– Немедленно! Вызывай туда этих плотников и пусть сдерут, к дьяволам, эту обивку, – залетев в кабинет, разразился наконец приказами принц. – Но сначала объясни, почему мне раньше никто ничего не сообщил?! Сразу, как выкинули из покоев его вещи?! Да те же служанки, которые там убирали, почему они ничего не сказали мне или тебе?! Это же весь дворец знает об этих «художествах», только я не в курсе.

– Мне кажется, они просто боялись… поэтому ни я, ни Седрик тоже ничего не знали.

– А вот это мы сейчас проверим… – принц бросил рубашку и сел посреди комнаты на стул, – позвони камердинеру.

– Канд, – баронет загородил своим телом звонок, – сейчас ты неправ. Если ты начнешь это выяснять, все поймут, что тебе неприятно и больно. Знаешь… я против того, чтоб твоим секретарем была девушка… но иногда она дает хорошие советы.

– Не иногда! Всегда! Еще ни одного неверного не дала! И эта клятва, как она додумалась только?! Ведь с нее и правда можно было взять клятву доносить на меня, и она не смогла бы потом отказаться… – Внезапно его высочеству пришла в голову совершенно невероятная мысль, и он испытующе уставился на друга: – Ингирд… а почему ты не дал мне тогда, семь лет назад, когда прибыл в королевский дворец, такую же клятву?!

Баронет опустил взгляд, и его лицо помрачнело.

– Ингирд?! – Принц, не веря, смотрел на друга. – Ты молчишь? И не хочешь дать мне такую же клятву?!

– Не могу, – сквозь зубы процедил тот, – семь лет назад я не сумел… отказаться.

– Но почему? – удивленно уставилась на швею сеньорита. – Ведь ты обещала?! Там и доделать оставалось немного.

Перед ужином она забегала к портнихе на примерку и потому точно знала, о чем говорила.

– Мне велели отложить ту юбку, – бледное лицо женщины осветила виноватая улыбка, – камеристка ее величества принесла для вас целый ворох одежды. Все почти новое. Вот это платьице я подогнала по вашим меркам.

– Что?! – С ужасом смотрела Иллира на шафранное шелковое платье с тонкой вышивкой и открытым декольте. – Ты делала это платье вместо моей юбки?! А я закончила блузку, пришила все пуговки и выметала петли, сидела до глубокой ночи!

– Но вам же все равно в чем-то нужно идти на завтрак, – расстроилась швея, отлично знавшая, как женщины не любят расставаться с понравившейся вещичкой, – наденьте сейчас это платье, а я пока подрублю юбку. Там и правда мало осталось.

– Давай вместе, – вытерла слезы девушка и решительно села к столу, – и можно несильно стараться, просто пока подметать, никто не заметит. А это платье я не надену.

– Как скажете, – швея торопливо вдела в иглу темную нитку и подала ткань, – вы отсюда, а я с другой стороны.

– Вы чуть не опоздали, сеньорита! – Статс-дама Павриния смотрела на Иллиру, как на преступницу, намереваясь рассказать нарушительнице спокойствия, как положено вести себя приличным девушкам, но на этот раз та не стала ждать.

– Ну так не задерживайте меня, – произнесла Илли холодно и, обойдя сеньору, направилась к входу в столовую.

Ее величество уже стояла рядом с мрачным сыном, положив руку на его согнутый локоть, и что-то приветливо говорила своей воспитаннице.

– Разрешите предложить вам руку?! – Хмурый Ингирд вырос рядом, словно из-под земли.

– С удовольствием, – воспользовалась предложением Иллира и, показав на принца глазами, шепнула: – Бушевал?

Ингирд только страдальчески вздохнул. Не рассказывать же ей, что Кандирд не просто бушевал, а пытался разнести весь дворец, особенно когда узнал, что даже близкие друзья вынуждены сообщать в столицу все, что становится им известно про его увлечения, приключения и развлечения. С трудом удалось убедить его, что все братья прошли через такой негласный надзор. Выдав сыновьям по провинции и дворцу, король с королевой и наследником вовсе не забыли про них, а пристально следили за каждым шагом, вовремя отзывая в столицу неугодных друзей и выдавая замуж зарвавшихся фавориток.

В этот момент королева обернулась, небрежным взглядом обвела присутствующих, на секунду зацепилась взглядом за Иллиру, но ничем своего недовольства не выдала, лишь голос, приглашающий всех к столу, стал чуть суше.

«Все-таки замечательно, что королева никогда не гостит во дворцах подолгу, – тоскливо думала девушка к концу завтрака, растянувшегося на добрый час. – Вот и сегодня ненавязчиво напомнила сыну, что ее ждут в столице дела и назначенные аудиенции и пора определиться с выбором фаворитки». Кандирд согласно кивнул ей, но едва заметно поморщился, словно внезапно раскусил кислую ягодку, и перевел разговор на погоду.

Наконец королева соизволила подняться из-за стола, объявив, что завтрак окончен, и, устремив взгляд на Иллиру, предложила той проводить ее величество до гостиной.

Возражать в таких случаях было не принято, да девушка и не собиралась возражать. Судя по взглядам, которые иногда останавливал на необычайно молчаливом баронете Кандирд, принц наконец догадался о том, что девушка предполагала с самого первого момента знакомства с королевой.

– Вы получили мое письмо? – едва войдя в гостиную, где, кроме них и воспитанницы, притащившей с собой корзинку с вышиванием, никого не было, спросила королева.

– Да, ваше величество.

– И никому его не показывали?

– Увы, ваше величество, показывала. Его высочеству.

– И где же вы умудрились найти его в такую рань? – съязвила недовольная таким ответом королева.

– Это он меня заметил, когда я договаривалась с плотником насчет ящиков для корреспонденции.

– И он сразу потребовал у вас письмо? – Голос ее величества истекал сарказмом.

– Нет, сначала он потребовал у меня клятву, служить только ему и не передавать никому ни бумаг, ни сведений, касающихся лично его высочества. И не присягать никому, кроме него.

– Вот как, – королева села в кресло, задумчиво побарабанила ногтями по подлокотнику. – И вам неизвестно, кто подал ему такую замечательную идею?!

– Известно, ваше величество, но клятва…

– А можно узнать, чем вам не понравились присланные мною платья? – резко сменила тему разговора королева.

– Всем понравились, – твердо сообщила сеньорита секретарь, – а шафранное – просто прелесть. Мне невыразимо жаль, что портниха его ушила по моей фигуре, вряд ли оно теперь кому-то подойдет.

– Даже так? – озадаченно приподняла бровь ее величество. – Полагаю… тут тоже есть какая-то клятва?

– Вы угадали, ваше величество, самая главная, – с милой улыбкой призналась Иллира.

– А нельзя про нее… поподробнее?

– Все очень просто, – девушка смотрела чуть виновато, – я дала себе слово, если мне удастся избежать участи фаворитки и найти работу по душе, больше никогда не надевать одежды, которую выбрала или оплатила не я сама.

– И значит, даже денег на покупку нового платья вы ни у кого не возьмете?!

– Я уже взяла… у мажордома в счет жалованья и заказала портнихе два платья.

– В том же стиле, что и этот наряд? – осведомилась королева, рассматривая очень простую темную юбку из плотного полотна и светло-серую поплиновую блузку, с длинными рукавами, маленьким воротничком под горло и строгим рядком обтянутых темной саржей пуговок.

– Нет, ваше величество, они будут немного скромнее… я собираюсь носить их на работу.

– А где вы жили до того, как переехали в дом тетушки?

– В приюте для знатных девочек-сирот Лидвийского монастыря, – девушка кротко опустила ресницы, чтоб не выдать насмешливый блеск, вряд ли за эти часы королеве не добыли о ней самых точных сведений.

– Вы уже открывали уэллин? – Разговор с ее величеством все больше начинал походить на изощренный допрос, но у Иллиры был свой, очень простой, метод ведения таких разговоров, отвечать очень кратко, по существу и по возможности только чистую правду, тогда вероятность запутаться или оговориться сведется к минимуму.

– Анлер Тинурвиель настаивал, чтобы это проделали только после его отъезда.