Этот бой за город Илжу оказался первым совместным боем и первой, как считают историки, общей победой советских и польских партизан. Поэтому где-то в 1960-е годы, если не раньше, в Илже, во дворе той самой местной школы, был установлен обелиск. На бронзовой его табличке начертано: «Отсюда в ночь с 14 на 15 мая 1944 года вышли в бой с немецко-фашистскими оккупантами отряды Армии Людовой и разведывательно-диверсионная группа «лейтенанта Алёши».

Как видим, и это отлито в бронзе, «Алексейка-колеяж» превратился в «лейтенанта Алёшу».

Несколько позже, в 1970-е годы, Алексею Николаевичу Ботяну было присвоено звание почётного гражданина города Илжи…

По пути, в 20-х числах мая, группа Ботяна должна была переправляться через Вислу — в этом им помогли партизаны Армии Людовой.

Потом ещё пришлось преодолевать крупную железнодорожную магистраль, связывавшую Краков и Львов. Кто-кто, а уж ребята из группы знали, как тщательно охраняют гитлеровцы свои стальные пути. Поэтому выбрали самое неожиданное для противника место, вблизи какой-то станции, куда обычные партизаны соваться не рискуют, и перебегали рельсы буквально перед носом у подходящего паровоза, то есть в тот момент, когда охрана смотрит уже не на пути, а на вагоны. Замысел удался — прошли незамеченными.

Нужно сказать, что на польской территории Ботян без труда «превратился» в поляка — так было гораздо легче общаться с местными жителями «коренной национальности». При этом, кроме исключительных случаев, он представлялся советским партизаном.

Георгий Захарович Санников объясняет: «Ботян был своим среди поляков, и это один из элементов его выживания, его спасения, его успеха. Он прекрасно мимикрировал — ведь он актёр, он великолепнейший актёр! Поверьте, если быть нелегалом — шпионом, разведчиком — как хотите! — и не быть актёром, то из этого ничего не получится. Не важно, какое амплуа ты будешь представлять, трагическое, комедийное или ещё какое, но ты актёр, иначе невозможно! Он очень удачно это делал, спокойно, быстро и легко переходя с языка на язык. Это было его спасение…»

«Пóляк?» — спрашивали его по-польски. «Пóляк!» — уверенно отвечал он на знакомом с малолетства языке. «А почему ты в советской разведке служишь?» — «Потому, что не было наших, — уверенно говорил он. — Мы воюем против общего врага. Я всё равно патриот польский!»

Ему верили. Впрочем, он ведь никого и не обманывал: Алексей действительно любил Польшу, ту страну, где он вырос, за которую сражался в далёком уже 1939-м, на чьей земле был готов погибнуть сейчас. И какая разница, «пóляк» он теперь, белорус или русский? Когда в твой дом врываются бандиты, кто будет выяснять у соседей, плечом к плечу вставших на пути пришлой сволочи, какой они национальности? А Польша всё-таки была его домом…

Немецкие же бандиты очень старались напомнить своим жертвам о их национальной принадлежности — да ещё так, чтобы эти жертвы вспоминали взаимные претензии и обиды. Они же хитрые, они же ушлые, да и гораздо умнее националистически настроенных… какое бы тут слово помягче подобрать? Хотя тут и любое «немягкое» слово уместно, если только себе представить, как потешаются ворвавшиеся в дом бандиты, глядя на то, как хозяева-соседи валтузят друг друга, припоминая старые обиды! А ведь именно так всё и получалось — и вот тому подтверждения:

«Руководитель оперативной группы, действующей на территории Генерал-Губернаторства, майор госбезопасности Карасёв сообщает, что в Львовской и Люблинской областях немцы проводят карательные экспедиции против поляков, используя для этой цели украинскую полицию. В последнее время ряд сёл Грубешувского, Билгорайского, Холмского, Томашувского и Раворусского районов сожжён карателями.

В свою очередь польские вооружённые отряды производят нападения на украинское население. В последних числах апреля с. г. командир полка «Армии Крайовой» майор «Адам» с отрядом, насчитывающим 1500 человек, произвёл нападение на село Лашув, в 32 километрах юго-западнее Грубешува, где проживают украинцы.

Украинские организации, особенно в пограничных сёлах Галиции, вооружаются немцами…»[275]

«Руководитель нашей оперативной группы, действующей на территории генерал-губернаторства (майор госбезопасности Карасёв), сообщает, что в последнее время немцы заигрывают с польскими националистами, стремятся привлечь их на свою сторону и направить против польских патриотических организаций и советских партизан.

Имеются сведения, что немцы ведут переговоры с командованием польских отрядов и якобы уже добились некоторых результатов. Так, например, командир польского отряда, действующего в районе города Островец, по фамилии Шанец, после переговоров с немцами получил от них автоматическое оружие, боеприпасы, а также наградные знаки с изображением польского герба — белого орла с надписью на польском и немецком языках».[276]

Вот так! Даже польского орла вспомнили! И наградные знаки двуязычные сделали. Пожалуй, при таком отношении «хозяев» и поляки, и украинцы могли даже почувствовать себя людьми…

Ладно, пусть чувствуют себя кем угодно, всё равно основную тяжесть борьбы несла на своих плечах доблестная немецкая армия — именно так считали «хозяева», да так оно на самом деле и было. С точки зрения гитлеровского командования, омоновцы, аковцы и прочая шваль были хороши в роли «пушечного мяса», как помощники солдатам высшей расы (вспомните, как конные эсэсовцы весело гнали в атаку доблестных галичан!). А помощь была нужна — уж очень «достали» немцев советские оперативные группы и многочисленные партизанские отряды разной ориентации, действовавшие на польской территории. «Достали» настолько, что для организации борьбы с ними из Берлина в Краков прикатило высшее эсэсовское руководство.

«По полученным данным от руководителя ПЗП[277] Краковского дистрикта, округа № 2 (округ № 2 включает в себя районы Ланцугский, Жешовский, Тарновский, Нисский, Тарнобрудский), по кличке «Орач»,[278] прибывшего из Кракова 23 мая, нам стало известно о посещении г. Кракова Гиммлером.[279] На Краковском вокзале его встретил генерал-губернатор Франк и руководители центрального аппарата Генерал-Губернаторства. В сопровождении всей свиты Гиммлер направился в краковский замок — резиденцию Франка.

Эти данные проверены через нашего агента-маршрутника NN*** Яна,[280] жителя Вольки Таневской около Ниско.

В краковском замке Гиммлер собрал совещание руководителей центрального аппарата, гестапо, жандармерии и полиции генерал-губернаторства.

Руководители польских партий[281] и наша агентура, посетившая Краков, высказывали мнение о том, что после посещения Гиммлером Кракова должна начаться крупная карательная экспедиция на всей территории Г. Г.[282] и в особенности в Яновском и Белгорайском лесных массивах, которые к этому времени представляли место базирования крупных диверсионных отрядов и специальных групп».

Ну, пока гитлеровцы к этой операции готовились, опергруппа Ботяна преподнесла им весьма неприятный сюрприз.

«Разведчики «Олимпа» активно занимались получением информации военного характера в интересах командования Красной армии… 30 мая они добыли данные о наличии трёх действующих и одного строящегося военных аэродромов в районе Кракова, также было установлено количество и типы самолётов. Через два дня советские бомбардировщики нанесли удар по этим аэродромам».[283]

Как раз в районе того самого Кракова, близ резиденции наместника! Как это мило, какое внимание к господину генерал-губернатору! Нет сомнения, что гитлеровцы были в бешенстве.