Таким образом, Тишайший, оставаясь преданным православной старине, отнюдь не исключал применения в своей стране опыта других народов. Россия не представляется нам «закрытым обществом». Все полезное могло найти место на русской почве. Это — прямое предвестие эпохи Петра Великого. Полки «нового строя», попытка заведения флота, расширения международных связей, порыв к Балтике, укрепление высшей власти до уровня абсолютной, новые люди у кормила правления, новые веяния в культурно-бытовой области — все это присуще временам царя Алексея. Между отцом и сыном не было пропасти, которую нужно было бы преодолевать одним прыжком. Преобразователь России начал движение с подготовленного плацдарма — движение более решительное и ускоренное. Но без накопленного потенциала предыдущей поры такое движение неминуемо потерпело бы неудачу.
Если можно говорить о формировании придворной культуры, то царь имел к этому самое прямое отношение. Причудливое переплетение отечественных традиций с иноземными, а также переработка библейских сюжетов во всем придворном церемониале и быту создавали соответствующую атмосферу, общий настрой. Писатели и поэты, художники, ученые-богословы составляли окружение Алексея Михайловича. Его собственные интересы были достаточно разносторонними.
До конца дней своих царь не изменял пристрастиям к постижению книжной мудрости — религиозной и светской. Недаром современники говорили о царе, что он «навычен» многим философским наукам. Алексей Михайлович не расставался с книгами. С ними он был у себя «на Верху", брал их в „походы“ к Троице и в другие святые места. По указаниям царя книги покупались на Печатном дворе и в торговых рядах. Об этом свидетельствуют „дневальные записки“, приходо-расходные документы Приказа Тайных дел и другие источники. Книги приобретались царем не только для собственного чтения, но и для рассылки в монастыри, церкви, полки и так далее. Изрядно трудились переплетчики — им хватало работы по заказам Алексея Михайловича. Для царя переписывались некоторые рукописные произведения, в том числе исторические.
Так, в 1669 году царю было передано в один прием восемь книг, среди которых — беседы, деяния и послания апостолов. Тогда же по распоряжению Алексея Михайловича в полк М. Кровкова «для севской службы" вручили комплект богослужебных изданий (потребник, Евангелие, Псалтырь, минея общая, триодь постная, шестоднев). Шестнадцатого сентября 1669 года куплено в „ряду“ десять Псалтырей учебных в переплете по цене двадцать два алтына две деньги за экземпляр — в Троицкий поход государя. Большая партия (сто книг) куплена с Печатного двора, причем книг весьма дорогих (два рубля шесть алтын четыре деньги за штуку). Мартом 1670 года датирована запись об очередной крупной партии книг (двести триодей постных по сорок алтын за экземпляр). Столько же триодей цветных „в тетрадках“ взято с Печатного двора по „указной цене“. В „рядах“ в это же время куплено десять октаев, апостол и два неназванных издания. В церковь Александра Невского Алексей Михайлович купил триодь постную и потребник. „Судие вселенскому“ патриарху Паисию Александрийскому царь пожаловал двенадцать книг. Богослужебной литературой наделил полковника Василия Многогрешного, брата гетмана Д. Многогрешного. По царскому указу обеспечили книгами служилых людей, посланных на поиски серебряной руды. А в Уфу со стольником П.И. Годуновым отправлено два пролога. Отъезжая в Преображенское, венценосный книголюб затребовал себе книгу „Скрижали“. В царские хоромы купили потребник, напечатанный в Киеве.
Переплетчикам иногда указывалось изымать из книг соответствующие тексты, переплетать их и пускать в дело. Так поступили в 1668 году с тридцатью тремя экземплярами Евангелий, из которых «выиманы» поучения в мясопустную и первую неделю Великого поста и некоторые другие тексты. По указу царя книги отправляли в Вятку, Верхотурье и другие города.
Для Алексея Михайловича переписывали «Историю Казанскую» (ее рукопись была взята во временное пользование у Н.И. Одоевского). Вряд ли обошел своим вниманием царь «тетради, в полдесть, переводе греческого письма о Мосохе, от него же нарекошася москвичи», а также рукопись «О комете» и перевод с латинского «О медных рудах», выписки об Индии. Эти материалы в Приказе Тайных дел хранились особо, а в опись они попали наряду с корреспонденцией самого хозяина.
Алексей Михайлович любил художественно оформленные книги. В 1672-1675 годах Посольский приказ перевел несколько книг с греческого и латинского языков. А мастера Оружейной палаты — живописцы и переплетчики — оснастили эти работы с большим вкусом бархатными переплетами, золотой и серебряной инкрустацией, орнаментами, иллюстрациями. Это были книги о семи «свободных учениях», о четырех древних монархиях, Василиологион (о подвигах Царей), родословная книга и так далее. Все книги побывали у царя.
Царь Алексей Михайлович хорошо знал церковное пение. Он не ограничивался слушанием патриаршего и епархиального хоров певчих. Понравившихся ему певцов он собирал в Москве. В Кремле была целая слободка из пяти добротных дворов, в которых жили певчие. Своего рода «конкурс" хорового пения обычно устраивался на Рождество Христово, когда хоры пели „переменяясь“. Состязались певчие из Новгорода, Суздаля, Пскова, Казани, Белгорода, Архангельска, Смоленска. Третьего января 1676 года, менее чем за четыре недели до кончины, Алексей Михайлович слушал „славленье“ певчих „станиц“ из епархий и оделил их щедро. Будучи человеком по натуре жизнерадостным и веселым, Алексей Михайлович не отвергал и светскую музыку. За два дня до „медного бунта“ в Коломенское были вызваны музыканты числом тринадцать человек, в том числе „сиповщик“. Они тешили государя. В начале 1675 года в царских покоях поздно вечером „в трубы трубили и в накры били“. Прочно стояли „на Верху“ органы — о них источники упоминают не раз.
Центром «музыкального обеспечения» запросов монарха была так называемая Набережная изба в Кремле, где работали переписчики нот и исполняемых произведений. В ноябре 1669 года было куплено для отопления этой избы, «где пишут государевы певчие книги» (здесь же были и переплетчики), десять саженей дров по гривне воз, а в декабре выдали государево жалованье «певчих книг писцам» Потапу Максимову и Семену Сидорову по пять рублей на полугодие. Свидетельства деятельности писцов Набережной избы сохранились в перечне документов Приказа Тайных дел. Царь лично наблюдал за сохранностью и соответствующим внешним оформлением певческих рукописей, представленных книгами, тетрадями, столбцами «наречному и прежнему строчному и знаменному пению» и «всякими певческими переводами». Несомненно богатство и разнообразие музыкальной библиотеки Алексея, что говорит о его запросах и вкусах, далеко не заурядных. Известно, что его сын Федор настолько овладел нотной грамотой и композицией, что сочинял духовные песнопения, которые заняли свое место в старинной русской музыке.
Алексей Михайлович привлекал образованных и способных людей из украинского и белорусского духовенства для просветительской работы в России. Еще во время своего похода в 1656 году в Полоцке он познакомился с местным ученым монахом Симеоном. Тот произвел на русского монарха сильное впечатление своими знаниями и красноречием. Симеон принял приглашение Алексея Михайловича, и Россия обрела писателя и поэта Симеона Полоцкого. Ему было доверено также воспитание наследников престола.
Частое, а то и повседневное общение с Полоцким, по-видимому, доставляло Алексею Михайловичу немалое удовлетворение. Тем более что в своих стихах Полоцкий воспевал монарха, превознося его заслуги в панегирическом стиле. Ценил Алексей Михайлович Е. Славинецкого, Сатановского и других редакторов-«справщиков» Печатного двора. Длительное время в России находился газский митрополит Пахомий Лигарид, человек авантюрного характера, но умный, начитанный, умелый полемист и ритор. Из друзей Никона Лигарид, оценив обстановку, перешел в лагерь царя и способствовал поражению патриарха, хотя на решающем этапе — суде он оказался в стороне. После смерти царицы Марин Ильиничны Лигарид обратился к царю с утешительным посланием, выдержанным в выспреннем духе, что не могло не покорить сердце Алексея Михаиловича, питавшего слабость к риторике с вопросительно-восклицательной фразеологией, цитированием творений отцов Церкви и философов древности.