Для глубин же в четыре — шесть километров (как раз там и залегают конкреции) советскими инженерами создается геологический робот. Его так и назвали «подводный геолог». Он не будет, как трал или драга, забирать все на своем пути без разбора. Телекамера сможет осматривать освещенное прожекторами дно, кинокамера — вести съемку, а механические руки возьмут и положат в контейнер только то, что заинтересовало исследователей. Робот, буксируемый на тросе и управляемый с борта надводного корабля, поплывет над дном, останавливаясь и собирая образцы.

На смену «свайным постройкам» нефтяников придут плавучие базы, поставленные на якорь и защищенные от волн надувным молом. Это сердце и мозг будущего нефтепромысла. Там разместятся энергетические установки — возможно, ядерные: они удобнее других. По гибким шлангам нефть и газ поднимутся на поверхность.

И конечно, самое широкое применение здесь найдет автоматика. Человек возьмет на себя лишь управление и контроль, а если понадобится, то и ремонт. В распоряжении нефтяников будут также подводные аппараты.

Океан ждет вооруженного техникой исследователя, и под водой пройдут новые великие морские пути, которые свяжут между собой континенты. Но океанские глубины надо изучить.

Достигнутое сегодня убеждает: это не предел! Проектируются и строятся лодки для плавания на километровой глубине. Полагают, что уже в ближайшие годы станут доступными и глубины до шести километров. Значит, будет освоено не менее девяти десятых площади Мирового океана.

Вот какие открываются перспективы перед морской геологией уже в недалеком будущем! А в более далеком?..

Дадим слово вновь геологу из двадцать первого века.

— Морские геологи опускались в батискафах на дно. В глубоководных скафандрах они выходили исследовать неведомую страну под водой. Магнитометры и гравиметры нащупывали рудные тела, скрытые от нас и сушей и водой. Искали скопления нефти, горючих газов. Выбирали места будущих буровых, разведывали трассы будущих шахт. Это была необыкновенно трудная — не обходилось без жертв, но и необыкновенно увлекательная работа.

Она шла не только там, где от поверхности до дна — километры глубины. Широким фронтом развернулось освоение материковой отмели. Под этим преддверием материков, как и предполагали, нашли колоссальные залежи нефти. И среди водорослевых лесов, пугая плывущих повсюду рыбок и животных, притаившихся на дне, засновали наши легкие подводные лодки, зашагали люди в скафандрах, с геологическими молотками в руках.

А потом… потом поползли по дну самоходные установки. Скважины одна за другой открывали нефти и газу дорогу наверх. Работу вели автоматы, и они же сажали и убирали водоросли на подводных плантациях, собирали конкреции, охотились на глубоководных животных и рыб.

Но за автоматами должен наблюдать человек. Поэтому начали возникать поселки на дне — дома из прочной пластмассы, снабженные всем необходимым для жизни под водой. В них обосновались океанологи, биологи, ихтиологи и, конечно, мы — геологи.

Помните первую ласточку (вернее было бы здесь сказать — рыбку) — подводное жилище, устроенное еще в начале шестидесятых годов двадцатого века Жаком-Ивом Кусто? Нечто подобное, только еще более совершенное, строят и у нас.

Нам помогли, конечно, и спутники, которые стали нести постоянную службу в окрестностях земного шара, и внеземная станция — крошечная вторая луна Земли. Благодаря им удалось расставить на картах суши и океанского дна значки там, где находятся руды. Мы убедились, что колоссальные запасы больших глубин не просто логический вывод либо догадка, а точный, осязаемый факт.

Во всю ширь развернулась уже не разведка, а освоение континента, скрытого под водой, — перешел бы наш гость из будущего к другой теме. — Построены самоходные батисферы, которые проходят по заданным им маршрутам, проводят наблюдения, делают измерения, собирают образцы. Уже давно инженеры задумывались над проектами таких батисфер. На дне ведь не всюду ущелья и горы, есть и обширные равнины. По ним на широких гусеницах вполне можно пройти. Проектировались самоходные гусеничные машины, даже для поездок по изрезанной вдоль и поперек Луне, ну, а о ровных участках морского дна уж нечего и говорить. По песчаным отмелям мелководья подводным танкам ползать легко.

Опущенный с судна на дно танк затем отцепляется от троса и путешествует, потом возвращается на свою плавучую базу. Подобный танк нужен подводникам для работ на мелководье, где появились плантации водорослей. Он нужен и морским геологам-разведчикам, например, для поисков нефти в прибрежных районах дна.

Но сумеет ли самоходная батисфера бродить по дну в открытом море вдали от берегов, возникал вопрос. Там тоже надо разведывать залежи недр. Трудно добыть пробу грунта, не опускаясь на дно. И легче сделать это с подводного танка.

Выросла прочность металла, и появились мощные, но легкие источники энергии — атомные. Глубоководные танки вышли на просторы незримого континента.

Однако далеко не всюду дно допустит вторжение гусеничных машин. Ил, трещины и крутые склоны могут стать непреодолимыми препятствиями даже для танка высокой проходимости. Может быть, такой танк, подобно вертолету, будет перепрыгивать через них?

Снабженный телеглазом, управляемый на расстоянии, робот — разведчик морских глубин — путешествует по дну, выполняя все, что ему прикажут. Он делает снимки труднодоступных мест, собирает образцы пород, берет пробы воды, монтирует буровые установки, чтобы добывать колонки грунта.

Самоходные батисферы взяли на себя роль бурильщиков-автоматов. Они отправляются к разведанным месторождениям, скрытым в ложе океана, и буры проникают на десятки и сотни метров вглубь.

Самоходная батисфера ориентируется на ходу: ее приборы информируют счетно-решающее устройство об окружающей обстановке, чтобы подавать автоштурману нужные сигналы-команды. Автоматические съемочные камеры записывают все виденное ими на магнитную пленку. Подобно луннику или спутнику-кораблю, подводная лаборатория выполняет намеченную для нее программу и возвращается на поверхность.

Вслед за приборами, вслед за автоматическими разведчиками дно океана стали осваивать глубоководные аппараты с людьми. Автоматы же помогают людям. На больших глубинах открытия следуют одно за другим.

Нам понадобились не только наблюдатели, но и работники, которых можно отправлять на большие глубины и на самое дно — собирать образцы пород.

Создан скафандр из сверхпрочного сплава. Человеческая нога оставила след на дне глубочайших подводных каньонов. Сделаны были первые шаги по земле, которая долго была близкой, но недоступной в то же время…

Теперь это уже достояние прошлого. На дне выросли целые подводные города…

Позади остался спуск, ставший уже привычным для геологов-подводников. Смена цветов воды в иллюминаторе подводной лодки воспринимается ими как мелькание знакомых земных пейзажей.

К слабой игре света — обычной иллюминации больших глубин — примешивается что-то другое: неподвижные огни, сначала расплывчатые, потом, когда к. ним приближаемся, все более четкие.

Станция цилиндрической формы стоит вертикально на дне на надежных опорах. Впрочем, сильных течений здесь нет, и длинный цилиндр из прочной пластмассы не опрокинется.

Лодка подходит к причалу. Выдвигаются захваты, и она оказывается «в плену». Посадка совершена (благодаря автоматам, конечно!) так точно, что выходной люк лодки пришелся в предназначенное ему место на корпусе цилиндра. И вот мы внутри «дома» под водой.

Дом этот многоэтажный, внутреннее устройство его довольно оригинально. Цилиндр, оказывается, двойной, точнее, даже тройной: между наружной и внутренней оболочками из пластмассы — заполнитель, легкая силиконовая жидкость.

В каждом этаже, или, иными словами, кольцевой комнате, толстые стеклянные окна, дающие вместе почти круговой обзор. Лестничные переходы ведут от верхнего к нижнему люку; там, внизу, шлюз, через который жители городка могут выйти наружу.