– Браво, милорд. Вы не очень и ошиблись.

Я удивленно обернулся и увидел верл-а-ней, который в сопровождении двух стражей стоял у входа. Одна из его рук была перебинтована, но их все равно сковывала короткая цепь – Хоггард не хотел рисковать.

– Вы позволите? – Убийца невозмутимо подошел к столу, сел и стал неловко есть. – В вашей тюрьме, милорд, совсем не кормят.

– Ну это уже наглость!!! – взревел Хоггард, схватив того за плечо.

Я махнул рукой:

– Оставь его, Хоггард. Дай человеку поесть.

– Правильно. Всегда мечтал перед смертью хорошо поесть.

– А кто сказал, что вы умрете? – удивился я.

– Ну не дурак же я. После всего произошедшего вряд ли меня оставят в живых.

– Если я правильно понимаю, то вы всего лишь выполняли свою работу. Ваша смерть ничего для меня не решит.

Верл-а-ней резко выпрямился на стуле и удивленно уставился на меня. Его развязный тон исчез как по мановению волшебной палочки.

– Вы что, серьезно?

– Абсолютно. Сердиться на вас – все равно что сердиться на ветер, потому что тот дует. Не по собственной же воле вы охотитесь на меня. Настоящий убийца ведь не вы, а тот, кто платит вам деньги.

Убийца растерянно посмотрел на меня:

– Мне говорили, что вы славитесь своей непредсказуемостью, но такого… такого даже я не ожидал. Вы, милорд, первый, кто понял нашу сущность.

– У меня были хорошие учителя. И они всегда говорили: первое, узнай себя. Узнавши себя, ты сможешь побеждать часто. Второе, узнай врага. Узнавши врага, ты будешь побеждать всегда. А я был не самым плохим учеником, если судить по тому, что, несмотря ни на что, все еще жив.

– Это самый верный критерий оценки, – кивнул верл-а-ней. – Но Сверкающий расторг с нами договор. Мы охотимся за тобой из-за оскорбления, которое ты нанес верл-а-ней у себя дома.

– Он сам был виноват. Он нарушил и свое слово, и ваши правила.

– Это невозможно! – Убийца даже встал от возмущения.

– И тем не менее. – Я коротко рассказал о том, что произошло во время той схватки.

Верл-а-ней задумчиво посмотрел на меня:

– Домой вернулся только один, и он рассказывал совсем другое. Он сказал, что ты и твои друзья убили двоих, а он вынужден был бежать, чтобы донести нам весть об оскорблении.

– Они оба были живы, а верл-а-ней… он бы тоже остался жив, но я не мог взять его живым.

Убийца пристально посмотрел на меня. Я не отвел взгляда. Остальные, казалось, понимали, что здесь происходит что-то важное, и молчали.

– Я кое-что слышал о рыцарях Ордена и кое-что слышал о тебе… – наконец сказал он. – Готов ли ты поклясться, что сказал правду?

– Да, – кивнул я. – Я клянусь, что сказал правду.

– В таком случае я могу идти? – Убийца вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул головой.

– Хоггард, вели освободить его.

– Милорд! – возмущенно уставился он на меня.

– Хоггард, пожалуйста, не спорь. И без сюрпризов, типа погиб при попытке к бегству!

– Я никогда не нарушал приказ, – буркнул Хоггард.

Убийца дождался, когда с него снимут цепи, и шагнул к выходу. Однако у двери остановился и посмотрел на меня:

– Хочу, чтобы ты знал всю правду. Ты о многом догадался, но кое в чем все же ошибся. На самом деле Альвейн сперва отказался от денег. Он не верил, что ты справишься с ним, и считал, что баронство уже его. Мне пришлось рассказать ему ту же историю, что и ты. Только тогда он согласился на наши условия. И ты не ошибся относительно участия Альвейна в штурме замка Буефара. На самом деле это именно он убил его жену и сына. Альвейн уже тогда пытался получить владения Буефара, но, как всегда, не рассчитал сил. Его сообщники ужаснулись тому, что сделал Альвейн, и изгнали его. Они-то прекрасно знали, кто такой Буефар и чем может грозить им это преступление. Буефар действительно ошибся, посчитав Альвейна всего лишь мелкой сошкой. Это-то и спасло тогда его. Буефар занимался теми, кого считал истинными убийцами. Когда Альвейн понял, что тот все ближе подбирается к нему, то бежал из Тевтонии. На его счастье, к этому времени Буефар уже перегорел и оставил охоту.

Верл-а-ней повернулся, чтобы выйти.

– Минуточку, – удивленный, остановил я его. – А откуда вы все это знаете?

– Его семья была слишком могущественна, и Братство не могло не обратить внимания на младшего сына, который с такой настойчивостью охотился за богатством и титулом, принадлежащими его старшему брату. А когда возникла идея расправиться с тобой на турнире, мы смогли восстановить весь путь этого человека. Да это было и нетрудно, достаточно было идти по кровавым следам, которые он оставлял за собой.

Убийца вышел. Теперь все в зале смотрели на Альвейна, или, как теперь было всем известно, на Генри Локрейна. И в этих взглядах было столько презрения и отвращения, что Альвейн попытался втянуть голову в плечи как можно глубже. Он старался найти хоть один сочувствующий взгляд, но, поняв, что ему это не удастся, смотрел только в пол.

– Что ты собираешься с ним делать, Энинг? – спросил король, брезгливо разглядывая съежившегося Альвейна.

– Не знаю, – честно ответил я. – Мстить глупо. Да и мои учителя всегда говорили, что месть не может ничего исправить, а только увеличивает проблемы. Можно передать его правосудию, но за ним столько преступлений, что, думаю, выстроится огромная очередь желающих его повесить. Могу предложить только одно: выдайте его королю Британии. Ведь, если я правильно понял, вам нужна помощь в предстоящей войне.

Король уважительно посмотрел на меня, а потом переглянулся с Ратобором:

– Будь по-твоему. Эй, стража, взять этого негодяя и охранять как самую большую драгоценность. И не дай бог он покончит с собой.

Тотчас к Альвейну подошли двое королевских гвардейцев и подхватили его под руки.

– Пощадите, – прохрипел Альвейн.

Неожиданно дернувшись, он вырвался из рук гвардейцев, подбежал к королю и упал на колени:

– Ваше величество, пощадите! Умоляю вас! Пощадите!

– Уберите это, – брезгливо велел король.

На этот раз гвардейцы действовали гораздо грубее. Не церемонясь, они заломили Альвейну руки и поволокли того прямо по полу.

– Пощадите!!! – раздался его стихающий крик за дверью.

Я поднялся с места. Тотчас на меня устремились все взгляды. Кто-то смотрел на меня испуганно, кто-то благоговейно, кто-то восхищенно. Я устало потер глаза.

– Господа, прошу прощения за то, что вынужден вас покинуть. Я себя не очень хорошо чувствую. – Я понимал, что это нарушение всех приличий. Не может хозяин оставить гостей. Тем более, если среди гостей есть монархи. Но в данный момент мне было глубоко плевать на все, что могут обо мне подумать. В гробовой тишине я покинул зал. Я еще увидел, как за мной кинулась мама, но Ратобор удержал ее за руку. Дальнейшего я уже не видел.

Я забился в самый темный угол замка, который сумел отыскать, опустился там на пол и разревелся как младенец. Здесь меня и отыскал Ратобор. Он не пытался успокаивать. Он просто сел рядом со мной и так сидел до тех пор, пока мои слезы не высохли сами собой.

– Я, наверное, кажусь вам маменькиным сынком? – поинтересовался я.

– Нет, – покачал головой князь. – Ты кажешься мне ребенком, на которого неожиданно свалились недетские проблемы, которые этот мальчик вынужден решать как можно быстрее, чтобы защитить себя и своих близких.

– Наверное… Сам виноват. Некого в этом винить.

– Ты считаешь, что если бы тебе было кого обвинить, то ты чувствовал бы себя лучше?

– Нет, – смутился я. – Просто… Мне трудно вот так объяснить. Понимаете, в моем мире дети моего возраста еще в игры играют, в крайнем случае подрабатывают в свободное время. Я же вынужден решать судьбы других людей. Этот Альвейн ведь человек, а я обрек его на смерть.

– Этот Альвейн негодяй. И если бы ты не разоблачил его, то он бы совершал свои подлости и дальше. Такие, как он, будут пакостить до тех пор, пока кто-то их не остановит. И потом, я ведь стою перед такой же проблемой, как и ты, только в гораздо большем масштабе. От меня зависят жизни не отдельных людей, а целых стран. И знаешь, кто помогает в последнее время решать мои проблемы?