Из дальнейших показаний Фролова следует, что он получил приказ сняться с полком и следовать на железнодорожную станцию для погрузки в эшелоны. Погрузки пришлось ждать б дней, после чего часть убыла в пункт дислокации бригады, в город Ратибор. Но, опираясь на другие документы, можно сказать, что все выглядело несколько иначе. К 28 августа полк был выведен из Варшавы (немецкая комиссия, обследовавшая состояние вооружения и личного состава, уже закончила свою работу, признав требования Фролова обоснованными). В тот же день, в 8 часов утра, часть была построена. Фролов выступил с короткой речью, призвав личный состав почтить память погибших солдат и командиров. После этого он довел задачу. Затем полк, несмотря на все недостатки, обнаруженные комиссией, все равно был брошен на борьбу с партизанами — в район населенного пункта Трускав (в 20 км от Варшавы), где и сосредоточился. Фролов бездействовал, активных действий не вел, чем воспользовались польские партизаны. В ночь со 2 на 3 сентября 1944 г. отряд поручика «Долина» атаковал Трускав, где застал врасплох два батальона сводного полка. В ходе боев полк потерял предположительно около 100 человек убитыми и около 100 ранеными. Бойцы АК захватили 1 орудие 75–мм, 2 станковых пулемета, 23 ручных пулемета, 16 автоматов, 2 миномета калибра 82 мм, 48 винтовок, 10 тысяч патронов, 11 лошадей, 4 телеги с продовольствием и обмундированием, а также полевую радиостанцию[355].
Думается, именно неудачные бои «каминцев» в Трускаве убедили, наконец, немецкое командование в том, чтобы снять и отправить полк в Ратибор. К концу первой декады сентября 1944 г. подчиненные Фролова прибыли в местечко Шамрау, в 10 км от Ратибора. Здесь они, скорее всего, узнали о недавнем нападении партизанских отрядов на бригаду, в результате чего погибло 150 солдат. Далее, как уже отмечалось, состоялся офицерский совет, на котором разбирались действия полка Фролова во время Варшавского восстания. Согласно показаниям офицера дивизии А.С. Перхурова, офицерский совет был собран по указанию немецкого командования. Вел совет ваффен–оберштурмбаннфюрер Р.К. Белай, уже назначенный к тому времени на должность командира соединения (начштаба стал ваффен–штурмбаннфюрер Романов). в первую очередь слушалось дело Фролова. По словам А.С. Перхурова, Фролов рассказывал, как «вместе со своими подчиненными он врывался в кварталы польских граждан с целью грабежа и расстреливал сам лично польских граждан, пытавшихся скрыться. О размерах грабежа польского населения в Варшаве можно было судить по тому, что у каждого бойца сводного полка после возвращения с Варшавской операции можно было найти до 15—20 золотых часов»[356].
Офицеры дивизии, как показал А.С. Перхуров, осуждали зверские, садистские действия Фролова по отношению к мирному населению. Фролов пытался оправдываться. В своих послевоенных показаниях он отверг обвинения А.С. Перхурова, представив следователю свою версию того, как проходило слушание его дела на офицерском совете: «Прибыв в бригаду, я был снят с командования полка по обвинению в том, что я не справился с возложенной задачей, тем самым снизил авторитет бригады, ввиду чего немцы хотели разоружить бригаду и направить ее в лагеря. Это обвинение было мне предъявлено на совещании офицеров. На этом совещании Белай заявил, что "ввиду этого я дал обещание немцам исправить допущенные ошибки". Все это было создано Белаем искусственно, как позже мне стало известно, для того, чтобы создать вокруг меня нездоровую обстановку, так как после убийства Каминского многие офицеры бригады вели разговор о назначении меня командиром бригады»[357].
Несмотря на серьезные разбирательства, делу Фролова не был дан ход. Пробыв 15 дней за штатом, его затем назначили на должность помощника начальника штаба дивизии (A.C. Перхуров утверждал, что на должность командира 1–го полка)[358].
Ниже мы попытаемся отчасти прояснить вопрос о причинах гибели командира 29–й дивизии. Наибольшее распространение в литературе получила версия, согласно которой Каминский был расстрелян по приказу фон дем Баха из–за имевших место фактов неподчинения, мародерства и падения дисциплины в подразделениях сводного полка. Каминский был убит на дороге в своем автомобиле вместе со своими спутниками (начштаба ваффен–оберштурмбаннфюрером И.П. Шавыкиным, врачом Ф.Н. Заборой, переводчиком Г. Садовским и личным водителем).
В своих воспоминаниях Г. Гудериан пишет, что фон дем Бах доложил ему о бесчинствах, творимых бойцами Каминского и Дирлевангера. Гудериан обо всем сообщил Гитлеру и потребовал удаления частей СС из города. Гитлер отказался удовлетворить эти требования, но после того, как представитель Гиммлера – группенфюрер СС Герман Фегеляйн — подтвердил слова Гудериана, фюрер приказал начать вывод войск СС из Варшавы. Далее Гудериан замечает: «Фон дем Бах позаботился о том, чтобы Каминского расстреляли»[359].
По мнению историка Хайнца Хене, Гитлер якобы предоставил фон ден Баху возможность убрать Каминского, как «нежелательного свидетеля и главного мародера»[360].
Со слов самого фон дем Баха получается, что приказ о расстреле Каминского он отдал по собственной инициативе, поскольку в глубине души, как он признавался после войны, он противился бесчеловечному приказу рейхсфюрера — убивать женщин и детей: «Я препятствовал приказам Гиммлера и даже расстрелял начальника той бригады и ее сотрудников, потому что они выполняли эти приказы»[361].
Однако в своих показания, данных британским военным, фон дем Бах назвал совсем другую причину расстрела: «И занятая мною позиция в Варшаве в целом, и казнь Каминского выходят за рамки привычных решений. Я прошу допросить свидетеля Роде (камера 389) по случаю негодования по этому поводу Гиммлера.
Согласно правила СС, каждый смертный приговор, вынесенный в отношении члена СС, должен был быть лично утвержден Гиммлером. Я сообщил ему о свершившемся факте сразу же после акции.
Каминский был убит не потому, что присвоил награбленное имущество немецких учреждений, а потому, что согласно приказу Гиммлера продолжал грабить сам и разрешал грабить другим. В качестве свидетеля я могу назвать непосредственного начальника Каминского, генерал–майора Рора, после служебного донесения которого я вынес смертный приговор. Награбленное, найденное у Каминского, было подтверждением донесения генерал–майора Рора.
Военный суд может вынести приговор в ускоренном порядке, если преступник был пойман с поличным, а также за такие преступления, как отказ от выполнения приказа, грабеж и убийство. Присвоение награбленного имущества рассматривается военным судом. Применить процедуру военого суда было невозможно, так как Каминский грабил с позволения Гиммлера.
Таким образом, основанием для применения процедуры военного суда мог быть только отказ от выполнения приказов перед лицом противника»[362].
Фон дем Бах, следовательно, приказал расстрелять Каминского потому, что тот не выполнял его приказов. Но что это были за приказы, он не уточнил. В связи с этим не совсем ясно, за что конкретно Каминский был приговорен к исключительной в боевых условиях мере наказания и почему об этом не поставили в известность Гиммлера (позже негодовавшего по поводу самочинных действий командующего группировки сил и средств).
Насколько позволяют судить документы, Каминский, напротив, всячески старался выполнять все приказы германского командования.
Существует версия, что между Каминским и фон дем Бахом были весьма натянутые отношения[363]. По некоторым свидетельствам, командир русских эсэсовцев был возмущен безобразным снабжением своих частей и выказал свое недовольство лично фон дем Баху[364].
