- Как вы? - Взволнованно произнесла графиня. - Как вы себя чувствуйте?

   - Ужасно. Неужели я еще жив? - Князь смотрел на нее в упор недоуменным и удивленным взглядом. - Вы всегда волнуетесь за людей, которые вам не нравятся?

   - Я всегда беспокоюсь за людей, которые попали в беду, ваше высочество.

   - А разве я попал в беду? Со мной все в порядке. - Хотя ему и очень не хотелось, но он попытался встать. Рука по прежнему ныла, и шум в голове не прекращался. Роман сел на землю и почувствовал, что перед глазами все плывет и темнеет. Слышать в ее голосе сострадание ему было не приятно. Неприятно, что она жалела его. Жалость - это чувство, которое его высочество не любил больше всего, особенно жалость женщин по отношению к нему. Поэтому, сделав еще одно усилие, он встал на ноги. Но если бы не графиня, которая поддержала его за руку, наверное, он опять бы рухнул на землю. От ее прикосновения к больной руке с губ его высочества сорвался больной стон. Мари в страхе отдернула руку. Она хотела помочь ему, но видела, что помощи он не примет. Немного постояв и придя в себя, он почувствовал, что ему стало лучше. Голова все так же раскалывалась, но по крайне мере больше не кружилась.

   - Благодарю вас за помощь, - несколько холодно проговорил он.

   Графиня этого не ожидала и в некоторой растерянности смотрела на князя. Роман Александрович молчал. Он не хотел обидеть Мари. Просто ему было стыдно и неловко за то, что он так бесславно свалился на землю прямо у нее на глазах. Роман оглянулся по сторонам в поисках своего коня. Тот расхаживал по лугу и мирно пощипывал траву. При виде этой безмятежности его высочество разозлился. Эта подлая скотина, которая скинула его на землю, смела, как ни в чем не бывало прогуливаться по поляне. Руки сжались в кулаки, но тут же разжались при виде седла неподалеку валявшегося на земле. Графиня тоже его заметила.

   - Кто-то, наверное, плохо затянул подпругу, - задумчиво произнесла она.

   Его высочество нетвердой и неуверенной походкой подошел и, подняв седло, с интересом стал его рассматривать. Подпруга оказалась подрезана.

   - Плохо затянули, говорите вы? - Он показал ей ремень, половина которого, была ровно обрезана. - А, по-моему, от меня просто хотели избавиться.

   Графиня вздрогнула от этих слов. И не смотря на теплую погоду, по телу прошел озноб. Она подумала о своем недавнем собеседнике, который пристально следил за князем. "Неужели он? Неужели тайная полиция решила избавиться от родственника императора Александра? Нет, это просто не вероятно. Этого не может быть. Единственное что им было нужно это бумага из тайника князя. Или нет? Или им была нужна его смерть?" Эти ужасные мысли не давали Мари покоя, вселяя страх и ужас в ее сердце. Она смотрела на князя, задумчиво рассматривавшего седло. Трудно было догадаться, о чем он сейчас думал. Только что он чудом избежал смерти. Кто-то пытался его убить. Но страха в нем она не заметила. Только лишь некоторое изумление.

   - Убить вас? - Мари вдруг очень захотелось прервать это затянувшееся молчание. - Этого не может быть. Вряд ли бы кто-нибудь на подобное осмелился.

   Князь посмотрел на Мари и улыбнулся.

   - Вот этот ремень показывает другое. Кто-то все-таки осмелился. Но что с вами, Мари, вы так побледнели. Я напугал вас?

   - Вы должны сейчас же сообщить об этом Наполеону. - Произнесла она, не ответив на его вопрос. Он и, правда, напугал ее. Но разве могла она ему об этом сказать? Разве могла сказать об этом человеке?

   - А зачем?

   - Как зачем! Он должен обеспечить вашу безопасность. Вы гость императора Наполеона. И если вас и, правда, хотели убить, он должен об этом знать.

   Роман опять взглянул на графиню. Она беспокоилась о нем. Беспокоилась, хотя и отрицала это. Он бросил седло на землю и взял Мари за руку. На этот раз она не оттолкнула его. Рука была теплой и приятной. Тепло немного успокоило ее. Чувство страха и безысходности понемногу стало отступать. Постепенно к ней стали возвращаться ее веселый нрав и чувство юмора. В первый раз после их знакомства, он показался Мари таким смешным и забавным. С разбитыми губами и бровью, с порезами на лице он казался обычным человеком, а не высокомерным и надменным богом, сошедшим к простым смертным со своего пьедестала. Мари заглянула ему в глаза и невольно улыбнулась. Под ее насмешливым взглядом он смутился и отпустил ее.

   - Я рад, что насмешил вас. Хоть кому-то происходящее кажется забавным.

   - Ну не сердитесь, - примирительно произнесла графиня. - Почему вы думаете, что я смеюсь над вами?

   - А разве здесь есть кто-то еще. - Роман демонстративно оглянулся по сторонам. Это движение снова отозвалось острой болью в руке.

   Мари стало немного стыдно. Но она отогнала от себя подобные мысли. Таких людей жалеть не следует. Да и о чем жалеть. Рука заживет, и он все равно получит все что хочет. Мари же в этом случае своего голоса не имеет. Осталось только определить когда и при каких обстоятельствах.

   - Если вы позволите, я помогу вам добраться до посольства.

   - Не стоит утруждать себя. Я могу добраться до него сам.

   - Да? Ну, как хотите. - Мари опять улыбнулась, видя его недовольство. - Впрочем, я могу сообщить графу Толстому об этом досадном недоразумении, и он приедет за вами.

   - Ну, как же вы добры. - Саркастически произнес Роман. В эту минуту он ее почти ненавидел. Он видел, что она просто издевается над ним. Ведь она отлично знала, что они далеко и самому ему до посольства не добраться. А просить о помощи графа Толстого Роману не хотелось еще больше, чем принять помощь от Мари. Роман Александрович представил притворно сочувствующее выражение лица графа, его приторные и лживые слова сочувствия. Роман не обольщался на его счет. Он отлично знал, какие чувства вызывает у Толстого. Правда, у Мари он вызывал тоже не очень лестные чувства. И при других обстоятельствах тоже не стал бы посвящать ее в детали происшедшего. Сейчас же, если уж она и так оказалась свидетельницей этого досадного случая, у Романа не было другого выхода, как принять ее помощь. Не тащиться же ему через весь лес пешком, в таком ужасном виде. Завтра весь Париж будет знать о происшествии в лесу. И чего доброго это событие обрастет фантастическими подробностями.

   - Так что, разыскать графа Толстого? - Прервала его размышление Мари. В эту минуту она знала, что он примет ее предложение о помощи, что он выберет меньшее из зол, то есть ее.

   - Не надо графа. - Вздохнул он обреченно. Но тут вдруг, очевидно подумав о чем - то приятном, улыбнулся. - Ну, и как же мы будем добираться до посольства?

   Графиня де Бофор по его довольному выражению лица, поняла, о чем он сейчас думал.

   - На лошади разумеется. На моей.

   Улыбка не сходила с лица князя.

   - Не боитесь? Русского варвара.

   Мари приблизилась к нему вплотную и, стерев кровь с рассеченной брови, слегка надавила на рану. Роман от неожиданности и боли поморщился.

   - Не боюсь. А вы?

   Он дотронулся до ее руки, прикасавшейся к его лицу.

   - Как вы жестоки, Мари. Не знал. Женщина должна быть мягкой и нежной.

   - Как ваша жена? - Усмехнулась Мари.

   При упоминании Екатерины, Роман вздрогнул. Сейчас он не хотел думать о ней. И то, что графиня де Бофор говорила о его жене, было ему неприятно. Чувство вины перед Екатериной сильной волной захлестнула Романа. Он давно научился не думать о ней в такие моменты. Но до Мари не одна дама не смела, говорить с ним о княгине Романовой. А Мари, словно нарочно провоцировала его и пыталась выбить из колеи. Он прикрыл глаза, пытаясь привести свои чувства в порядок. Головная боль мешала сосредоточиться. Это разозлило его еще больше.

   - Как моя жена, - проговорил он угрожающе мягко.

   Мари уловила угрозу в его словах, но остановить себя уже не могла.

   - Тогда вам стоит вернуться к вашей супруге.

   - Конечно. Скоро так и будет. Но я, мадам, не хотел бы с вами говорить о моей жене.