— Надеюсь, вы, Ирвинг Моисеевич, не в Правлении?

— Упаси Боже, — замахал тот ручонками. — Понимаю-понимаю на что вы намекаете.

Какие уж тут намеки. Передел собственности требует многочисленных жертв, и они есть и будут. Очевидно, господин Фиалко, тоже, кстати, член Правления, заподозрил неладное, когда с пугающей закономерностью начали поступать сообщения о несчастных случаях. Тогда он высказывает неосторожное желание выйти из дела, прихватив свою долю. Естественно, следует ответный ход. Пристрелить столь высокопоставленного чиновника хлопотно и опасно, а вот свинтить его с высокой государственной должности шантажом, чтобы потом пустить пулю в тело рядового гражданина…

— А почему в банке аккумулируют средства сексуальных, так сказать, меньшинств?

Адвокат обстоятельно отвечает, что эта такая политика, которую проводил ещё Тихий-старший. С клиентами нестандартной половой ориентации легче иметь дело, это во-первых, во-вторых, большинство из них вхожи в высший эшелон власти, и в-третьих, коллективные деньги играют консолидирующую роль и работают на идею.

— На идею? — вскинулся я. — На какую идею? На идею «Голубого братства»?

А почему бы и нет? Любая идея, даже самая завиральная, без материальной подпитки превращается в буффонадный блеф. События последних дней убедительно доказывают эту версию: Армия любовников на марше!

Тут я обращаю внимания на свою спутницу: она закрыла лицо руками и, покачиваясь, будто что-то напевает. Не детскую ли песенку про «голубой вагон», который катится в неизвестном направлении, интересуюсь я.

С девушкой истерика: она смеется, она захлебывается от смеха, у неё от смеха слезы. Я вынужден остановить машину и щадящими ударами по щекам прекращаю эту истерику.

— Мне же больно, — всхлипывает, — за что?

— Было бы за что, убил бы, — просто шучу и обращаюсь к адвокату Лазаревичу с любезнейшей просьбой: забыть наш разговор; если же его будут пытать, в смысле, расспрашивать о ЧП, лучше сказать, что ничего не помню, ничего не знаю.

— Конечно-конечно, что я знаю? Ничего не знаю и не помню, — рвался из автомобильной западни. — Очень был рад помочь.

Я его задержал вопросом: обо мне известно Армии любовников? Меня прекрасно поняли и ответили, что Аркаша Тихий на сообщение о том, что его оппонент господин Фиалко нанял частного детектива, рассмеялся: один в поле не воин.

— Тогда ещё одна просьба, Ирвинг Моисеевич, — сказал я. — Передайте Аркадию Семеновичу, что на него сделан заказ. Именно с целью сообщить об этом, вы были похищены.

— Заказ? — застыл адвокат. — Вы серьезно, Александр?

— Я похож на того, кто шутит, — удивился. — По-моему, вы убедились в обратном? — И позволил пафос. — В отличии от многих я держу слово, — и похлопал по куртке, где оттопыривалась кобура.

На этом мы и попрощались: аденоидный человечек вырвался на свободу и подпрыгивающей походкой торопко удалился в сторону подземки. Не удивлюсь, если через сутки господин Аркадий Семенович дернет из страны неограниченных возможностей. Жить с мыслью, что тебя пристрелят, как собаку, трудно и чревато.

— И чему ты, милая, смеялась? — обращаю внимание на Марину. Она устала и равнодушно смотрит перед собой, но я беспощаден: — Не от мысли, что женишок голубой, как небо?

— Прекрати, — морщится. — Какая все это гадость!

— Можно было бы не обращать внимания, да они слишком далеко зашли, говорю я. — Давай договоримся, или ты мне сообщаешь все, как врачу, или на этом наши отношения, прости…

— Они меня убьют, — говорит девушка. — Я их знаю, они меня убьют.

— Нет, — отвечаю я. — Не убьют.

— Почему?

— Убивать буду я, — и уточняю. — Если в этом будет нужда.

Она мне поверила — убеждать я умею, особенно когда дело касается личной безопасности. Поверив, поведала о своих сложных отношениях с Андреем, который вел с ней весьма сдержанно как мужчина. Проще говоря, она делала несколько попыток затащить его в постель — и безуспешно. (Надо признать, этому факту я порадовался, но скрыл свои положительные эмоции.) Более того теперь она понимает, что между мальчиками, Андрюшей и Шуриком, существует некая связь… и не нашла легитимных слов, чтобы произнести их вслух.

— Все понятно, — помог я. — Вот почему кассету передали Шурику.

— Почему?

— Верный голубой друг, — шутил я, — лучше двух натуралов и всех женщин на свете.

— Саша, я тебя прошу, — страдала Марина. — Как ты можешь шутить на эту тему?

Я не шутил, какие могут быть шутки, когда развязка приближалась к финалу, мне пока неизвестному. Чтобы все закончилось успешно для меня и моей спутницы, необходимо счастливое стечение обстоятельств. Главное, чтобы Андрюша не стал играть на стороне родного папы. Надеюсь, он ненавидит его со всей максималистской страстью, на какую способен. Тогда все в порядке: выдергиваю Тихого-младшего из ночного клуба «Арлекино» и с его помощью разыскиваю неуловимого Лонго. После произвожу обмен: компрометирующую пленку господину Фиалко, моим далеким детям — денежное довольствие: маленькому Славику на памперсы, дочери Машке на свадебное путешествие. На мой взгляд, обмен вполне удачный, особенно для высокопоставленного любителя порно. Правда, возникает вопрос: имею ли право пользоваться «грязными» деньгами? Увы, я вынужден жить по правилам, не мною измышленным. Если общество больно, почему я должен быть непорочным, как монах?

Чтобы исключить любую неожиданность, угрожающей безопасности моей спутнице, я предложил Марине поехать на конспиративную квартиру СБ. Там она будет находиться под надежной защитой тети Клавы.

— Боже мой, какой ещё тети Клавы? — вспыхнула девушка. — Не хочу я никаких теть, понимаешь.

Я рассмеялся: по-моему, кто-то кого-то ревнует; дурочка моя, обнял её за плечи, тетя самый верный наш товарищ, вы подружитесь.

— А ты?

— А что я? Выполняю спецзадание и… женюсь.

— На тете Клаве?

— На вам, в смысле, на вас! — и целую в щеку. — Я самый завидный жених, однако.

— Чем же? — прыскает девушка. — Пистолетом в штанах?

Словом, через час я уже знакомил Марину с Клавдией Петровной, которая трудилась на невидимом фронте с незапамятных времен. Была сухонька, энергична, смешлива и крашена в цвет абрикосового повидла.

— Под вашу ответственность, тетя Клава, — предупредил я.

— Ой, отстань, Алекс, — смеялась. — Ты знаешь, у меня пулемет Дегтярева, отобьемся. Да, Мариночка?

Той ничего не оставалось делать, как согласно кивать. То есть было много смеха и здорового оптимизма. Потом женщины ушли на кухню готовить обед на скорую руку, а я, сделав несколько необходимых телефонных звонков, совершенно подготовился к ночной акции.

По сведению информаторов, господин Тихий-средний заметно нервничает, усилив охрану вокруг себя, дома и вверенного ему банка. Поиски студента Лонго и Марины Фиалко по его приказу прекращены. Андрей Тихий жив-здоров и находится под домашним арестом. Четыре сотрудника-секьюрити «Оргхимбанка» срочно отправились в ночной клуб «Арлекино» для предварительной диспозиции на местности. И так далее.

И без особого на то анализа было ясно, что противник стремится сделать все, чтобы разрешить проблему одним ударом. Ну-ну, вы, господа, слишком уверены в своих силах, а такая самоуверенность ведет к поражению. Возможно, повезло, что против меня действуют непрофессионалы и любящий отец. На месте Аркадия Семеновича я бы расплющил пальчики строптивому сыночку, чтобы убедиться в его лояльности к общему делу. У меня тоже есть сын, он мал и живет далеко от меня, однако я буду делать все, чтобы он меня никогда не предал.

… Я ушел из теплой домашней квартиры, когда за окнами начали сгущаться сумерки — они были тяжелые, пропитанные дождями, и казались бархатно-театральными.

— И сколько мне здесь, — спросила Марина на прощание, — куковать?

— Пока не вернусь.

— А вдруг не вернешься, — брякнула. — Прости, я не то хотела сказать.

— Потерпи, — обнял. — Метни с тетей Клавой картишки. В «подкидного дурака», к примеру. Она у нас игрок экстра-класс, но ты победишь, я знаю.