К замку мы подъехали ближе к обеду. Там нас встретили король с Ратобором, который тут же заключил Ольгу в объятия и больше не отпускал ее от себя ни на шаг. Отто вскоре уже рассказывал о нашем путешествии отцу, здесь был и Ратобор с моими родителями и братом, которые внимательно слушали его рассказ.

Король, кажется, был не в восторге, что мы наняли пиратов, но ничего говорить не стал, решив, что спасение дочери князя позволяло закрыть глаза на мои выходки. Ратобор же выслушал рассказ внимательно, потом задумчиво посмотрел на меня. Я решил было, что он хочет что-то мне сказать, но князь промолчал. Лишь попросил извинить его и отправился с дочерью на свою половину.

Мне же пришлось огорошить родителей сообщением о том, что мне необходимо снова уехать. Рон был полон решимости уж на этот-то раз точно отправиться со мной, но я заявил, что еду ненадолго и одному мне будет справиться с этим делом гораздо проще.

– Ты всегда так, – обиделся Рон.

– Рон, поверь мне… если бы я мог, то взял бы тебя.

– Эльвинга же ты берешь…

– Нет. Он тоже остается здесь.

Эльвинг, которому я уже успел все объяснить, согласно кивнул.

– Он остается? – Рон недоверчиво посмотрел на нас двоих.

– Вот именно.

Эта новость прекратила все споры.

– Я все равно не понимаю, почему ты хочешь отправиться туда один, – заметил эльф вечером, когда мы с ним остались вдвоем, расположившись в полутемной гостиной с чашками чая. В камине весело потрескивал огонь, и я блаженствовал, уютно устроившись в кресле рядом со столиком. Вопрос Эльвинга выдернул меня из этого состояния, и я некоторое время пытался сообразить, чего он хочет.

– Понимаешь, мне трудно вот так ответить. Прежде чем что-то предпринять, я хочу сам во всем разобраться. С одной стороны, этот человек – негодяй, раз бросил Рона. Но тут может быть скрыто еще что-то. Насколько он виноват в смерти матери Рона и виноват ли вообще? И самое главное – стоит ли сообщать новости Рону? Именно это я и хочу выяснить. А значит, я должен понять, что за люди его родственники. Может, тот человек уже раскаивается в своем преступлении и захочет принять Рона? Ведь не убил же он тогда младенца! Подбросил, но не убил. А что было проще?

– Это я понял. Я не понимаю, почему ты хочешь ехать один.

– Потому что так легче получить сведения. Я хочу поближе познакомиться с его родственниками. Понять, что они за люди. А для этого я собираюсь войти к ним в дом. Толпа за спиной может сильно помешать мне в этом. Понимаешь?

Эльвинг неуверенно кивнул:

– Кажется, да.

– А ты сам-то как провел время? Мы ведь даже не говорили с тобой после твоего возвращения, господин посол, – насмешливо спросил я.

– А, – Эльвинг махнул рукой. – Ерунда. Не скажу, что мне обрадовались, но и тронуть посла трех стран не посмели. К тому же, как и предполагал Мервин, Сверкающий уже насолил и моему народу. Не только я пострадал от козней его агентов. Просто я оказался единственным, кто пострадал от злопамятности разоблаченного агента.

– То есть? – не понял я.

– Сверкающий не разменивается на пустяки. Если он что-то делает, то это должно принести ему пользу. Поэтому он подобным методом устранял своих противников – глав семей, которые выступали против него, их советников. Я в этом списке оказался случайно, единственный, кто пострадал из-за мести разоблаченного агента. Впрочем, нет худа без добра, этим я, кажется, спас того, против кого действительно готовилось покушение. Это открылось уже после моего изгнания.

– Но почему тогда не отменили изгнания? – недоуменно спросил я.

– Потому что главенство в семье заняли родственники убитого мной. Они и слышать не хотели о моем прощении, – поморщился Эльвинг. – К тому же они не хотели признавать свою неправоту.

– Ну и чем закончилась твоя миссия? – спросил я, чтобы переменить не очень приятную для эльфа тему.

– Как и предвидел Мервин, было много споров. В конце концов они отвергли идею вмешательства, но на это никто и не рассчитывал. Главное, чтобы старейшины не мешали. Зато мне удалось уговорить несколько молодых эльфов из разных семей примкнуть к экспедиции. Те обещали привести еще несколько друзей. Думаю, тысячи две наберется, а больше и не надо. Для меня главное, чтобы эльфы участвовали в предстоящей войне. Думаю, это поможет сблизиться эльфам и людям. – Взгляд эльфа неожиданно стал задумчивым. – Знаешь, какая у меня мечта? Чтобы эльфы перестали сторониться людей. Чтобы они постарались понять их. Когда я был маленьким, то постоянно слышал, что люди – лживые создания и им доверять нельзя. Мне говорили, что они подлы по своей натуре и могут лишь уничтожать все, до чего способны дотянуться. В изгнании я смог познакомиться с людьми поближе, и оказалось, что люди, как и эльфы, очень разные. А потом появился ты. Путешествуя с тобой, я узнал столько о людях, сколько никогда не смог бы узнать, оставаясь дома. Я об этом и говорил при возвращении. Стариков мне убедить не удалось, но на них я и не рассчитывал. Я рассчитывал на молодых. На тех, кому хочется посмотреть мир. Именно таких я и хотел привлечь на свою сторону. Когда война закончится и они вернутся домой, надеюсь, они смогут сломать старые предрассудки. Вот ради чего я согласился стать послом. Нельзя всю жизнь пребывать в уверенности, что эльфы – самые совершенные создания на земле, как нам твердили. – Эльвинг замолчал и задумчиво стал вертеть чашку.

Я молчал, понимая, что друг сейчас говорил не столько для меня, сколько для себя. Кажется, он продолжал спор, начатый очень давно, спор, который должен был определить судьбу эльфов. И решить он его должен был сам, я не вправе вмешиваться в него. Но в глубине души я считал друга правым. Когда кто-то начинает считать себя лучше других, то он невольно перестает оценивать себя объективно. Потеря же объективности по отношению к самому себе – это верный признак грядущего падения. Недаром Деррон и Мастер всегда требовали от меня досконального изучения себя. Они добивались, чтобы я знал не только свои достоинства, но и свои недостатки, и в этом они видели залог моего выживания.

Неожиданно открылась дверь, и в комнату заглянул испуганный слуга.

– Милорд, там…

Но тут, отстранив его, в гостиную вошел Ратобор. Мы с Эльвингом поспешно поднялись. Ратобор махнул рукой:

– Без церемоний. Эти «ваши величества» мне уже во дворце надоели. Энинг, я бы хотел с тобой поговорить.

Намек был более чем прозрачный, и Эльвинг откланялся.

– Ладно, пойду спать. А то ведь мне так и не удалось выспаться за последние три дня. Завтра раньше обеда не встану, – заявил эльф, выходя из комнаты.

Ратобор опустился в кресло, до этого занимаемое Эльвингом.

– Я бы хотел поговорить с тобой об Ольге.

– Об Ольге? – изумился я. – А что с ней?

– С ней ничего. Просто ей очень нравится один хорошо нам обоим известный рыцарь.

– Это пройдет, – мрачно ответил я. – Это такой возраст – десять влюбленностей на дню.

– Да? – Ратобор с интересом посмотрел на меня. – Это кто тебе такое сказал?

– Да там, дома, у меня была одна учительница…

– Я знаю свою дочь и успел уже понять тебя. Мне почему-то кажется, что вы с ней не из тех, у кого все легко пройдет.

– А что вы по этому поводу думаете? – поинтересовался я. – Вас не смущает, что принцесса полюбила какого-то там рыцаря?

– Я не в восторге, – честно ответил Ратобор. – И все же надеюсь, что это ее увлечение пройдет.

– Можете не волноваться. Все равно мы не сможем быть вместе…

– Я знаю. Она мне уже рассказала. Более того, даже потребовала у меня помощи, – князь усмехнулся. – Настойчивая девочка. И, кстати, это меня тревожит гораздо больше всего остального.

– И что вы хотите от меня? Чтобы я забыл об Ольге?

– А у тебя получится?

– Тогда что?

– Знаешь, я хотел просто поговорить с тобой. Если бы ты был королем, то я с удовольствием выдал бы Ольгу за тебя и считал бы, что ей повезло. А так ей грозит в лучшем случае свадьба по политическим интересам с наследником какого-нибудь королевства. Однако, зная Ольгу, скажу, что от нее скорее следует ожидать ухода в монастырь, чем согласия на свадьбу с человеком, который ей не мил. Поэтому, если вы сможете найти средство, что позволит вам быть вместе, то тогда мне просто грешно будет вам мешать. Если уж ваша дружба и любовь смогут победить, то не мне становиться у вас на дороге. В конце концов, Ольга всего лишь младшая дочь, а значит, не самая выгодная партия. Считай, что это испытание для вас обоих. Если ваше чувство не просто детская влюбленность, то вы отыщете способ побороть обстоятельства. Если нет, то вам следует смириться. Это я сказал и Ольге.