– Вам известно, что на Ник была брошь в ночь убийства?

– Одна из моих вещиц. Да. И на спине Николы убийца вырезал символ солнца.

Я указал глазами на эмблему солнца на потолке:

– Во время спиритических сеансов вы используете гидов-инков, не так ли?

– Да. Они прибавляют экзотики.

– Не может ли смерть Ник быть связана с чем-то таким? Скажем, убийца – один из ваших клиентов, кто-то, кто…

– Сильно сомневаюсь, – перебил меня Зиглер. – Инки были не менее жестоки, чем нации завоевателей, но они не были дикарями. Кроме того, они поклонялись Солнцу. Если бы Николу собирались принести в жертву богам инков – а вы, похоже, именно это предполагаете, – ее лишили бы жизни днем, чтобы бог Солнца мог видеть. И зачем убивать ее в «Скайлайте»? Вы слышали о скульптуре Манко Капака?

Я уже хотел было ответить отрицательно, но тут вспомнил о кранах и рассказе Кардинала:

– Да.

– Это идеальное место для жертвоприношения. Если бы Николу убили там, я тоже придерживался бы вашей версии. А так больше похоже на то, что убийца заметил брошь и просто скопировал рисунок – возможно, он надеялся направить следствие по ложному пути.

Предположение Зиглера выглядело разумно, хотя вслух я этого не признал.

– Она когда-нибудь сюда кого-нибудь приводила?

– Нет. Я предпочитаю встречаться с клиентами с глазу на глаз.

– Кто ее к вам привел?

Помолчав, Зиглер ответил:

– Одна из ее подруг, забыл имя. Она присутствовала на нескольких сеансах, затем перестала появляться. Кстати, вскоре после того, как убедила Николу прийти сюда. Больше не возвращалась. У меня плохая память на имена.

Я вынул из кармана одну из фотографий Присциллы, найденную в досье на нее – лучшее фото из всех неудачных снимков, – и показал медиуму:

– Это она?

Он постарался не показать виду, что узнал девушку на фотографии, но меня обучили распознавать даже короткие непроизвольные выражения лица, и я заметил легкое движение брови.

– Не уверен, – сказал он. – Лицо выглядит знакомым, но точно я не могу утверждать.

Он врал. Присцилла тоже врала, ведь она сказала, что никогда не бывала у Зиглера.

Сунув фотографию в карман, я встал:

– Спасибо, что поговорили со мной, мистер Зиглер. – Улыбаясь, он тоже поднялся. – Вы не знаете имен других медиумов, которые могли бы мне помочь? Других экстрасенсов, к которым Ник могла обратиться?

Он развел руки в стороны:

– Да хоть дюжину. Но я не часть этой сети, я редко даю рекомендации. Понятия не имею, к кому еще она могла обратиться. Вы можете попробовать их обзвонить, но я уверен, что вы ничего не добьетесь. Только самый последний неудачник откроет вам имена своих клиентов. А Никола была девушкой, которая не стала бы связываться с людьми такого сорта. Она была осторожна. Фривольна, но не легкомысленна.

– Что ж, еще раз спасибо. – Я пожал руку Зиглеру.

– Рад был помочь, – сказал он. – Она была милой леди. Совсем не заслуживала такого ужасного конца.

– Что, если мне понадобится еще раз с вами встретиться? – спросил я.

– В любое время. Лучше утром – я по утрам спокойнее. Но если что-то срочное, тогда в любое время.

– Замечательно.

Я быстро сбежал по лестнице, а запах крови с нижнего этажа гнался за мной, проникая в ноздри и прилипая к одежде и волосам. Как только приеду домой, сразу же приму душ – не хватало предстать перед Кардиналам, распространяя вокруг себя запах свиньи со вспоротым брюхом.

Медиум знал Присциллу. А она знала его. Я мог еще понять Зиглера, скрывающего имя клиентки: он соблюдает конфиденциальность, – но зачем Присцилле врать о таком пустяке?

Я ожидал вызова на прием к Кардиналу два часа, потом мне сообщили, что он будет занят весь вечер. Отмены встреч случались не так уж и редко: время Кардинала очень ценилось. В подобную ситуацию попадали и члены правительства, и иностранные высокопоставленные деятели, так что я не принял это лично на свой счет. Я записался на прием в другое время в другой день – три часа в воскресенье – и на лифте спустился в подвал, где в раздевалке сменил форму на обычную одежду.

Когда направлялся домой, мне в спину дул легкий ветерок, и ехать было легче. Когда я остановился у своего дома, в одной из припаркованных поблизости машин загорелся свет. Я пригляделся. Вот те на: Говард Кетт собственной персоной! Припав к рулю, он холодно смотрел на меня. Свет погас, и я понял, что Кетт хочет поговорить со мной.

Оставив велосипед, я отправился узнать, что понадобилось Кетту. Открыв дверь с пассажирской стороны, я уселся на сиденье. Целую минуту мы сидели в темноте молча. Кетт смотрел в лобовое стекло. Копом он был старомодным. Большие руки, крупная широкая голова, ирландские предки. Охотно занимается общественной работой в свободное время. Настоящее золото, если вы законопослушный гражданин, и сущий дьявол, если нет. Кардинала и всех, кто ему служит, Кетт ненавидел лютой ненавистью.

– Ты наглый сукин сын, – наконец разродился он.

– Ты приехал в такую даль, только чтобы сказать мне это, Гови? (Кетт ненавидел свое прозвище.) Лучше бы позвонил.

– Я приезжал сегодня утром, но не застал тебя. Сижу здесь уже больше часа.

– Так почему не позвонить?!

– Ты трахал эту девку Хорняк!

Сразу быка за рога. Любому другому я не простил бы такой бесцеремонности. От Кетта я этого ждал.

– И что? – произнес я как можно спокойнее.

– Почему ты не объявился, когда узнал, что случилось?

– Не видел смысла. Меня в городе не было, когда ее убили. Так что нечего рассказывать. Я решил: если тебе вздумается меня допросить, ты явишься. И вот ты здесь.

– Кейси знал, что ты с ней встречался?

– Нет, – соврал я.

– Чушь собачья, – прорычал Кетт. – Всегда говорил, что дружба с тобой утянет его вниз. Если узнаю, что он был в курсе твоей с ней связи и умышленно промолчал, ему конец. Я его лично выгоню.

– Билл мой друг, а не исповедник. – Я откинулся на спинку сиденья и зажег верхний свет. Кетт тут же его выключил. Он не хотел, чтобы его видели. – В чем дело, Гови? Собираешься выбить из меня признание?

– Как будто на твою защиту не кинется орава самых лучших адвокатов Кардинала!.. – Он ткнул меня пальцем в грудь: – Но вот что я тебе скажу, Джири: если еще раз побеспокоишь Николаса Хорняка, мало не покажется.

– Какое отношение Ник Хорняк имеет ко всему этому? – тихо спросил я.

– Я знаю, что ты к нему приставал.

– Откуда?

– У меня свои источники, – хвастливо произнес Кетт.

– Я всего лишь задал ему несколько вопросов. Он не…

– Ты не имел никакого права задавать свои гребаные вопросы! – проревел Кетт. Затем, понизив голос, прибавил: – Ты пользовал девку – ну и что? То же самое делал любой сукин сын, у которого есть член. Не вмешивайся, Джири. Не твое это дело.

– Чье же? Твое? – Я засмеялся. – Да у тебя нет никакого шанса найти убийцу Ник!

– Это к делу не относится. Мне платят за то, чтобы я защищал тупых телок, которых не трахает только ленивый. Тебе платят за другое. Не хочу, чтобы ты здесь что-то вынюхивал.

– Ты не можешь меня остановить.

– Нет?

Я улыбнулся в темноте:

– Нет.

Кетт чертыхнулся, потом сказал:

– Давай поговорим об этом разумно. Нам совсем не обязательно вцепляться друг другу в глотку. Ты был прав, когда сказал, что мы, скорее всего, не найдем убийцу, так что, если попытаешься выследить его, я не стану совать тебе палки в колеса, хотя мог бы, если бы захотел… Я оставлю тебя в покое, если ты не будешь лезть туда, куда не следует, – прибавил он.

– Слушаю внимательно, Гови.

– Николас Хорняк не убивал свою сестру.

– Я никогда этого и не говорил.

– Тогда зачем его донимать расспросами?

– Для копа это глупый вопрос, – произнес я насмешливым тоном.

– Ладно, – шумно выдохнул Кетт. – Ты хочешь побольше узнать о девке: откуда она, какую жизнь вела. Ты хотел вытащить из ее брата улики и имена ее знакомых. Понятно. Но не больше. Не приближайся к нему снова.