— Где это я? — забыв о приличиях, выдавил из себя Мирид.

— В Алом Чертоге, позволь напомнить. В летописях этого места уж точно нет. Хотя бы потому, что невозможно знать точно, где мы находимся, и когда наши двери открыты для смертных. Это нельзя хоть каким-то образом объяснить, а потому предпочтительнее помалкивать.

— Так кто же вы, здешние обитатели? Боги?

— Ну, как сказать… Мы населяли мир, когда ни людей, ни эльфов, ни всяких там разных богов и в помине не было. Нам не хотелось кого-нибудь создавать или кем-то править, — просто жили в свое удовольствие. А когда от богов и подвластных им рас и народов некуда стало деваться, мы воздвигли Алый Чертог и заперли в нем себя нерушимым заклятием. Это чтобы соблазна не возникало в мирские дела встревать. А смертные к нам хоть и редко, но попадают. Да только не всем, как тебе, везет.

— Так стало быть вам этот мир безразличен? Совсем?

— А сам ты на чьей стороне? — прищурился Утгхард. — Света, Тьмы или, может, Великого Равновесия?

— Даже не знаю. Служители Света наверняка уже цену назначили за мою голову, для Тьмы я по-прежнему воин враждебных сил, а за какое-то там Равновесие меня уже раз убивали, больше не хочется.

— Тогда, я думаю, тебе стоит помочь. Заклятие собственное мы нарушить не вправе, а силой своей поделимся. Той самой, что ты по молодости искал, на пепелищах наших копаясь. Только Берганду ты все же сперва уважь, совсем заскучала сестренка. Да и с остальными подраться, попировать не мешает. Ты о заботах своих не горюй — успеешь. Здесь тоже сменяются дни и ночи, но времени попросту не придумано. А значит уйти никогда не поздно.

Подземный толчок не причинил заметного вреда хутору. Лишь кое-где новомодная черепица, словно яблоки спелые, с крыш посыпалась. Земля утихла, да только на душе у Арсага легче не стало, — чуял он беду во сто крат большую. И не зря.

— Слушай приказ Верховного Служителя Давгара! — словно знакомый голос внезапно раздался внутри головы.

Такие команды Арсаг получал не впервые, но привыкнуть к ним до сих пор не мог. В последний раз этот властный чужак вызывал его, чтобы Сарту назад потребовать. Чего он хочет теперь? Неужто расплаты за неудачу?

— Тьма атакует, будь со своими людьми наготове! Вам придется остановить врага — больше некому. Подкрепление придет не раньше, чем через несколько дней, если вообще сумеет до вас добраться. Держитесь, и да свершится воля богов, которые…

Закончить Давгар не успел. Арсаг, еще миг назад читавший ясные, четкие мысли своего командира, как грамотный — книгу, вдруг ощутил, будто незримая сила рвет его изнутри в клочья. Он словно стал на мгновение одним целым с Верховным Служителем. И так же, как он, умирал на руинах города, стертого с лица земли неожиданным, мощным ударом.

Арсаг отказывался верить глазам Давгара. Как и всему остальному, чем пользовался Верховный Служитель вдобавок к простому зрению. Слишком уж необычно было для человека в короткий миг охватить разом все, что творилось на искореженной разрывом земле и в бесчисленных коридорах под нею.

На месте города возвышались одни лишь груды обломков и мусора. Кое-где мостовая вздыбилась и, словно нутро развороченного муравейника, открылись хитросплетения подземного лабиринта. Тела, что выбрасывало наружу, напугали бы даже завсегдатаев ярмарки, где можно было увидеть диковины вроде двуглавых телят и покрытых густою шерстью младенцев.

У одного кожа была вся в кровавых наростах, которые непрестанно и беспорядочно двигались. Туловище другого опутали и прогрызли насквозь сверкающие стальные черви. Иные и вовсе казались лишенными рук и ног ошметками плоти. Сотни и тысячи безобразных уродств, единственное избавление от которых — смерть. И она не замедлила собрать жатву. Настал черед и Давгара, погребенного под руинами собственного дворца.

Арсаг с трудом, но все-таки разорвал возникшую между ним и Верховным Служителем связь. Лишь потому уцелел и не повредился рассудком. Вот только ночью крушение города не раз повторялось во сне. А вскоре Арасаг проснулся, пытаясь удрать от темных, высоких гор, что неотвратимо надвигались со всех сторон.

Следующий день прошел на диво спокойно. Лишь небольшой отряд вооруженных орков, что бежали из города орочьи боги знают, когда, присоединился к защитникам хутора. Хозяева с пришлыми быстро поладили, несмотря на прежнюю вековую вражду. Неведомый ужас, способный смести целый город, угрожал гибелью всем без разбора.

Спустя еще пару дней потянулись беженцы из опустошенных войной окрестностей. Эльфы, гномы, сиды и редкие в этих краях полурослики не могли сообщить ничего вразумительного о той силе, что согнала их с насиженных мест. Однажды на хутор пожаловал какой-то невиданный прежде ящер. Ходил он на длинных, мозолистых задних лапах, опираясь на хвост, а когтистые пальцы передних то и дело сжимали оружие. Рукоять его странного луч-клинка можно было использовать как булаву, вполне подходящую для рукопашной схватки. Этот молчал постоянно, лишь изредка скалил пасть, усеянную рядами острых, чуть загнутых внутрь зубов.

Хуторяне приняли всех, — лишних в бою не бывает. Да и стены сперва укрепить, хоть и чужыми руками, не помешало бы. Хутор не был предназначен для долговременной обороны, — только бы кормящим город крестьянам от случайной опасности отсидеться. Но выпала судьба встречать врага в лоб, и с этим уже ничего не поделаешь. Разве что помолиться, пока еще есть, кому.

Атаку смерча остановили случайно. Два луч-клинка, скрещенные на его пути, вспыхнули маленькой яркой звездой. Волною ударил воздух, развеяв противника. Полыхнувшее внизу пламя, превращаясь в мерцающий столб, устремилось к хутору. Это было уже совсем просто — с детства Арсаг умел пожары в степи поворачивать. Чиркнули по траве лезвия луч-клинков — и огненные языки сошлись, уничтожая друг друга. Тем временем смерчи насели на хутор со всех сторон. И стены не стали врагу помехой — воронки, открывшиеся в земле, обрушили их одну за другой.

Но вдруг безмолвная черная тень накрыла гудящие вихри, заставила их вжаться в землю, затем и вовсе исчезнуть. Из радужного сияния, что вспыхнуло в небе, смотрел огромный, немигающий глаз. Похожие на стальные кнуты ресницы били на лиги вокруг, срывая повсюду зубцы и крыши, ломая хребты коням и беспомощно голосившим всадникам. Земля дала широкую трещину, и зеркальный двойник светлого бога глянул оттуда наружу. Только вместо ресниц у него были горы. Арсаг еще смог увидеть, как они медленно двинулись, чтобы сомкнуться друг с другом.

Сарта не помнила, сколько дней прошло с той поры, как исчез ее спутник. И почему она до сих пор жива — тоже не знала. Пиво в дорожной фляге осталось почти нетронутым, но пить не хотелось. Где-то у края «песчаной чаши» пасся на скудных моховых пастбищах конь, его знакомое громкое фырканье часто напоминало Сарте о необходимости продолжить путь. Тщетно — проклятое место будто притягивало ее.

Несколько раз она слышала странную песню гадателя, его тихий, рыдающий смех, но не испытывала ни ненависти, ни страха. Сквозь песчаную круговерть мелькали порой очертания застывших в камне фигур, оставлявляя ее равнодушной. На испепеляющий взор, что молнией пал на землю, и на разверзшуюся совсем рядом твердь она уже не обратила внимания.

Прикосновение Мирида было сильным и ласковым, зовущим к жизни. Шрам от удара кинжалом скрывала куртка, но, судя по всему, рана с непостижимою быстротой затянулась, как и рубцы на лице. Сарта никогда не бывала в Алом Чертоге и даже не слышала прежде о нем, но вдруг ощутила в глазах мужчины всю дикую, необузданную мощь этой частицы былого мира. Ту самую, что неподвластна даже судьбе.

— Ты знаешь, что делать, — Мирид положил руку ей на плечо.

И в этот миг Сарта действительно знала.

Битва богов продолжалась не дольше, чем вспышка молнии. Но за это ничтожное время Мириду и Сарте пришлось пережить десятки и сотни жизней, умереть тысячами смертей. Два могучих начала — светлый и темный бог, обрушились на разделявшую их преграду. Воздвигнутый Миридом барьер обладал теми же свойствами, что и внешние стены Чертога. Он же служил исполинским щитом. Оружием была Сарта, хотя Мириду меньше всего хотелось использовать девушку в роли проводника своей силы, вместо волшебного амулета, бесполезного в этой схватке. Но только решимость и врожденный дар чародейки позволили действовать на пределе возможного, встать вровень с богами и в конце концов отбросить их за край пространства, времени и сознания, туда, где черная пустота пожирает саму себя.