– Я не узнала вас, – извинилась женщина. – Вы нам как-то звонили, я брала трубку. Я подруга Ивана, меня зовут Ксения. Скажите, пожалуйста…

Она сделала паузу, и я поняла, что женщина волнуется – в трубке ясно слышалось ее учащенное дыхание.

– Он, случайно, не у вас? – спросила она наконец.

– Ну что вы… – Мне стало жарко от волнения. – Мы с ним, правда, виделись вчера, и он подвез меня до дома. Только мы расстались у подъезда. Он сразу уехал.

– Я верю, верю, – откликнулась Ксения, и голос у нее был очень усталый. – Просто я знаю, что вчера он собирался с вами встретиться в студии, и вот подумала… А он не говорил, что еще куда-то поедет?

Я попыталась вспомнить, но так ничего и не припомнила, кроме того, что, расставаясь со мной у подъезда, Иван упомянул о каком-то деле. Я сказала об этом.

– Не знаю, может, я зря волнуюсь, – совсем уже тихо ответила она.

– А он не приезжал домой?

– Нет. Но не в этом дело. К такому я давно привыкла, – с горечью заметила Ксения. – Только он не позвонил, а это как-то странно… У нас уговор, что в таком случае звонить нужно обязательно…

Она вздохнула, еще раз извинилась за беспокойство. Я поняла, что Ксения собирается попрощаться, и остановила ее:

– Скажите, а он часто ездил за рулем… Ну, скажем так, в подпитии? Вчера он выпил банку пива, пока вез меня домой.

Ксения подтвердила, что ее приятель постоянно управлял машиной, будучи «под мухой». И банка пива была для него, что стакан родниковой воды, он бы этого и не заметил.

– Ну, может быть, он где-то потом добавил, – заметила она, раздумывая вслух. – Ладно, что я вам надоедаю со своими проблемами. Извините. А кстати, – она немного оживилась. – Ваш парень набрал себе группу?

– Вы об этом слышали?

– Конечно. Иван мне все уши прожужжал, – Ксения оживлялась все больше. Видно, ей было приятно отвлечься от своих тревог и поговорить о чужих. – Иван за него переживает, а я говорю – оставь парня в покое, пусть делает, что хочет. Ведь правда? Ивану однажды не повезло, так почему всем должно не везти?

Я полностью с ней согласилась и рассказала о вчерашнем прослушивании – во всяком случае, о том, что видела и слышала за то недолгое время, пока пробыла на студии. Ксения пренебрежительно заметила:

– Да это, собственно, не студия. Так, отстойник.

– То есть? – переспросила я.

– Ну перевалочная база для начинающих или нищих групп. И кому принадлежит, непонятно, и оборудования серьезного там нет, – авторитетно рассказывала она, и в ее голосе появились снисходительные нотки. – Там собирается бог знает кто, потом никаких концов не найдешь. Ивану еще и этот адрес не понравился, вот он и поехал парня выручать. А я ему говорила – не ввязывайся, себе дороже выйдет. Как же, послушает он меня!

С нее слетела вся напускная солидность, и теперь мне показалось, что Ксения даже моложе меня – так быстро она щебетала.

– Да уж, с мужиками связываться – себе дороже, – сделала она вывод. – Вечно они куда-то вляпываются. Но и без них никак, согласитесь?

И засмеялась – видимо, отсутствие Ивана перестало портить ей настроение. Ксения бодро попрощалась и обещала как-нибудь пригласить нас с Женей в гости. Попутно она выразила сожаление, что я не смогла прийти на ее день рождения, хотя меня приглашали.

– А впрочем, там ничего особо интересного не было, – вздохнула она. – Все, как обычно, перепились и остались ночевать. Так что вы немного потеряли… Кстати, можно перейти на «ты»?

Я сказала, что это будет прекрасно.

Мы попрощались, и она первая положила трубку. Я ей даже позавидовала – как быстро некоторые переходят от уныния к веселью! Если бы научиться такому легкому отношению к жизни! Но мне для этого пришлось бы родиться заново. Мне ничего так просто с рук не сходит. Я приказала себе прекратить заниматься самоедством и отправляться работать.

К трем часам сведение материала было закончено. Написание вступительного текста (в эфире он должен был занять минуты полторы-две) заняло еще час. Я бы управилась быстрее, но никак не могла отвлечься от неприятных мыслей. Теперь я думала одновременно – о Жене и Иване. Еще не хватало заботиться о чужих парнях! Я ругала себя, но выбросить Ивана из головы не получалось. Я снова и снова возвращалась к нашей вчерашней поездке. Теперь мне было стыдно, что я подозревала его в зависти. При чем тут зависть, завистливые люди так себя не ведут, не тратят драгоценное свое время на то, чтобы спасти кого-то от поражения! Ведь он искренне переживал за Женю. А если бы не он – я бы ничего до сих пор не знала. Ждала бы, когда мое горе само все объяснит… Объяснит он, как же! Наверное, желает дождаться, когда его начнут осыпать розами и деньгами, и прикатить ко мне на шикарной машине.

Только вот… Когда к нему придет успех – вспомнит ли Женя обо мне? Наверное, претенденток на него будет предостаточно. Красивее меня, может, богаче… И с очень острыми зубками. Удастся ли мне пробиться сквозь их толпу?

Я собрала сумку, оделась и поехала на радио.

На улице и в метро творилось что-то невообразимое. Толпы возбужденных людей, с набитыми сумками, ошалевшими взглядами… Кое-где в толпе мелькали елки. Все вместе напоминало подожженный муравейник, когда муравьи беспорядочно бегают в разные стороны, спасая на себе все, что можно. У продуктовых лотков стояли очереди – я видела их своими глазами! Давно уже забыла, как выглядит очередь за продуктами, причем не за самыми дешевыми.

Все эта суета навела меня на мысль, что у меня Новый год, кажется, будет самый скудный… Холодильник почти пуст. Все эти дни я посвятила личным переживаниям, и мне было недосуг сходить в магазин. Да и много ли нужно мне одной? Главным едоком в нашей семье всегда был Женя. Он умудрялся есть очень много, но при этом совсем не поправлялся. Я ему завидовала, а сама постоянно пыталась сесть на диету. При моем небольшом росте каждый лишний килограмм бросается в глаза. Что ж, в новогоднюю ночь я буду интенсивно худеть. Налью себе стаканчик водички, отрежу кусочек яблочка… Яблоки, кажется, еще оставались. Да и денег нет делать какие-то закупки. Словом, лучше всего отложить встречу нового тысячелетия! А то будет мучительно стыдно ее вспоминать.

На радио тоже все с ума посходили. Со мной не здоровались даже те, кто раньше звал Наденькой. Но я не стала делать из этого никаких выводов – люди, в самом деле не в себе. Моя редакторша примчалась от начальства с замороченными глазами и, не глядя, протянула мне руку:

– Давай сюда, я послушаю. Только потом, идет?

А я-то надеялась, что все решится прямо сегодня. Ну что ж, настаивать было бы невежливо. Редакторша обещала мне позвонить сразу же, как будет одобрен материал. Я поблагодарила ее и вышла в коридор.

Уходить отсюда не хотелось. Мне всегда нравилась здешняя атмосфера. Работала на этом радио преимущественно молодежь, в рекламной заставке так и говорилось, что это молодежная волна. Здесь в кабинетах сидели девушки еще моложе меня, совсем дети. А тем не менее они были в штате, чувствовали себя здесь как дома. Я ужасно им завидовала, когда краем уха слышала их разговоры. Как бы мне хотелось попасть в эту компанию, обращаться с ними на равных! Сейчас я ругала себя, что долгое время относилась к этой работе, как к чему-то временному. Сколько работ я таким образом перепробовала и бросила! Некоторые места, конечно, мне совсем не подходили. Например, когда я училась в своем гуманитарном институте, я по вечерам подрабатывала раздатчицей в «Макдоналдсе». В результате поправилась на три килограмма и стала настоящей пышкой – гамбургеры мне впрок не пошли, а на газировку до сих пор смотреть не могу. Потом несколько месяцев я была «промо» – стояла в универсальном магазине за столиком и предлагала женщинам попробовать новые духи. Кончилось тем, что я вообще перестала ощущать какие-либо запахи, и обоняние восстановилось только через месяц после того, как я бросила работу. Пришлось даже к аллергологу ходить. Но ведь были места, где я могла закрепиться, например в одной еженедельной газете. Я упустила эту возможность только потому, что как-то с утра расхотела отправляться на неинтересное задание. Просто взяла и не пошла. Ведь я была внештатницей и ни за что не отвечала.