– Семь человек, – вспомнил Дронго. – Ваш клуб включает в себя самых известных политиков и финансистов. Председатель Еврокомиссии, руководитель МВФ, главы крупнейших банков Европы. Может, вам следовало несколько сузить размеры своего влияния на финансовый и политический мир? Вы считаете, что можно так легко изобличить кого-то из них?

– Не считаем, – согласилась дама. – Это исключительно сложное и почти невыполнимое расследование, которое поручили лучшему эксперту среди тех, кого мы могли найти. Вам, господин Дронго. Нашему клубу крайне важно знать, кто был этот человек, решивший начать самостоятельную игру на понижение курса золота. И здесь идет речь не просто о получении прибыли, хотя все семь человек, о которых вы знаете, люди далеко не бедные. Это вызов политике нашего клуба, вызов нашим устоям, если не нечто большее. И поэтому мы попросили вас о помощи.

– Я сделаю все возможное. Но гарантировать, что сумею вычислить человека, решившего бросить вам вызов, не могу.

– Это мы прекрасно понимаем. Но вы должны приложить все усилия, чтобы найти этого человека в наших рядах. Учтите, мы не ограничиваем вас в выборе средств. Мы хотим, чтобы вы добились конкретного результата. Но наши прежние договоренности остаются в силе. При любой неудаче или срыве мы не поможем вам и не признаемся в нашем сотрудничестве. Таково непременное условие вашего расследования.

– Я об этом помню, – угрюмо ответил Дронго. – Формально ваш клуб – всего лишь сборище говорунов, которые встречаются поболтать о мировой политике и экономике. А на самом деле…

– Не нужно дальше продолжать, – попросила дама, – нас могут услышать даже при наличии двух мощных скэллеров, установленных в этой комнате. Кстати, когда выйдете отсюда, выключите и включите свой мобильный телефон. Говорят, что волны скэллера сильно влияют и на мобильные телефоны, и даже на наши мозговые извилины.

– Надеюсь, что мы сохраним ясный ум до конца разговора, – улыбнулся Дронго.

– Мы его скоро закончим, – не приняла его шутки дама. – Итак, ваша задача сформулирована – найти возможного человека, начавшего собственную игру и решившего бросить нам вызов.

– Есть еще один выход, – предложил Дронго, – например, допросить биржевых брокеров из Гонконга и Токио, которые тоже оказались втянуты в эти финансовые операции и, возможно, могли быть связаны с этим человеком.

Дама шевельнулась. Было непонятно, довольна она или нет этим замечанием эксперта. А может, она просто пошевелилась, так как у нее затекла спина или ноги.

– Неужели вы считаете нас настолько наивными? Мы уже пытались войти в контакт с этими брокерами, но истинное имя своего заказчика они до сих пор не знают. Видимо, печальный опыт общения с нью-йоркским брокером многому научил нашего знакомого, теперь он общается только посредством компьютера. И оба брокера не знают ни его истинного лица, ни его имени.

– Очень удобно, – вежливо согласился Дронго. – Но подобное поведение должно было насторожить таких серьезных людей, как биржевые брокеры в Гонконге и в Токио. Или они часто имели дело с анонимами?

– Нечасто, – согласилась дама, – но в их случае прибыль могла достигать очень больших сумм. Под давлением этих цифр они согласились. Это был слишком большой соблазн. Мне рассказывали, что вы умеете творить чудеса изобретательности, вычисляя возможных преступников. В данном случае задача несколько иная. Вычислить не преступника, а только предателя, который решил сыграть на себя.

– Семь человек, – напомнил Дронго, – семь самых известных людей, имена которых печатают в передовицах всех ведущих газет мира. И не нужно называть его предателем. Узнав о том, что мы пытаемся его вычислить, он вышел на бандитов Прасси и приказал убрать всех, кто мог хоть что-то рассказать. Там были и сам брокер, и его секретарь, и даже работающий в морге санитар. Всех, кто мог хоть каким-то образом его выдать. Поэтому я думаю, что моя задача сформулирована несколько иначе – найти не человека, нарушившего дисциплинарный устав вашего клуба или решившего начать свою самостоятельную игру, а преступника, из-за которого погибло несколько человек.

– Я уже обращала ваше внимание, что вы слишком эмоционально воспринимаете это расследование, – сухо заметила дама. – Ваша задача – вычислить этого человека, а правовую или нравственную оценку дадим ему мы сами. И еще… Мы беспокоимся за вас, господин эксперт. Появились слухи, что один из членов нашего клуба, которого вы до сих пор не смогли вычислить, решил подстраховаться. Понимая, что с бандитами Прасси ничего не получилось, он нанял профессионального «охотника», который, возможно, уже появился где-то рядом с вами.

Дронго угрюмо молчал.

– Будьте внимательны и осторожны, – сказала напоследок дама, – по нашим сведениям, это профессионал вашего класса, господин эксперт. Только вы – аналитик, а он – убийца. Поэтому мы усилим вашу охрану. В конце концов, это и в наших интересах. Но вы должны знать об этом.

– Вам известны его приметы или имя?

– Пока нет. Но мы предприняли энергичные меры для того, чтобы узнать, кому именно поручили вашу ликвидацию. Полагаем, что достаточно скоро мы это узнаем. А пока – до свидания.

Стало понятно, что уходить должен Дронго. Без излишних церемоний.

«Может, это вообще голограмма, и ее нет в комнате, – поднявшись, недовольно подумал он, – а ее голос – всего лишь имитация голоса известного американского политика, занимавшего высшие посты в американской государственной системе? – Дронго усмехнулся. – Тоже мне, фокусники. Великий Гудвин, волшебник Изумрудного города. Кажется, он принимал гостей, скрываясь каждый раз под очередной маской».

– Господин Лоусон будет по-прежнему работать вместе с вами, – сообщила она.

– А госпожа Луань? – насторожился Дронго.

Она ответила не сразу. Но ответила:

– Госпожа Луань временно вас покинет. Вместо нее у вас появятся другие помощники, о которых вам сообщат. У вас есть еще вопросы?

– Нет, – растерянно ответил Дронго. Впервые за время разговора он растерялся. Это была самая неожиданная новость, которую он услышал.

Дама подняла голову. Все-таки это была не голограмма.

– Тогда до свидания. Желаю вам удачи, – сказала она.

Ему послышалось, что в ее голосе прозвучало нечто человеческое, возможно, даже участие?

Судья внимательно слушала адвоката. До этого выступал прокурор, который пытался доказать, что выпускать Альфредо Прасси под любой залог ни в коем случае нельзя, так как он может помешать расследованию и начнет запугивать свидетелей или вообще исчезнет из города. Прокурор гневно перечислял все возможные преступления задержанного и настаивал на его безусловном аресте. Он слишком увлекся риторикой и явно любовался своим ораторским красноречием, чем вызывал некоторое раздражение у судьи. Когда говорят много, суть дела тонет в словесах. Прокурор произнес тридцатиминутную речь и готов был обвинить Прасси не только во всех возможных смертных грехах, но и назвать его едва ли не главным мафиози страны.

Адвокат прочувствовал эту ситуацию, видя нарастающее раздражение и нетерпение судьи, поэтому в несколько раз сократил свою речь, решив ограничиться десятью минутами. Он возражал против доводов прокурора, ссылаясь на репутацию господина Прасси, который считался образцовым гражданином, исправно платил налоги, был хорошим семьянином и владел имуществом на несколько десятков миллионов долларов, являясь владельцем компании «Пилигрим». Он излагал все эти факты коротко, емко, стараясь не превышать добровольно установленный лимит времени. Судья слушала его более внимательно. Ей было около пятидесяти, и она отличалась принципиальностью и решительностью. В молодые годы она работала адвокатом, и это всегда подсознательно сказывалось на ее решениях, которые были юридически безупречны и нравственно точны. Она искренне полагала, что презумпция невиновности – один из самых основных принципов американского судопроизводства, и никто не может быть признан виновным до решения суда. Поэтому, выслушав адвоката, обратилась к прокурору: