Уровневые приборы животных очень разнообразны, и мы в связи с этим невольно вспоминаем, как один мудрый старый натуралист говорил нам: «Животное, как правило, обходится самыми простыми средствами, какие только позволяет ему его тело». Обитатель прудов, обыкновенный водяной клоп, захватывает обеими антеннами и прижимает к телу пузырек воздуха, который, давя на одну из антенн, указывает насекомому вертикальное направление. Насекомые, плавающие на спине, пользуются тем же методом, но предпочитают жить в перевернутом состоянии, спиной вниз. Улитки, вероятно, ощущают, где верх, где низ, судя по направлению, в котором вес раковины тянет их тело вниз. Новорожденный опоссум или кенгуру сам становится отвесным грузом, когда он, попеременно перебирая рано развившимися передними ногами, поднимается вверх по телу матери в ее сумку.

Столь большое количество животных отдает явное предпочтение такому положению, когда спина вверху, а брюшная поверхность внизу, что мы с явным удивлением взираем на любителей иной ориентации. Зачем этим животным плавать кверху брюхом и даже окраской своего тела — бледной на нижней спинной поверхности и темной на верхней брюшной — доказывать, что именно такое состояние является для них нормой? По какой причине сказочно красивые рачки, которые весной на очень короткое время появляются в лужах растаявшего снега, или их сородичи артемии, обитающие в соленых озерах Западных штатов, стремительно мчатся спиной вниз и при этом бьют по воде гребенчатыми ножками? По-видимому, такое положение не приносит им никаких неудобств.

Многие виды животных, которые прекрасно различают, где низ и где верх, напоминают нам нас самих, когда приспосабливают положение тела к роду занятий. В давние времена моряки на парусном судне были готовы лежать распластавшись на нок-рее, когда брали паруса на рифы. Современный механик по ремонту автомашин не видит ничего особенного в том, что он работает под машиной, лежа на спине. Подобным же образом жук-могильщик, который обычно ползает по земле на всех шести лапках, должен перевернуться на спину, чтобы столкнуть вниз мертвую мышь или потихоньку подкатить ее почти на метр к подходящему для похорон месту. Мечехвост медленно двигается по морскому дну на четырех парах лап, осуществляя координационный контакт с поверхностью дна. Но когда он захочет плавать, он поднимает передний край своего выпуклого тела и делает вертикальный поворот на 180°, так что голова его теперь направлена в противоположную сторону, верхняя часть туловища оказывается внизу, а ножки и жаберные пластинки, шлепая по воде, управляют движением. Когда мечехвост перестает плыть, он в этом перевернутом состоянии опускается на дно и с помощью длинного игольчатого хвоста принимает правильное положение.

К самым необычным животным земного шара относятся двупалые и трехпалые ленивцы тропической Америки, которые обычно висят вниз головой, зацепившись крючкообразными когтями за горизонтальные ветки. Днем они редко двигаются, а ночью медленно перебираются с дерева на дерево, поедая любимую ими листву. Иногда ленивец спускается на землю и медленно тащится к другой группе деревьев. Только в этих случаях, да еще в раннем детстве, когда он сидит, прицепившись к материнской груди и брюху, поросшим шерстью, он принимает позу, при которой спина обращена кверху, а брюхо — книзу.

Мы сами опознаем, в каком положении находится объект или животное — в правильном или перевернутом, — прежде всего посредством осязания, а затем уже с помощью зрительных сигналов. Мы можем убедиться в том, что осязание играет здесь главную роль, если попросим кого-либо в течение нескольких дней непрерывно носить очки с особыми призмами, которые свет, направляющийся в левый глаз, отправляют в правый, и наоборот. Такой человек правым глазом увидит воспринимаемый левым глазом мир в перевернутом состоянии. При открытых глазах и нормальном положении головы зрительная картина мира будет для него точно такой же, какой она была бы для человека, подвешенного за пятки, голова у которого оставалась бы на прежней высоте. Сначала этот перевернутый вверх тормашками мир кажется очень странным: ходить по нему или попытаться что-либо сделать руками, когда смотришь на них и видишь их перевернутыми, стоит большого напряжения. Однако через четыре дня человек с такими линзами не будет видеть ничего странного в своем положении. Мозг воспринял эту перемену, и вот уже возвращается и прежняя ловкость рук, и былая способность направлять глазами движения пальцев. Но когда такие очки снимают, то мир, видимый невооруженным глазом, снова кажется перевернутым! Опять потребуется несколько дней, чтобы приучиться к соответствию между тем, что видят глаза, и тем, что могут чувствовать пальцы.

Но одного зрения явно недостаточно. Если человек наденет очки, которые искажают его поле зрения, и начнет в них ходить, то всего лишь через несколько часов у него восстановится способность к нормальному маневрированию. А если человек в таких очках будет разъезжать в кресле на колесиках, он ничему не научится. Точно так же, если связать вместе несколько котят и позволить одному из них не только видеть мир, но и передвигаться, в то время как другие будут лишь смотреть на те же предметы, что и он, у них разовьются совершенно различные по характеру реакции. Котенок, который не мог передвигаться, не приучился избегать столкновений с препятствиями или падений с крутых склонов, тогда как «бродячий» котенок развивается нормально. Верх и низ или иная неоднородность зрительного поля ничего не означают ни для котенка, ни для человека, пока они не закреплены постоянным опытом как корреляты между зрением и осязанием.

Не все животные способны вести нормальный образ жизни, когда их мир переворачивается или у них удаляют органы равновесия. Поведение некоторых из них, таких, как улитки-береговички, обитающие на морских побережьях, обусловлено силой притяжения Земли. Эти улитки положительно реагируют на свет, когда они оказываются перевернутыми вверх ногами, и отрицательно — при нормальном положении тела. Точно так же и осьминог, которого обучили отличать горизонтальный прямоугольник от вертикального, теряет эту способность, если удалить хирургическим путем оба его органа равновесия. Без своих «уровней духа» он не сможет больше сохранять определенную ориентацию глаз. Потеряв эту способность, осьминог уже не сумеет различать предметы одинаковой формы, но по-разному ориентированные в отношении окружающего его мира.

Сегодня человек ставит перед собой новые проблемы, которые осьминог при его возможностях определенно не может разрешить. Каждый космонавт в космическом корабле обязательно встретится с невесомостью. И уж в космосе ни крошечный известковый хрусталик в мешочке внутреннего уха, ни кинестетические чувствительные органы не помогут ему определить направление. До тех пор пока скорость движения корабля по прямой или по огромной дуге остается постоянной, полукружные каналы космонавта не будут посылать нервной системе никаких сигналов, которые она могла бы интерпретировать. В своих ощущениях космонавт будет значительно дальше от реальности, чем сверчок, находящийся на поверхности воды в ведре, которое маленький мальчик крутит в вертикальной плоскости на вытянутой руке! Более чем когда-либо космонавт будет лететь вслепую и полностью зависеть от приборов, которые говорят ему, где он находится.

Если космонавт не станет думать о том, что путешествие будет долгим и что сам он будет заключен в закрытую защитную капсулу, где прямое зрение окажется скорее всего чрезвычайно ограниченным, то он продемонстрирует такую же храбрость и уверенность в отличной работе людей, подготовивших полет, которая нужна парашютисту, шагающему в открытый люк для прыжка вниз, пока не раскроется нейлоновый купол его парашюта. Но парашютист может положиться на гравитацию, которая подскажет ему, где верх и где низ.