— Подумать я должен.

— Ха! Ты о долге говорил — так поди отдай. И Софья — вот она, говори с ней.

Никита немного растерялся — слишком быстро нужно было принять решение. Только всё наладил: вывеску, инструменты — тот же самогон. Всё трудов стоило, беготни, денег. Бросать жалко. А прикинул: в Москве перспектива, а во Владимире как он есть простой лекарь, так им и останется. Понятно — со временем избу выкупит, своим жильём обзаведётся. Но это всё, потолок.

— Согласен, — сказал, как отрубил.

— Во! — поднял указательный палец князь. — Слышу слово не мальчика, но мужа.

Он повернулся к боярину:

— Михаил, судно готово?

— Давно уже, команда судовая заждалась.

— Завтра с утра отплываем. Никита, устраивай свои дела.

Первым делом Никита уединился с Софьей на кухне и объяснил ей ситуацию.

— Нет! — замахала руками женщина. — У меня здесь родители, старые уже, за ними пригляд нужен. Изба опять же, в сарае трав полно — на зиму запас. Куда я без них? За приглашение спасибо, но не поеду.

— Как знаешь. Но ты мне неплохо помогала. Изба эта на два месяца оплачена, пользуйся. Потом сама решишь.

Никита направился к купцу Куприяну — надо было долг отдать, поблагодарить, вещички свои скромные забрать.

Купец оказался дома — сидел с семьёй за столом.

— Никита! Здрав будь! Лёгок на помине, только о тебе вспоминали.

— Добрым ли словом?

— Да вот думали — не обиделся ли? Уж десять дён, как не показываешься.

— Простить прошу, зла не держу. Больной попался сложный, пригляда требовал.

— Ты про князя?

— Знаете уже?

— Весь город знает.

— Долг я принёс. Спасибо, что помогли на первых порах, — Никита выложил на стол серебряный рубль, полученный от князя.

— Так ведь много возвращаешь, я вдвое меньше давал.

— Считай — проценты набежали. Уезжаю я с князем в Москву, личным лекарем буду.

— О! Это почёт и уважение! Не каждый в княжескую свиту угодит. Видно, понравился ты князю.

— Ему видней. Завтра отплываем, вещи свои забрать хочу.

— Всё в целости, в комнату твою не заходили.

— Я не сомневался.

Никита быстро собрал скромные пожитки в узел. Запасная рубаха, купленная уже здесь, и джинсы, футболка и ветровка — из прежней, а может правильней — из будущей жизни? Обнял Куприяна. Тяжко пришлось бы ему без его поддержки.

— Будешь во Владимире — заходи по-простому, — сказал Куприян.

— И ты, когда в Москве будешь. Где жить буду — не знаю, так дом князя Елагина наверняка знают.

— За приглашение — спасибо!

На том они и простились. Купец оказался мужиком хорошим.

На другой день после завтрака боярин Михаил подогнал подводу, уложил на дно оба пуховых матраса с кроватей. Князю помогли взобраться на подводу. Михаил сам лошадь под уздцы вёл, чтобы неспешно было, да чтобы выбоины объезжать.

Никита шёл рядом с подводой. Узелок с вещами и кожаный мешок с инструментами в ногах у князя лежали.

На лодью князь сам по трапу взошёл. На корме уже стоял широкий топчан — туда же матрас положили. Над топчаном навес из парусины для защиты от солнца и дождя.

Судовая команда сразу забегала. На вёслах отошли от причала, паруса подняли.

На корабле хорошо: ход плавный, не трясёт. Воздух свежий, вокруг поля да леса — благодать. Вроде и плыть не так далеко, две сотни вёрст, только ведь кораблик без мотора. Где под парусом, а большую часть пути — на вёслах. К тому же в обед останавливаться приходилось, князю похлёбку варить. А ведь на костре это дело долгое.

На одной из таких остановок Никита увидел у одного из матросов игральные карты.

— Дай посмотрю.

— Бери, барин, только вернуть не забудь.

— Куда же я с корабля денусь?

В карты, как в азартную игру, Никита играть не любил, редко, за компанию — на даче у сослуживцев, шашлыка дожидаясь. А вот бабушка его на картах гадала и его научила.

Игральные карты на Руси появились с 1586 года, когда их завезли английские купцы. С приходом к власти Алексея Михайловича карты попали в опалу. Царь считал игры в карты и кости греховными, также он боролся со скоморохами и гулящими девками.

Никита, сидя на носу корабля, стал гадать — всё равно делать нечего. Он уже разложил карты, как сзади подошёл князь, совсем неслышно.

— Разве в карты в одиночку играют?

— Я не играю — гадаю.

— Никто, кроме Господа, не знает своей судьбы.

— Верно. А хочешь, тебе погадаю?

— Тьфу, от дьявола сие!

Князь отошёл было, но любопытство перевесило, и он вернулся.

— Погадай, так и быть. Но только о том — никому! В первый и последний раз.

Никита начал раскладывать карты. От современных они сильно отличались. Но он не столько хотел погадать, сколько кусок из истории распознать. Пока князь у него в избе отлёживался, Никита кое-что вспомнил.

Князь с интересом смотрел за руками Никиты.

— Не мухлюешь?

— Фу, князь, где ты таких слов набрался? Речь, как в кабаке.

Никита состроил огорчённое лицо.

— Видишь туза?

— Вижу.

— Покровитель твой, Ордын-Нащокин, ещё лет пятнадцать при Алексее Михайловиче в фаворе будет.

— Ты правду ли баешь?

— Не я, карты так легли.

— А дальше, дальше!

Князь обернулся — не слышит ли кто?

— А главное, кто потом к великому князю приблизится? — князь понизил голос.

Никита раскинул карты.

— Из худородных будет, из дьячих детей, сам наверх пробьётся.

— Да ты не томи, фамилию сказывай!

Никита выдержал паузу, бросил карты:

— Матвеев, — выдохнул он.

Князь в изумлении вскинул брови:

— Это какой-такой Матвеев? Я нескольких знаю.

— Тут уж я не помогу, не знаю. Да и карты не говорят.

— Озадачил ты меня!

Никита собрал карты и вернул их хозяину.

После разговора с Никитой князь выглядел озабоченным. Он улёгся на матрасы, долго размышлял, потом подозвал Никиту.

— Ещё хоть что-нибудь скажи, зацепку какую-нибудь дай.

— Вроде как со стрельцами что-то связано будет.

— И на том спасибо.

Князь снова погрузился в раздумья. Если всё на самом деле обстоит так, надо к Матвеевым присмотреться, поддержать, помочь. Если нынешний фаворит в опалу попадёт, знакомство или даже дружба с малоизвестным пока Матвеевым помочь может.

Десять дней они добирались до Москвы. Почти на окраине Москвы, в условленном месте их встретил боярин Алексей. Всё, как положено: карета с четвёркой лошадей, два десятка конных из боярских детей. Не простолюдин едет — князь!

Семен Афанасьевич приосанился, Михаил ему шубу на плечи накинул, не от холода — положено так. И князь, и боярин свой статус блюсти должны.

Никите выделили подводу. На ней он и ехал с котомкой и кожаным узлом, в котором находились инструменты.

Хоромы князя едва ли не в центре Москвы оказались — на Яузе-реке. Оттуда колокольня Ивана Великого видна, что в Кремле.

Во дворе вокруг князя сразу суета образовалась — семья, прислуга.

Никита в сторонке стоял. Только не забыл про него князь. Уж было к хоромам каменным направился, как обернулся и рукой ему махнул, подзывая.

— Михаил, покажи Никите комнату, что для гостей. Пусть передохнёт с дороги человек, а потом и за стол.

Гостевая комната была на втором этаже. Дом был огромный, с переходами, без провожатого в первый раз заплутать можно. Видно — пристраивался и перестраивался не раз.

Вскоре в дверь постучали:

— Князь в трапезную зовёт.

Трапезная была большим залом, человек на сто. Но сейчас был занят только один стол, за которым сидели самые ближние люди, коих набралось два десятка.

Никите дали место по левую руку, третьим от князя. Семен Афанасьевич успел ему шепнуть:

— Чего вкушать нельзя — ты головой мотни.

Застолье было обильным. Начали с холодных закусок: яблок мочёных, капусты квашеной, заливной рыбы и холодца. Куда же без холодца с хреном за русским столом?

Пить начали с пива. Сначала за приезд князя, за его возвращение в родные пенаты. Потом за царя-батюшку тост прозвучал. А четвёртым или пятым сам князь поднялся: