег, хоть они вам и нужны.
- А разве такое бывает? – удивился снова доктор.
- Бывает! Господь вездесущ и может принимать разные образы. Только по глазам да благодати и можно Его узнать… Сердце подсказывает.
- Вот чудеса! Кому скажи, не поверит, - восхищался Крылов.
- Лучше об этом молчать, а то сочтут за сумасшедшего. Священники и монахи об этом поймут, а другие нет. О, да мы уже в Рязань въезжаем, - спохватилась она. - Показывайте дорогу.
- По главной до центра, а потом налево…
Минут через двадцать машины остановились у пятиэтажного серого дома. Все вышли из машин, кроме водителя «Тайоты».
- Мы будем уже снимать вашу встречу с мамой, - сказала телеведущая. Доктор улыбнулся одобрительно и все стали подниматься по лестнице к квартире. Игорь Николаевич три раза позвонил. За дверью послышались шаги, щелкнул замок, и на пороге показалась сероглазая, худощавая женщина лет шестидесяти..
- Сынок! Живой! – бросилась она на шею доктору, даже не замечая, что оператор их снимает.
- Живой, живой, мама! Здравствуй! У нас гости, мама, и телевидение - сказал он, отступив в сторону, чтобы она могла всех видеть. Мать смахнула слезы и поздоровалась.
- Проходите, проходите, пожалуйста. Да что же ты мне не позвонил? Я каждый день новости смотрю, где ты, как ты? Ранен, сынок… - снова обняла она его. Все втиснулись в квартиру. – Да садитесь же, - приглашала она, а сама не могла оторваться от сына, роняя слезы ему на грудь. – Сынок!
- Ну, все, мама, успокойся! Все хорошо! Радоваться надо, а ты плачешь.
- Да я от радости и плачу, - вытирала она слезы. Гости постепенно размещались кто на диване, кто в кресле, только оператор все снимал, стоя. Когда эмоции улеглись, Игорь Николаевич представил маму - Веру Ивановну и гостей. Вера Ивановна предложила всем чаю. Марина Павловна стала ей помогать. Доктор спустился к машине и принес продукты и вещи. Он также пригласил водителя. Вскоре все дружно уселись за большим столом и завязалась беседа. Через час работники телевидения уехали в гостиницу, оставив доктору вопросник и договорились встретиться на следующий день к двенадцати часам. Марина Павловна приняла душ и ушла спать в другую комнату, оставив доктора наедине с мамой. Они проговорили до трех часов ночи и все не могли разойтись, вспоминая то одно, то другое. Игорь Николаевич, между делом, провел с мамой инструктаж по поводу того, что и как надо говорить перед камерой. Под утро они уснули.
Марина Павловна проспала до самого обеда, временно переложив на Веру Ивановну полномочия по уходу за доктором. Его мама была медсестрой и утром сделала ему перевязку. Они также осторожно вымыли голову, и к приезду работников телевидения доктор был во всей красе, счастливый и улыбающийся. Вера Ивановна поблагодарила Марину Павловну за все, что она сделала для сына.