Бабах!!!

И еще – пушки… И большие… и маленькие…

– Государь, мы погибнем здесь все!

Славный Хоакин был сейчас страшен: с окровавленной головой – шлем сорвало вражьей картечью, с заплывшим правым глазом и перебитой, повисшей плетью рукой.

Несмотря на свою молодость – двадцать два года, – Альфонсо все же не был упертым дураком и в опасных ситуациях соображал быстро, без всякой оглядки на рыцарскую честь и доблесть.

Вот и сейчас долго не думал, распорядился тут же:

– Уходим малыми группами! Дон Эстебан, велите трубить отступление.

Вновь запели трубы, только уже не задиристо и победно, а как-то уныло. Взвились к небу вымпелы, созывая тех, кто еще оставался в живых. Стальная лава кастильских и арагонских рыцарей подалась назад, словно гигантский спрут, ужаснейший кракен, втянул свои щупальца.

– Уходят, княже! – оторвавшись от своего орудия с раскаленным стволом, обернулся пушкарь с закопченным лицом и пропахшей дымом бородкой.

– Прикажете нагнать и добить их, сир? – Сей вопрос исходил от высокого рыцаря в синем бархатном панцире поверх стальных пластин – бригантине.

– Мои лучники готовы, сэр! – горделиво расправил плечи коренастый англичанин со светло-русой бородкой. – Сейчас сядем на коней и…

– Нет! – Молодой человек лет тридцати, стройный и сильный, сняв шлем, тряхнул густой шевелюрой.

Светлые латы его покрылись пороховой пылью, рука в стальной перчатке легла на эфес меча.

– Нет!

– Но… почему нет, сир? – почтительно спросил высокий рыцарь. – Мы что же, отпустим их?

– Именно так, славный Ла Гир! – Молодой человек улыбнулся, но серо-стальные глаза его оставались вполне серьезными и выражали непреклонную волю, волю повелителя!

Даже не знавший страха доблестный шевалье Этьен де Виньоль по прозванию Ла Гир и тот потупился от такого взгляда.

А вот англичанин кивнул:

– Понимаю вас, сэр Джордж. Не нужно делать лишних мерзостей. Не хватало нам еще убить арагонского короля! Вот взять в плен – совсем другое дело. Думаю, выкуп за него был бы знатным.

– Вы-ыкуп! – презрительно скривился Этьен де Виньоль.

Славный Ла Гир в плен ради выкупа никого не брал, потому как страстью к пьянству и мотовству (как некоторые) отнюдь не страдал и в деньгах не нуждался.

– А пленять его еще рано. – Смешно коверкая французскую речь, молодой человек снова улыбнулся и тут же распорядился похоронить мертвых и оказать помощь раненым.

– Просто они еще не почувствовали всю нашу силу, – помолчав, пояснил «сэр» Джордж по-русски, обращаясь к пушкарю… даже к двум пушкарям: русскому мастеру Амосу из Новгорода и татарину – точнее, булгарину – Биляру Таис-мирзе.

Биляр хоть и был знатного рода, однако с детства проникся неудержимой страстью к артиллерии: к пушкам, гаковницам, ручницам и вообще ко всему тому, что взрывается и стреляет – в этом и нашел свою судьбу. И обрел надежного друга из тех, что неразлейвода – новгородца Амоса.

И ведь буквально во всем эти люди разнились: Амос – кривобокий, сухонький, чернявый, с черными, глубоко посаженными глазами, а Биляр – белокурый сероглазый красавец, сложенный, как какой-нибудь древний греческий бог; Амос – хохотун и рассказчик, Биляр же больше любил слушать, нежели говорить; Амос – чуть ли не из смердов, а Биляр – знатен. Да, наконец, и по вере они разнились – православный Амос и правоверный мусульманин Биляр. Разнились… а вот – дружили. И князь Егор-Георгий – он же «сир», «сэр Джордж»… он же – Георг Ливонский – император Священной Римской империи, а ныне – патрон и сюзерен английского и французского королей – любил общаться с обоими. Ведь свои, русские люди. Пусть Биляр и булгарин, так тут, в чужедальней сторонушке, и булгарин за земляка сойдет. Все ж по-русски говорит тоже… хотя этот не говорит, этот молчит больше.

Вот и князь Егор тоже замолчал, глядя, как воины дружно копают братскую могилу – а как же! Погрести нужно всех, не язычники же.

Молчал Егор, думал: как быть дальше? Устроить ли ночью отдых или все же, пользуясь разведанными дорожками, двинуться на Жирону да оказаться там утром – внезапно? Взять Жирону на копье… точнее – на ядра, а затем… затем – куда? Идти на Сарагосу – столицу – или все ж повернуть к богатой Барселоне? И так и эдак неплохо… Да Барселона, наверное, лучше: город портовый, богатый – главный кошелек Арагона, куда там Сарагосе-то! В Барселоне и торговля, и сукновальные мельницы, и мануфактуры… А короля Альфонсо унижать нечего – куда лучше его с кастильцами рассорить, хоть там все его родственники… так ведь нет ничего хуже, чем между родичами ссора.

Егор – Георгий Заозерский – великий князь Руси, Ливонский курфюрст, император, верховный сюзерен французского королевства и лорд-протектор Англии вовсе не прочь был прибрать к рукам последний крупный европейский анклав – Португалию, Кастилию и Арагон, – король Наварры Карл и так уже давно присягнул на верность. А Жуан Португальский очень вовремя попросил помощи. Вот князь Егор и отправился в поход лично – как и должен был поступить любой король, если он, конечно, рыцарь, а не набитое пылью чучело. Не возглавил бы войско – не понял бы Георгия никто, такие уж были времена – Средневековье, где понятие «честь» значило очень и очень многое. А потому многое приходилось делать самому, не полагаясь на многочисленных помощников и вассалов, вот и сейчас сунулся Егор в самое пекло, невзирая на многократное превосходство врагов. С одной стороны, безрассудство, а с другой – именно так и должен поступать истинный король-рыцарь, и уж тем более – император!

Императорский титул нужно было подтвердить, показать всем королишкам и прочей герцогской да графской мелочи, кто есть кто! И в первую очередь то, что он, князь Егор, не только правитель какой-то там далекой Руси, но и европейский властелин, для которого дела Европы – отнюдь не пустой звук… как и рыцарская честь, и отвага. Письмо Жуана о помощи – удобнейший повод, вот и не вернулся домой князь, лишь письма длинные супруге любимой слал – княгине Еленушке, да спрашивал, как здоровье детишек. Старшенькому-то, Мише, уже четвертый годок шел, парнишка здоровым рос, умненьким, родителей радовал.

Ах, Еленка, Еленка, молодая краса-дева – златовласка с глазами, как васильки на пшеничном поле. Стройна княгинюшка, длиннонога, грудь небольшая, упругая, губки бантиком, на щечках – когда смеется – ямочки… впрочем, не только на щечках… Краса, краса – глаз не оторвешь, к тому ж и умна, начитанна, и – никуда не денешься – властна. Это и хорошо – всех бояр железной рукой держит, а с Симеоном – бывшим новгородским владыкой, а ныне митрополитом Всея Руси – задружилась накрепко, вместе в отсутствие князя и правят.

Мысленно представив жену, князь прикрыл глаза. Да-а, хорошо бы домой поскорее… да дела государственные не пускают. Коль уж случилась такая оказия, что Испанию под себя подмять можно, – так чего ж медлить-то? Вот и оказался великий князь сейчас, в конце марта 1416 года, в северной части Каталонии, недалеко от Пиренейских гор, близ славного города Жирона. Побыстрей тут все сделать, потом оставить вместо себя людей верных – того же Ла Гира или Джона Осборна, рыцаря и английских лучников капитана…

К этому времени воинские дела, как и дела политические, что в те времена различались мало, складывались для Егора весьма благоприятно. Покорению Франции немало способствовала рыжая бестия Изабелла, бретонка, рыцарь Ордена Сантьяго – туда и женщин брали – герцогиня… Ах, Изабо!!! Папа римский Мартин, во многом зависящий от молодого императора, назначил последнего чем-то вроде опекуна Франции на время безумия ее монарха – по сути, бессрочно.

В Англии же сильно помог шотландский герцог Олбани и валлийское дворянство, которое Вожников умело переманил на свою сторону. Впрочем, сие касалось не только валлийцев – несчастного короля Генриха бросило все его войско, и где теперь обретался бывший английский властелин – бог весть.