Я решила, что это добрый знак. Возможно, Зое до сих пор грозила опасность, но меня бы не потрудились метить заново, если бы просто собирались отправить на переобучение.

– Пока мы ждем, можете коротко объяснить, что происходит? – спросил отец. – Мне сказали только, что вам нужна совсем юная девушка.

Он произнес это так, будто девушка была лишь расходным материалом. Я подавила волну гнева. Вот и все, что мы значим для отца.

– У нас сложилась непростая ситуация, – услышала я голос Стэнтон. В конце концов я получу кое-какие ответы на вопросы. – С мороем.

Я тихо вздохнула с облегчением. Лучше морои, чем стригои. Любая «ситуация», с которой сталкивались алхимики, всегда касалась одной из рас вампиров, и я в любое время предпочла бы иметь дело с живыми вампирами, а не с убийцами.

Иногда морои казались почти людьми (хотя никому из присутствующих я бы об этом не сказала) и, как и мы, жили и умирали. А стригои, эти не-мертвые кровожадные вампиры, были извращенной ошибкой природы. Стригои появлялись на свет не естественным путем, они возникали тогда, когда стригой заставлял жертву пить его кровь либо когда морой намеренно забирал жизнь другого, выпивая его досуха. Встреча со стригоем обычно заканчивалась чьей-нибудь смертью.

В голове моей прокручивались всевозможные сценарии, пока я раздумывала, что именно побудило нынче ночью алхимиков к действиям. Был замечен кто-нибудь с клыками? «Кормилец» сбежал и разболтал обо всем? Морой попал на лечение к докторам-людям? С такого рода проблемами алхимики сталкивались чаще всего, и именно для решения таких задач меня готовили. Но почему же сейчас для подобного дела понадобилась юная девушка, оставалось загадкой.

– Вы знаете, что в прошлом месяце морои выбрали новую королеву, совсем девочку, – сказал Барнс.

Я отчетливо представила себе, как, говоря это, он закатывает глаза.

Все в комнате утвердительно загудели. Конечно, они знали об этом. Алхимики уделяли пристальное внимание политическим событиям в мире мороев. Было крайне важно знать, что происходит среди этих вампиров, чтобы держать их в секрете от остального человечества (и беречь остальное человечество от вампиров). Такова была наша цель – защищать своих собратьев. Мы были увлечены доктриной «познай своего врага». Девушке, которую морои выбрали своей королевой, Василисе Драгомир, исполнилось восемнадцать лет, столько же, сколько и мне.

– Не напрягайся, – ласково сказал Горовиц.

Я и не осознавала, что напрягаюсь. Я попыталась расслабиться, но, думая о Василисе Драгомир, не могла не вспомнить и о Розе Хэзевей. Я с беспокойством гадала, не поспешила ли с выводами, будто мне не грозит беда. К счастью, Барнс просто продолжал свою историю, не упоминая о моей косвенной связи с юной королевой и ее окружением.

– Ну это стало потрясением не только для нас, но и для всего их народа. Было много протестов и волнений. Никто не попытался напасть на юную Драгомир, наверное, просто потому, что ее слишком хорошо охраняли. Вот почему враги нашли обходной путь – ее сестру.

– Джил, – вырвалось у меня.

Горовиц поцокал языком, журя меня за то, что я шевельнулась. А я тут же пожалела о своей осведомленности насчет мороев и о том, что привлекла к себе внимание. Тем не менее в голове у меня промелькнул образ Джиллиан Мастрано – высокой, раздражающе стройной, подобно всем мороям, с большими бледно-зелеными глазами. Глаза эти как будто всегда были встревоженными, и для тревоги имелись веские причины. В пятнадцать лет Джил выяснила, что она незаконнорожденная сестра Василисы, стало быть, единственный член королевского рода, помимо самой Лиссы. И Джил была связана с тем делом, в которое я впуталась нынче летом.

– Вы знаете их законы, – продолжала Стэнтон после короткого неловкого молчания.

В ее тоне ясно угадывалось общее мнение алхимиков по поводу моройских законов. Выборная монархия? Это было чушью, но чего еще следовало ожидать от таких противоестественных созданий, как вампиры?

– Василиса не может оставаться на троне, если не будет иметь еще хотя бы одного члена семьи. Поэтому враги решили – если они не могут убрать саму королеву, то устранят ее сестру.

По моей спине пробежал холодок от того, что означали эти слова, и я снова, не подумав, подала голос:

– Что-то случилось с Джил?

На сей раз я хотя бы выбрала момент, когда Горовиц заново наполнил шприц, поэтому не рисковала испортить татуировку.

Представляя себе порицание в глазах отца, я прикусила губу, чтобы больше ничего не произнести. Принимая во внимание мое шаткое положение, меньше всего на свете мне хотелось бы выказать участие к морою. Я не питала сильной привязанности к Джил, но мысль о том, что кто-то пытается убить пятнадцатилетнюю девочку – ровесницу Зои, – была невыносимой, к какой бы расе ни принадлежала эта девочка.

– Пока неясно, – задумчиво сказала Стэнтон. – На нее напали, это нам известно, но мы не можем сказать, ранили ее или нет. Как бы там ни было, сейчас она в порядке, но на нее покушались при ее же дворе, что доказывает – у них есть предатель в высших кругах.

Барнс с отвращением фыркнул.

– А чего еще вы могли ожидать? Как ее раса ухитрилась просуществовать так долго, не обращаясь против своих же, – превыше моего понимания.

Раздался одобрительный гул.

– Как бы это ни было нелепо, но гражданская война у мороев нам совсем не нужна, – проговорила Стэнтон. – Некоторые морои протестовали достаточно шумно и могли привлечь внимание человеческой прессы. Мы не можем этого допустить. Необходимо, чтобы у них было крепкое правительство, а это значит, что мы должны позаботиться о безопасности девочки. Если они не могут доверять самим себе, пусть доверятся нам.

Было бесполезно указывать на то, что морои вообще-то не доверяют алхимикам. Но поскольку мы не были заинтересованы в убийстве моройской королевы и ее семьи, я предположила, что благодаря этому мы заслуживаем доверия больше, чем другие.

– Нам нужно сделать так, чтобы девочка исчезла, – заключил Михаэльсон. – По крайней мере, до тех пор, пока морои не отменят закон, делающий правление Василисы таким непрочным. Сейчас небезопасно прятать Мастрано среди ее народа, поэтому нам нужно скрыть ее среди людей.

Я уловила презрение в его голосе.

– Но важно также, чтобы люди не поняли, кто находится среди них. Наша раса не должна узнать о существовании мороев.

– После совещания со стражами мы выбрали для нее как будто бы безопасное укрытие – и от мороев, и от стригоев, – подхватила Стэнтон. – Однако чтобы она и те, кто будет с ней, остались незамеченными, нам пригодится алхимик, преданный только ее интересам, на случай осложнений.

– Это пустая трата наших ресурсов, – решительно заявил отец. – Не говоря уж о том, как невыносимо будет кому-то с ней оставаться.

У меня появилось тягостное предчувствие насчет того, что сейчас должно произойти.

– Вот почему мы вызвали Сидни, – сказала Стэнтон. – Нам бы хотелось, чтобы она была тем алхимиком, который будет сопровождать Джиллиан, пока та скрывается.

– Что?! – воскликнул отец. – Вы шутите!

– Почему? – Стэнтон говорила спокойным, ровным тоном. – Они почти ровесницы, поэтому ни у кого не возникнет подозрений, если они будут держаться вместе. К тому же Сидни уже знакома с девушкой. Для нее это не будет столь «невыносимо», как для остальных алхимиков.

Подтекст был абсолютно ясен. Я не избавилась от своего прошлого, пока нет. Горовиц помедлил и поднял иглу, давая мне шанс заговорить. Мысли мои неслись вскачь. От меня ожидали ответа. Я не хотела показывать, как меня расстроил этот план. Мне нужно было восстановить среди алхимиков свое доброе имя, проявить готовность подчиняться приказам. С другой стороны, мне не хотелось и делать вид, будто я слишком хорошо общаюсь с вампирами и полулюдьми – дампирами.

– Проводить время с любым из них всегда невесело, – сказала я, стараясь говорить невозмутимо. – Сколько бы ты с ними ни общался. Но я сделаю все, чтобы сберечь нашу – и общую – безопасность.