– Я много чего не говорю. И почему я должен афишировать неслужебные отношения?

Быков вздохнул:

– Ты прав. Но на столе в его квартире лежала твоя визитная карточка. Теперь она в уголовном деле, и в связи с убийством сотрудника таможни моего сотрудника начнут таскать по прокуратурам и задавать албанские вопросы. Теперь понятно, почему я интересуюсь?

– Все понятно. Кроме одного. Откуда у него золотая цепь и три тысячи долларов?

– Я про это тебе ничего не говорил…

– Стеблов сказал. Дежурный в моем бывшем отделе.

– Понятно, – усмехнулся начальник. – А у Эберса могли быть такие деньги, Антон?

– Думаю, нет, – сразу ответил Копаев. – Он, конечно, бережлив и расчетлив, как всякий немец, но его бережливость и расчет строятся исключительно на сумме зарплаты. В любом случае долларов у него я не видел. И чего не видел точно – это золотой цепи. Если верить Стеблову, так это строгий ошейник какой-то, а не цепь!

– Да уж, – согласился Быков. – Видел я это, с позволения сказать, украшение. Эксперт сказал, что если цепь золотая, то ее запросто можно поменять на новую «шестерку».

– А между тем Игорь полтора года копил деньги на дубленку… – задумчиво выдавил из себя Копаев. И вдруг встрепенулся: – Алексей Алексеевич, вы – видели?.. А где вы видели это украшение?

Быков устало облокотился на стол.

– Антон, Игорь Эберс работал в таможне, а его дядя… Он заместитель начальника Таможенного комитета.

– Вот как? – удивился Копаев. – Игорь никогда об этом ничего не говорил.

– А зачем? Никто не знает об их родстве. Люди, бывает, многое не говорят. Зачем им афишировать неслужебные отношения?

Антон через силу улыбнулся.

– Я тебя вот зачем попросил приехать, Копаев… – Очки начальника снова заняли положенное место на носу. – Я понимаю, что Эберс был твоим товарищем, но… Займись этим делом без чувств. Помимо того что начальник таможни был дядей Эберса, он еще и мой хороший друг. Своих толковых сыскарей у него нет, поэтому он и обратился ко мне за помощью. Ты понял?

– А смысл, Алексей Алексеевич? Дело уже в следственном комитете, прокуратура контролирует.

– В том-то и дело, что дело в следственном комитете…

– Это как-то связано с коррупцией в таможне или даже в нашем ведомстве?

– Вот и разберешься. Я согласовал участие в деле с начальником. Таможня напрямую работает с полицией, а люди умеют договариваться друг с другом. Не всегда это ведет к хорошему.

Быков никогда ничего не предполагал вслух просто так. Копаев это знал.

– Только помни, что очень скоро могут начать обрабатывать твои же коллеги из УСБ таможни и ГУВД. Ты меня хорошо понял? – И Быков внимательно посмотрел Антону в глаза. – Не надо светиться. Ты кто?

– Менеджер в строительной компании «Екатеринбургстрой».

– Вот именно.

– Я все понял.

– Если бы я сомневался в этом, я бы тебе это не поручил.

– Я понял. Можете быть спокойны.

– Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что тебя сейчас могут начать «водить»? Не лезь в эту хату, Антон. Поверь старому волку… Обещаешь?

Неопределенно помотав головой, Копаев привстал со стула.

– Вот и ладно, – согласился полковник, суетливо выдвигая ящики стола. – Давай, иди работай. Куда я ежедневник засунул?..

Улыбаясь одними губами, Антон вышел из квартиры. Быков любил конкретику, и если бы он хотел сейчас заставить Копаева что-то сделать, то не удовлетворился бы непонятными орбитальными движениями головы подчиненного.

«Хитрит старик, – думал Антон, доставая ключи от своего кабинета в офисе и стоя прямо перед дверью. – Сам себя успокоить хочет».

Уже открывая дверь, услышал за спиной треск колокольчика на двери. Обернулся.

– Господин Копаев, минуту времени не уделите?

Обернувшись, Антон увидел перед собой эффектную брюнетку, сверстницу. По профессионально наложенному макияжу и стилю в одежде он без труда определил уровень женщины как «ХХL». Дело не в размере, а в их с Эберсом привычке еще со школы милиции определять по этой размерной шкале статус слабого пола. «L» – это «М» после смытого макияжа. «М» – совершенно бесперспективная в плане дальнейшего общения в силу своей пугающей наружности. «X» – это 90–60—90 со среднестатистическим лицом и таким же уровнем мышления. «XL» – уровнем выше, но с сохраненнием указанных пропорций. «XXL» – не существует.

Дама, знающая фамилию менеджера по продажам квартир, относилась именно к последней категории.

– Могу и больше, если по делу, – обронил Копаев, пропуская в свой кабинет брюнетку. – А если вы пришли по поводу рекламаций относительно квартиры шестнадцать, то прошу меня извинить. Этим занимаются менеджеры по устранению недостатков.

Он знал, что нет никакой квартиры номер шестнадцать. И знал, что нет никакой стройки. В этот офис редко заходили люди, и только потому, что ошибались дверью в соседствующий обувной салон. Значит, посетительница явилась не случайно, и уж конечно не из-за квартиры.

– Я думаю, что по делу, – словно прося прощения за проступок, почти прошептала женщина.

– Присаживайтесь, – вздохнул Копаев.

Гостья своим появлением оттягивала звонок Стеблову и в экспертно-криминалистический отдел, где у Антона был приятель. Если Стеблов мог выскользнуть из сети вопросов, а проще говоря – послать подальше, то результаты экспертизы с улицы Энтузиастов, где жил Игорь Эберс, будут у него быстрее, чем у следователя. С начальником ЭКО выпита на трибунах «Спартака» бочка пива. И если быть до конца откровенным, то выпита специально. Разыскное искусство, как и всякое другое, требует жертв и порой самоотречения.

– Слушаю вас, – терпеливо выдохнул Антон, руки которого так и тянулись к телефону.

Женщина не спеша, чем вызвала хорошо скрытое раздражение Антона, достала из сумочки из змеиной кожи длинную, не известную оперу сигарету и прикурила от узкой золотистой зажигалки. В ответ Антон вынул из кармана помятую пистолетной кобурой пачку «Честерфилда».

– Знаете, девушка, именно сегодня я очень занят. Курение в компании красивой женщины мне, безусловно, льстит…

– Я просто не знаю, с чего начать, – перебила Антона женщина.

– Начинайте всегда с самого начала и постепенно переходите к сути.

Незнакомка секунду подумала, после чего решительно вынула из кармана служебное удостоверение и положила его перед Антоном.

«Государственный таможенный комитет», – прочитал Копаев.

«Началось…»

Он давно уже знал, что случайностей не бывает. Случайным было только убийство Ли Харви Освальдом Джона Кеннеди, когда первый, стреляя с крыши по голубям, промахнулся и попал во второго. Убийство Эберса и появление в его кабинете незнакомки из таможни, которая знает опера по имени, не стечение обстоятельств. Вряд ли педант Эберс рассказывал своим коллегам о знакомстве с бывшим сыщиком из уголовки, а ныне с безликим менеджером. Так поступают только пустышки, а не опер. Он мог это сболтнуть только там, где мужчины перестают окружать себя тайной. В постели.

– Игорь говорил вам, что вы – «XXL»? – просто спросил Антон.

От изумления женщина вдохнула дым и забыла его выдохнуть. Одним вопросом сидящий перед ней молодой человек разрушил непреодолимую, как казалось ей, стену ненужных объяснений. Несмотря на потрясение, гостья из таможни быстро пришла в себя и справилась с дымом.

– Он был прав, – глядя на Копаева, произнесла она.

– В чем?

– В том, что вы шахматист, выигрывающий у гроссмейстеров, но не знающий правильного названия фигур.

– Даже не знаю, как воспринимать эти слова, – поморщился Копаев. – Как комплимент или как насмешку?

– Вы даже не раскрыли мое удостоверение. Меня зовут Амалия. Будем знакомы.

– Как «Золушку», что ли? – поинтересовался Антон. – Надеюсь, без грима вы не так выглядите, как та Амалия?

Женщина улыбнулась одними глазами.

– И во втором Игорь тоже был прав. Под маской циника вы скрываете глаза романтика.

– Только не нужно говорить, что он сказал так дословно, – заволновался Копаев. – Игорь Эберс выражался по-иному.