– Чем могу помочь? – спросила пухленькая короткостриженая женщина.

– Благослови тебя Боже, дитя. Меня зовут отец Типтон[20], – представился Сэм. – А это отец Хэлфорд[21]. Мы из Миссионерского центра округа Камберленд, пришли, дабы поддержать ваших постояльцев в час нужды. Две смерти за три недели. Ужасно.

Женщина расплылась в пухлощекой улыбке, назвалась Беверли и провела гостей в конференц-зал, где они убедили ее позволить им осмотреть здание. Так как оказалось, что в каждой комнате имеются решетки в полу, первое предположение было: тварь пробирается из комнаты в комнату по отопительной системе. Но потом выяснилось, что решетки сделаны из сварочного железа, а привидения, равно как и демоны, железа не любят. И что же это тогда? Никогда не знаешь наверняка. Сэм решил ловить на живца.

После непродолжительных разговоров им разрешили остаться на ночь и выделили комнату.

– Я покараулю, а ты ложись спать, – сказал Сэм деду.

– Да нет, я не хочу, – возразил Сэмюэль, хотя Сэм видел, что он устал.

– Ладно тебе. Мне много спать не нужно.

– Ну, хорошо. Может, я просто полежу с закрытыми глазами, – сдался Сэмюэль.

Он лег, и через пару минут дыхание его замедлилось, а потом послышалось негромкое похрапывание. А Сэм сидел с заряженным солью ружьем на колене и таращился в пространство, выжидая. И вдруг услышал – глухой стон в недрах дома, будто кого-то замуровали в стене и теперь он пытался освободиться. Сэм не стал будить деда, а просто вышел в коридор, по обеим сторонам которого располагались комнаты. Где-то хлопнула дверь. Сэм развернулся на звук, но с места не двинулся. Он прислушался и, уловив тот же стон, вгляделся в конец коридора. В темноте возникла серая масса, но едва Сэм прицелился в нее, исчезла. Сэм бросился к тому месту, где появился призрак: ни перепада температур, ничего. Единственная лампочка над головой замигала, и Сэм потянулся потрогать ее, но лампочка разгоралась все ярче, а потом вдруг лопнула. Тонкие осколки впились Сэму в лицо, и он хладнокровно вытащил их ногтями. Потом под одной из дверей он заметил свет, подскочил к ней и распахнул ударом ноги. Женщина примерно его возраста уставилась на него и раскрыла рот в немом крике. Не медля, Сэм развернулся и разрядил ружье в потолок над собой. Но промахнулся, и тварь насела на него.

«Штрига», – сообразил Сэм. Штрига припала к его лицу своим, полуразложившимся, и принялась высасывать душу, вращая по-жучьи черными глазами, однако что-то пошло не так. Улыбнувшись, Сэм выстрелил ей в голову, но без результата. Увернувшись, штрига скользнула вверх по стене, все еще держась к своей неубиваемой жертве лицом. Сэм снова вскинул ружье, но было уже поздно. Женщина на кровати, наконец, выдала пронзительный крик.

– Заткнись! – рявкнул Сэм.

Она, вжавшись в угол, подчинилась. Сэм открыл дверь, но, несмотря на вопли и выстрелы, в гостинице по-прежнему царила тишина. Он щелкнул выключателем.

– Не надо, оно может вернуться! А если… – завела женщина.

– Я тебе что сказал?!

Она снова умолкла. Сэм закрыл глаза. В здании двадцать человек – штрига выбрала для кормления отличное место: изможденные, побитые жизнью люди. Идеальные жертвы, как и дети. Сэм прокрался обратно в комнату, где все еще спал Сэмюэль, которого даже шум не разбудил. Сэм быстро зарядил ружье железными пулями – единственная управа на штригу, – выключил свет и склонился над дедом. Сэм знал, что монстра привлечет тело, которое особо не будет сопротивляться, а потому вытащил у Сэмюэля из-под головы подушку, положил деду на лицо и легонько нажал. Надо было, чтобы дыхание Сэмюэля замедлилось настолько, чтобы штрига приняла его за умирающего. Сэмюэль вытаращил глаза и попытался сопротивляться, но силы были слишком неравны, и скоро он потерял сознание. Сэм поднял подушку и пощупал деду пульс: слабый, но есть. Все в порядке. Сэм опустился на четвереньки и заполз под кровать. Через несколько мгновений лампа на прикроватной тумбочке замигала, воздух потяжелел. Из своего укрытия Сэм видел только небольшую полосу между полом и низом кровати. Серое существо медленно проявилось, зависнув в нескольких сантиметрах над полом. Все, что интересовало нечисть, – лежащий без сознания старик. Сэм расслышал, как штрига с глухим присвистом разинула рот, как издал булькающий звук Сэмюэль, когда чудовище потянуло из него жизнь. Он перебрался к другой стороне кровати, напружинился и, положив палец на спусковой крючок, выскочил. Грянул выстрел. Пуля прошила штриге голову, и тварь испустила нечеловечески душераздирающий вопль. Туманные серые обрывки шлепнулись о противоположную стену, тело свалилось на Сэмюэля. Тот подхватился, сильно втянув воздух:

– Какого черта ты делаешь?

– Я использовал тебя вместо приманки. Пришлось, – ответил Сэм.

Он поднялся и стряхнул мертвую тварь с ног деда.

– Ты – что?

– Сделал тебя наживкой. Чтобы ты ослабел, надо было замедлить частоту сердечных сокращений, и тогда ты ее привлек, – Сэм отложил ружье.

– Ты не только проклятую тварь, но и меня заодно чуть не прикончил! – прошипел Сэмюэль, злобно глядя на внука.

– Я просто хотел ее убить и знал, что на тебя она клюнет. Тебе ничего не грозило.

– Отче? – в комнату заглянула Беверли в халате и бигудях.

Сэм прошел мимо нее:

– Все в порядке. Души всех ваших постояльцев спасены.

– А это что? – она ткнула пальцем в распростертое тело штриги.

– Дохлая кошка, – небрежно улыбнулся Сэмюэль. – Извините. Церковь оплатит расходы на уборку. Спасибо за ночлег, – он тоже обошел женщину и вышел вслед за Сэмом.

Сэм думал о том, сколько километров они с Дином проехали. Тысячи? Миллионы? Он не знал, да и знать не хотел. Сэм хотел только добраться до Салема и убить столько ведьм, сколько прикажет Сэмюэль. Идея насчет того, что ведьмы создают тварей, казалась ему весьма правдоподобной: в последнее время нечисти становилось все больше и больше. Прежний Сэм заинтересовался бы, почему так случилось, а Сэму теперешнему просто нравилось их убивать. Прежний Сэм не стал бы рисковать жизнью деда, чтобы приманить тварь. Теперешнего Сэма это не особенно волновало. Дед сказал, что Сэм его подвел, но Сэм никакой вины не ощущал.

Он помнил, что было такое чувство – вина, это когда сосало под ложечкой, трепетало в груди, заставляло слабеть и дрожать. Вина – ужасное чувство, и в последнюю пару лет жизни с Дином он ощущал ее постоянно. Но теперь вины не было. Он был свободен. Свободен преследовать, убивать и двигаться дальше. Не связан по рукам и ногам доводами разума и сердца. Его вел только инстинкт.

Сэм сидел за рулем, сзади спал Сэмюэль. Перед ним бежала дорога, и, по правде говоря, Сэму нравилось, что брат не рядом. Охота. Сэм хотел только охотиться.

Сэм вел автомобиль, возвратившись мыслями на три месяца назад.

Он лежал на холодной траве и смотрел в серое небо. Холод тек по хребту, проникал в кровь. Кружилась голова, будто кто-то раскручивал его на карусели с детской площадки, а все тело гудело, словно тысячу камертонов поднесли к костям. Он попытался подвигать пальцами, но сомневался, что получится. Добрых полчаса прошло, прежде чем ему удалось сесть. Трава вокруг была примята и выжжена после битвы между двумя могущественными ангелами, мир казался чересчур ярким, глаза жгло. Из оцепенения его вывел звук проехавшей по ближайшей дороге машины. Сэм понял, что в ушах по-прежнему звенит, и сообразил, что понятия не имеет, сколько времени отсутствовал и как именно выбрался. Он стянул с плеча рубашку, но на коже не осталось такого же отпечатка ладони, какой получил Дин, когда его вытащил из Ада Кастиэль. Ни единого синяка, ни единой царапины. Как так вышло? Последнее, что он помнил, – прыжок в яму и раздирающую боль. Сэм выбрался с кладбища Сталл, одинокий, потерянный, и направился к северу по семидесятому шоссе. Его подобрал водитель фуры и подвез до города Топика, и только там Сэм вспомнил, что надо бы кое-что проверить. Заметив дату на экране телевизора в кофейне, он убедился, что отсутствовал совсем недолго. Но, хотя времени прошло всего ничего, Сэм чувствовал себя совершенно иначе, чем обычно. А именно – великолепно. Странное чувство уверенности в себе и опоры; Сэм по-другому ощущал свое тело – сильнее, крепче, энергичнее. Нет, что-то определенно изменилось. И Сэм быстро оценил всю выгоду ситуации: он мог быть кем угодно и что угодно делать, никто его больше не ждал, никто не твердил, что он – снова – все испортил, что он не должен делать того-то и того-то, что он не оправдывает чьих-то ожиданий. Как говорил это Дин. В первый раз за уйму времени Сэм почувствовал себя свободным. Но требовалось проверить и убедиться. Для этого Сэм отправился к дому Лизы Брейден и удостоверился, что Дин там. Дин сидел за обеденным столом со стаканом виски в руке, и Сэм подумал, что так и должно быть. Дин должен быть в доме, а Сэм – снаружи, на воле, совершенно новый человек.