– Вряд ли Энн это будет так уж приятно, дорогая, – укоризненно покашлял Пэтт.

– А что такого?

– Спасибо, дядя Питер, что ты про это подумал. – Энн направилась к дверям. – Ты всегда такой душечка!.. Ничего, обо мне не беспокойся. Поступайте как знаете. К тому же вам его не уговорить. Сами читаете в газетах, что он развлекается на всю катушку. Можете, конечно, воззвать к нему из глубин… но отзовется ли?

Миссис Пэтт посмотрела на захлопнувшуюся дверь и перевела взгляд на мужа.

– Почему, Питер, ты сказал про Энн? Отчего это ей будет неприятно, если Крокер поселится у нас?

– Видишь ли, Неста… – замялся Пэтт. – Пожалуйста, только не говори ей, что я тебе рассказал, она такая ранимая! Это случилось еще до нашей женитьбы. Энн тогда была совсем девочка. Ты знаешь, какие они глупенькие и сентиментальные. В сущности, виноват я. Мне следовало бы…

– Господи, Питер! Не томи! Говори толком!

– Энн была совсем ребенком…

– Питер! – Миссис Пэтт поднялась в тихом ужасе. – Скажи ты наконец! Не старайся смягчить удар!

– Она писала стихи, я дал денег на публикацию книжки…

– О-о! – Миссис Пэтт опустилась в кресло, выдохнув не то с облегчением, не то с разочарованием. – Из-за этого весь сыр-бор? Чего ты тянешь?

– Да, я виноват, – продолжал он. – Надо быть умнее. А я только и думал, как бы ее порадовать. Пусть увидит свою книжку, подарит друзьям… Друзьям-то она подарила, но радости, скажем так, не было, – скорбно заключил он. – Один раз она молодому человеку чуть голову не откусила, он к ней хотел подкатиться, стал читать ее стихи. Наткнулся на книжку у своей сестрицы.

– Ради всего святого, при чем тут Крокер?

– Ты смотри, как все обернулось… Газеты коротко упомянули эти стихи среди других новинок – и конец. Ну, напечатали две-три ничего не значащих строчки. А «Кроникл» углядела тут повод для воскресного очерка. Энн тогда часто появлялась в обществе, ее все знали. Ну, пришел к ней репортер, Джимми Крокер, взять у нее интервью – методы работы, вдохновение и все такое прочее. Нам и в голову не пришло, что газета затеяла. Я даже в тот вечер заказал сто экземпляров этого номера. И… – Пэтт зарозовелся от воспоминаний. – Все оказалось розыгрышем, с начала до конца. Этот охотник за скандалами обсмеял стихи и все, что ему сказала Энн. Выдергивал строчки, лишал их всякого смысла. Я думал, Энн просто не переживет. Сейчас ее старая история уже не трогает, слава Богу – не школьница, но Крокера она вряд ли встретит приветственными кликами.

– Чушь какая! – отрубила миссис Пэтт. – Я и не подумаю менять планы из-за мелкого инцидента, который случился сто лет назад. Отплываем в среду!

– Хорошо, дорогая, – уступчиво согласился Пэтт. – Как скажешь. Э… только мы с тобой?

– И Огден, конечно!

Мощным усилием воли Пэтт превозмог судорогу. Этого он и страшился.

– Нельзя же бросить мальчика одного! После того, что случилось, когда дорогой Элмер послал его в Англию… – Почти вся семейная жизнь Фордов прошла то в ссорах, то в разводах, но после смерти покойный Форд был канонизирован как «дорогой Элмер». – К тому же морское путешествие пойдет ему на пользу. Последнее время у него что-то не очень здоровый вид.

– Раз поедет Огден, я хочу взять и Энн.

– А ее зачем?

– Она сможет… – Пэтт заметался, подыскивая эвфемизм фразе «Держать его в узде». Энн, по его мнению, была единственным противоядием для Огдена, но высказывать такие мысли невежливо, – присматривать за ним на пароходе, – закончил он. – Сама знаешь, из тебя моряк никудышный.

– Ладно. Бери Энн. Кстати, Питер, вспомнила… Эта жуткая газетенка вышибла у меня из головы все. Лорд Уизбич сделал Энн предложение.

Пэтт чуточку обиделся. Обычно она поверяла ему все свои секреты.

– А мне Энн ничего не сказала.

– И мне тоже. Мне сам лорд Уизбич сообщил. Энн обещала подумать и дать ему ответ позднее. А он пришел ко мне удостовериться, что я не против. Очень любезно с его стороны.

– Так она не приняла предложения? – нахмурился Пэтт.

– Пока нет.

– Надеюсь, и не примет.

– Не дури, Питер. Партия блестящая!

– Не нравится он мне. – Пэтт переминался с ноги на ногу. – Гладкий какой-то. И скользкий.

– Если ты хочешь сказать, что у него безупречные манеры, – согласна. Лично я изо всех сил буду ее уговаривать.

– А я бы не стал, – решительнее обычного возразил Пэтт. – Ты что, Энн не знаешь? Начни ее подталкивать, упрется и не стронется с места. Отец ее в точности такой же. Когда мы, помнится…

– Не мели ерунды, Питер. Я и в мыслях не имею ее подталкивать.

– И про него мы толком ничего не знаем. Две недели назад даже о существовании его не подозревали.

– Да что нам знать? Разве его титула недостаточно?

Хотя Пэтт и промолчал, доводы жены его не убедили. Лорд Уизбич, о котором шла речь, был вежливый, приятной наружности молодой человек. Недавно он появился в конторе Пэтта проконсультироваться о вложении денег, с рекомендательным письмом от Хэммонда Честера, отца Энн, с которым познакомился в Канаде, где тот в настоящее время занимался сравнительно легким занятием – ловил рыбу. Деловым разговором их знакомство могло бы и ограничиться, будь на то воля Пэтта – лорд Уизбич не особенно ему понравился. Но Пэтт был американец, с американским гостеприимством, и раз уж перед ним – друг Хэммонда Честера, он счел себя обязанным пригласить его на Риверсайд-драйв, хотя его и одолевали дурные предчувствия, которые явственно оправдались.

– Энн пора замуж! – заявила миссис Пэтт. – Хватит ей своевольничать! Конечно, решать ей. Мы никак не можем вмешиваться. – Она поднялась. – Надеюсь только, она проявит благоразумие.

И миссис Пэтт вышла, оставив мужа мрачнее, чем нашла. Он просто вынести не мог, что Энн выйдет замуж за этого Уизбича. Даже не будь у него никаких недостатков, он все равно возражал бы – ведь он увезет Энн за три тысячи миль!

Энн между тем шла в спортивный зал, который Пэтт здоровья ради оборудовал на задворках дома, в помещении, предназначенном первым владельцем под студию художника. Глухие удары по кожаной груше прекратились, но голоса, доносившиеся из зала, подсказали ей, что Джерри Митчелл, личный тренер Пэтта, по-прежнему там. Интересно, с кем это он разговаривает? Открыв дверь, Энн увидела, что с Огденом, который, привалясь к стенке, уставился на него мутным взором.

– Да, да! – говорил Огден, когда вошла Энн. – Сам слыхал, как Биггс приглашал ее погулять!

– А она ему отказала, – угрюмо проворчал Джерри.

– Прям сейчас! С чегой-то? Биггс – парень что надо!

– Огден, про что это ты рассказываешь? – вмешалась Энн.

– Как Биггс приглашал Селестину прокатиться на машине.

– Башку ему оторву! – посулил взбешенный Джерри.

– Прям сейчас! – отвечал Огден, гнусно хохоча. – Мамаша тебя мигом вышвырнет. Ее шофера колотить, это надо же!

Джерри умоляюще обернулся к Энн. Откровения Огдена, особенно восхваления Биггса, причиняли ему смертные муки. Он знал, что ухаживаниям за горничной миссис Пэтт, Селестиной, очень мешает его внешность. Иллюзий Джерри не питал. Он и так от природы был не Адонис, а за долгую карьеру на ринге его еще отредактировали сотни кулаков, и в делах сердечных полагаться приходилось исключительно на свои моральные достоинства. Принадлежал он к старой школе боксеров, которые похожи были на боксеров, а не на актеров или еще каких дамских любимчиков. Ископаемое, да и только, – плотно сбит, голова круглая, крепкая, глазки маленькие, челюсть большая, а от носа по ряду причин остался так, черновой набросок. Узкая полоска лба исполняла роль буферного государства между волосами и бровями. Ухо в последнем бою уподобилось цветной капусте. И все же человек он был достойный и порядочный, Энн понравился с первой встречи, а сам ее просто обожал. Он стал ее рабом, как только обнаружилось, что она охотно и сочувственно выслушивает его излияния о предмете нежных чувств. Вот и сейчас Энн пришла ему на помощь в характерной для нее откровенной манере.