Во-первых, русская философия литературоцентрична. Как писал А.Ф. Лосев, «художественная литература является кладезем самобытной русской философии». Вместе с тем совершенно очевидно, что это не просто жанровый момент; за ним стоит соответствующая логико-дискурсивная тенденция, которая в отличие от аристотелевской, рационалистической, ориентирована преимущественно на символизм, аллегорезу, неотделима от чувственно-эмпирических трансформаций. В этом смысле «самобытная русская философия» остается в пределах сенсуализма, ей предстоит совершить поистине героическое усилие, чтобы преодолеть идущий от славянофильства (точнее, от Нила Сорского и старообрядцев) страх рационализма.

Во-вторых, русская философия в своем главном русле слишком слабо отдифференцирована от религии, христианской теологии. Ей не достает теоретической секуляризации, она еще мыслит категориями чужеродной духовности, менее универсальной и общезначимой, нежели философия. Религиозность русской философии свидетельствует о ее переходном состоянии, полифоничности; ей только предстоит, рано или поздно, самоутвердиться на принципах секуляризованного сознания.

Каковы эти принципы?

Прежде всего, это тот, который Алексей Введенский назвал «мелиоризмом», т. е. «тенденцией к улучшению и преобразованию мира». В мелиоризме он усматривал особое понимание смысла жизни, чуждое крайностей пессимизма и оптимизма. Это понимание, на его взгляд, более всего отвечает характеру и умонастроению русского народа. «И нам кажется, — писал философ, — что было бы благородною задачей метафизически раскрыть и привести в ясность системы то решение этого вопроса (т. е. смысла жизни. — А.З.), которое в форме смутного чаяния или постулата преподносится простой русской народной душе… Это была бы целая метафизика мелиоризма».

Другой принцип секуляризованного сознания — антропологизм, или тенденция к исправлению и совершенствованию человеческой природы. От Владимира Мономаха до Радищева, от Радищева до Ухтомского и Циолковского русская мысль всегда тяготела к познанию тайны человека, его смертности и бессмертия. Эта экзистенциальность, пожалуй, действительно составляет неотъемлемую черту русской философии, хотя вовсе не является признаком ее национального своеобразия.

Антропологизм и мелиоризм — это предельные мировоззренческие универсалии, которые могут быть наполнены равно и религиозным, и философским содержанием. Преобладающий религиозный подход значительно сковывает развитие философии, переход ее от полифонической структуры к диалогической. Нам предстоит еще долгая рациональная выучка, чтобы возвыситься до понимания и постижения отечественной духовности, осознания действительных национальных задач и идеалов.