– А какие-нибудь полоски на ней были, нет?

– Мне было не до полосок.

– А длинная она была или нормальная? Может, длинная и тонкая?

– Вы чепухой занимаетесь, девочки, – вмешался Саша. – Какая разница, что там была за сигарета? По сигарете убийцу не найдешь.

– Ой какой ты стал благородный, – сощурилась, глядя на него Анжелика. – Как только понял, что убил не ты, сразу стал говорить «убийца», «убийца»!

– Не собачьтесь… – Лена нахмурилась, потом решительно сказала: – Лика, слушай, ты должна притащить нам окурок. По фильтру я определю, что это была за сигарета.

– Я туда не вернусь!

– Тебе все равно придется идти туда ночевать. Квартиру не опечатали, надеюсь?

– Нет, ведь я там живу.

– А что милиция говорила?

– Ничего. Приехали, увидели его, давай шариться по квартире, задавать вопросы… То да се, были ли враги, долги, прочее… Просили вспомнить, не угрожал ли ему кто. Еще просили сказать, не ограбили ли нашу хату. Я сказала – вроде что-то пропало, а что – не пойму.

– Правда что-то пропало? – оживился Саша. – Если да, то брали не мы!

– Знаешь… – протянула Анжелика. – Как это ни глупо, но мне кажется, действительно что-то пропало. А что – не пойму. Сам знаешь, какая у меня зрительная память!

– Тем более ты должна туда поехать и понять, что пропало, – настойчиво советовала Лена. – И забери фильтр, если они его не взяли с собой.

– И они что же, даже не сказали тебе, как он погиб? – удивился Саша.

– Нет, представь себе… Наверное, решили, что я сама видела, если вызвала их.

– О, твое счастье! Представляешь, ты звонишь в милицию, говоришь – «мужа убили», они приезжают, спрашивают, как он помер, а ты не знаешь… С чего же ты взяла, что его именно убили? Может, умер от разрыва сердца? Как бы ты попалась! Так вот запомни – рана на затылке, кровь запеклась… Ты же обещала его осмотреть, чтобы не попасть впросак!

– Я его осмотрела, – пробормотала Анжелика. – Но я думала, вы его…

– У задушенных вид не такой, как у него! – резко вмешалась Лена. – Тебе это в голову не стукнуло?!

– Неплохой каламбурчик. – Анжелика снова вздрогнула. – Нет, мне ничего в голову не стукнуло. И на его шею я не смотрела. Боялась. Только лицо рассмотрела и его руку. И все. А какие из себя удавленники, откуда мне знать…

– В общем, тебе повезло, – заключил Саша. – Никаких тяжелых впечатлений. Ну, не надо, не делай волчьих глаз! Мы пережили куда худшие минуты, когда подняли его голову с ковра! А ты умудрилась быть там и ни черта не заметить.

– Я рассчитывала на вас. Потому и не осматривала его как следует. Кто мог знать, что это не вы…

– Веришь, наконец?

– Почти.

– Привези фильтр, – монотонно напомнила Лена.

– Надоела! Если не пропал, привезу. Мне что – уходить?

– Ты боишься туда ехать, – догадалась Лена. Лицо у нее было хмурое и усталое, а может, Анжелике показалось – в комнате стемнело, а света никто не зажег. Трое собеседников превращались в силуэты, смутные, расплывчатые в сумерках. У них уже не было отчетливых лиц, не видно было глаз, остались только голоса, тихие и отчетливые. «Кто из нас четверых умер?.. – смутно подумала Анжелика. – Он? Или мы трое, его убийцы? У него был такой спокойный лоб, когда я дотронулась до него рукой. И глаза закрыты, будто он спит. Лицо, которое я знала до малейшей черточки. Зачем я так хорошо его изучила? Теперь он будет мне постоянно являться… И нет надежды, что когда-нибудь его черты расплывутся, как сейчас у нас троих… Я его буду помнить всегда, слишком отчетливо, слишком хорошо. Я все наврала насчет своей зрительной памяти, то, что надо, я помню прекрасно. А что не надо – еще лучше. Вот в чем беда».

Она встала, засунула полы рубашки в джинсы. Хрипловато сказала:

– Ладно, если так, я пойду.

Ей хотелось поскорее покинуть этих людей, чтобы не слышать вопросов и самой не задавать их. Саша попытался ее остановить:

– Погоди! Ты можешь остаться ночевать у нас, беды не будет.

Его жена упрямо мотнула головой:

– Ей надо поскорее осмотреть квартиру. Ты что – не понял, как все серьезно? Она же ничего не сделала утром, до нее просто не дошло, как он погиб! И она, по-моему, еще не верит, что это сделали не мы! Все надо осмотреть заново.

– Прошу тебя, не говори обо мне в третьем лице! – возмутилась Анжелика. – Я еще здесь, хотя это мне и не доставляет удовольствия. И вообще, у меня пока есть свой дом!

– Вот именно – пока. – Лена выделила голосом последнее слово. Вплотную подошла к ней и так же отчетливо, почти угрожающе повторила: – Чем меньше ты будешь психовать, тем лучше для тебя. Что бы там ни случилось, а мы своего добились! Он умер. Заруби себе это на носу – умер!

– Но я этим обязана не вам! – выпалила Анжелика. – И не пытайтесь теперь командовать мной!

– Слушай… – забеспокоился Саша, тоже подвигаясь к ней поближе. Теперь супруги стояли так близко к Анжелике, словно собирались ее схватить. Она даже немного отступила назад, не сводя с них глаз. Страшно ей не было. Скорее, противно. И еще она чувствовала страшную усталость, бесконечную растерянность и недоумение.

– Слушай, – повторил он, – нам же никто не мешал соврать тебе, что его ухлопали именно мы. И тогда бы ты сейчас не говорила таких слов. Но мы тебе сказали правду. Ты нам ничем не обязана? Подумай, что говоришь. Если бы не мы…

– Что – если бы не вы? – Она сделала еще шаг назад и вздрогнула – он двинулся за ней следом. Лена осталась на месте, но она чувствовала, что от нее исходит еще большая угроза, чем от Саши.

– Если бы не мы, если бы не наш план – тебе не помог бы даже его труп, – жестко сказал Саша. – Ну, пришла бы ты утром домой, нашла бы его на ковре. Что дальше? Тебя хватило бы только на то, чтобы вызвать милицию. Его бы увезли. И ни черта бы тебе это не помогло. А так… Как ты можешь говорить, что ничем нам не обязана? Да только благодаря нашему плану ты остаешься жить!

– Не стоит преувеличивать… – У Анжелики дрожали губы, и она изо всех сил пыталась это скрыть. – Обошлась бы и без вас…

– Дура! – Это взвизгнула Лена. И в тот же миг ее ладонь обожгла Анжелике щеку. Она ахнула и едва устояла на ногах. Мгновение стояла, окаменев, даже не поднесла руку к лицу, чтобы защититься от очередного удара, который уже повис в воздухе – Лена замахнулась снова. Но удара не последовало – Саша успел перехватить руку жены, вывернул ее, зашипел и оттолкнул Лену к окну. Та ударилась бедром о подоконник, молча согнулась в три погибели, опустилась на колени. Они услышали, что она плачет – задыхаясь, как-то сипло, без голоса. Все молчали.

– Иди домой. – Саша едва смотрел в сторону Анжелики. – Ты сама виновата, что она сорвалась. Она с утра не в себе.

Анжелика не двинулась с места. Она смотрела на плачущую Лену, сдвинув брови, оценивающе, внимательно. Жалкий комок на полу, трясущийся от рыданий. Только и всего. И это она все придумала? И это из-за нее Анжелике пришлось сегодня утром идти к себе домой, как на казнь? Это все из-за нее? И как она плачет! По-бабьи, горестно, безутешно… В таком состоянии она Лену никогда не видела.

– А что ты имел в виду, когда сказал, что вы едва не провалили все дело? – спросила она Сашу.

– С ней была истерика, а это случилось так некстати. Мне нужна была помощь, я сам не знал, на каком я свете, когда увидел его… – вздохнул Саша. – А она едва не свалилась на пол. Пришлось возиться с ней, вместо того, чтобы думать о деле. Из-за этого мы не заметили сигареты на полу, о которой ты говорила. Если бы я мог все сделать один!

– Тебе же ничего делать не пришлось. – Анжелика сама не заметила, как они вдвоем вышли в коридор. Здесь было совсем темно, Саша протянул руку к выключателю, чтобы зажечь светильник, но она удержала его за рукав свитера:

– Не надо.

– Почему?

– Не хочу засвечиваться, у меня глаза красные и щека, кажется, опухла.

– Ну, что сделаешь… – обреченно прошептал он. – Мне жаль, конечно. Ты же знаешь, Лика, как я к тебе отношусь. А Ленка в истерике. Сейчас сама успокоится. Вообще, это было не для женских нервов – такое зрелище. Я сам едва не грохнулся.