– А может, сперва он за часы схватился, они у него в руке остались, – предположила она. – Увидел каменную подставку, бросил часы, ударил…

– Часы-то идут?

– Встали.

– Но они исправны?

Анжелике пришлось принести на кухню ненавистные часы и завести их для проверки. Часы оказались в порядке.

– Не похоже, что их швыряли… – делился своими соображениями Саша. – Стекло не поцарапано, и вообще все в идеальном виде.

– Ну, так что? – томилась Анжелика. – Что ты думаешь об этом?

– Ничего хорошего. – Саша поставил часы на стол, прислушался к их громкому тиканью. – Выходит, что этот тип явился сразу после твоего ухода из дома. Получается, что часы эти были ему знакомы. В общем, у тебя был сообщник.

– Ты что несешь?!

– Я только предполагаю. Может, следователь тебе скажет еще что похуже. Да и баба в гневе тоже на многое способна – ты сама могла пробить ему череп этим каменюгой.

– Я тебя умоляю – будь серьезен! – От возмущения у нее тряслись губы. – Конечно, тебе можно смеяться… У тебя не требуют алиби, которого нет…

– Еще потребуют.

– Ну и что? Его убили с девяти до десяти. Ты был с Ленкой.

– Я усвоил, когда его убили, но я был не с Ленкой. Или она была не со мной, это с какой стороны смотреть…

– Серьезно? – Анжелика закурила, не сводя с него глаз. – А где вы были?

– Ленка задержалась у себя в магазине, пришла только в одиннадцатом часу. Я уже начал нервничать – вдруг струсила? А сам дома сидел, смотрел телик, чтобы успокоиться.

Анжелика отмахнулась:

– Тебе все равно легче. А Ленка вообще ни при чем. Он мой муж, пойми ты, и они, наверное, думают, что мне выгодна его смерть!

– А что – было не так?

– Да им-то откуда знать? Внешне все нормально, у нас даже счет был общий… Ну, сняла я с него недавно крупную сумму, и что? Хорошо, что не все сняла, это было бы подозрительно…

– Ты им про счет сказала?

– С какой стати?

– Верно, молодец. Если бы сама вылезла с этим счетом, было бы подозрительно – чего это ты вдруг оправдываешься? Я думаю, когда они до счета докопаются, поймут, что его смерть тебе невыгодна, что деньги у тебя и так были. И отвяжутся.

– А если нет?

– Найдем свидетеля, – легко отозвался он. – И вообще – переживай меньше. Иначе раньше времени выдохнешься. А тебе нужно продержаться. Это недолго, вот увидишь.

– Сам только что переживал!

– Ты меня беспокоишь, вот и переживал. Как ты выглядишь?

– Ужасно, ну и что?

Но Саша не сводил с ее лица пристального взгляда, и Анжелика вдруг почувствовала неловкость. Она давно перестала воспринимать себя как женщину в его присутствии. Она была сперва родственницей, потом – товарищем по игре, потом сообщницей. И все это ее устраивало. Не устраивал ее вот такой взгляд – он не обещал ничего приятного, он был непонятен. Она с вызовом спросила:

– Любуешься? Знаешь, мне наплевать, как я выгляжу. Во всяком случае, когда дело касается тебя.

– Вот спасибо… – рассмеялся он. – Ты чего злишься? Мне тоже наплевать, как ты выглядишь, причем в любом обществе, не только в моем. Но я желаю, чтобы ты не создавала проблем на пустом месте. И главное – выдержала всякие гадости, которые будет тебе подсовывать следователь.

– Я выдержу.

– А я вот не уверен в тебе. Опять не спала?

– Почти нет. Но это неважно, я себя нормально чувствую.

– Я бы на твоем месте лег сейчас спать, – неожиданно мягко предложил он. – А я побуду здесь, не хочется ехать домой.

– Да ты что? – удивилась она. – Поссорились?

– Нет, но Лена совсем сдала. Нервы. Вся издергалась, плачет, напилась димедролу, чтобы уснуть, а ее не прошибло, стало еще хуже. Короче, я замучился. Еще вот ты.

Анжелика снова отдернула штору, посмотрела. Девочка стояла, нахохлившись, сунув руки в карманы, трогала биту носком кроссовки, но больше не пыталась прыгать. С пятого этажа трудно было разглядеть ее коленки, но Анжелика поняла – они содраны до крови.

– Не беспокойся, – сказала она, не оборачиваясь. – Я выдержу. Я выдержала с ним семь лет, теперь выдержу еще пару месяцев.

– Лика, – он произнес это как-то странно, неуверенно. Она обернулась. – А если честно, вы ведь паршиво жили, да?

Анжелика пожала плечами:

– Да какая теперь разница. Я не из-за этого согласилась его убить.

– Но если все было хорошо, ты бы не согласилась, верно?

– Пожалуй, верно. Да я не думала никогда, хорошо мы живем или плохо. Просто жила.

– А не слишком ли долго ты не думала? Семь лет – хороший срок.

– Хватит. – Она опять отвернулась. – Хороший срок или плохой, но он кончился. А моя девочка ушла.

– Какая еще девочка?

– Та, которая упала.

– Иди-ка ты спать, – предложил он после короткой паузы. – Тебе же легче будет, если я останусь?

Анжелика не ответила, задернула штору и ушла к себе в комнату.

…Глаза она открыла уже в полной темноте. Подтянула одеяло к подбородку, скрючилась в любимой позе, блаженно опустила тяжелые ресницы… Но дрема не возвращалась. Под прикрытой дверью виднелась полоска света. На кухне слышался Сашин голос. «Говорит по телефону… – сонно подумала она. – Который может быть час?» И вдруг она резко подняла голову с подушки, прислушалась. Она не ошиблась – Саше кто-то отвечал. Мужчина.

Анжелика выбралась из постели, запахнулась в халат, сунула ноги в тапочки и вышла. На кухне она увидела умилительную картинку – два школьных друга вспоминают былое за рюмкой вина. Юра, заметив хозяйку, нерешительно привстал.

– Сиди, – кивнула она ему. – Который час? – Это уже относилось к Саше.

– Да спала бы еще. – Он глянул на часы, которые все еще стояли на столе. – Полвторого.

– В смысле – ночи?

– Сама не видишь?

Анжелика сонно и ласково улыбнулась, присела за стол, поморщилась, глядя на мускат:

– Допивайте скорее эту гадость! Как она в дом попала, не понимаю.

– Вообще, дамский напиток, – заметил Саша. – Я думал – твою заначку нашли.

– Это все равно что варенье пить. Я люблю сухие вина.

– А Игорь?

– Коньяк; сам не знаешь, что твой брат любил? – спросила она и поймала себя на мысли – надо быть осторожней при Юре. Может выдать небрежное слово, неодобрительное высказывание о покойнике, случайная деталь. Чтобы свернуть с опасной колеи, она обратилась к гостю: – А как ты сюда забрел? Есть новости? Еще что-то вспомнил?

– Мне мать сказала, что ты была.

– А… Почему она меня так ненавидит, кстати? – Она налила воды в чашку, кинула туда растворимого кофе. Горькая холодная бурда помогла ей открыть глаза пошире. – Я просто-напросто спросила, дома ты или нет, а она меня едва не сожрала.

– Ты не преувеличиваешь? Мать никому не грубит…

– Она и мне не грубила, но моих слабых мозгов хватило, чтобы понять – она меня не выносит. В чем дело, интересно?

– Не знаю… – Юра передернул плечами. – Слушай, Саша мне объяснил, в какое ты попала положение с этим алиби. Я ничего сделать не могу.

Она бросила взгляд на Сашу, тот довольно равнодушно пожал плечами.

– Юр, а почему? – спросила девушка почти заискивающе. – Надо всего-навсего сказать им правду, когда я ушла… Я же ушла точно в девять. Кто угодно подтвердит…

– Оставь его в покое, – вмешался Саша. – Он в это время был в другом месте. Его там видели. Дикая история…

– Да уж… – поникла Анжелика, но Саша цинично пояснил:

– Да не с твоим алиби дикая история, а с его дипломом. Представь, он в тот вечер сидел в общаге в гостях, и диплом был при нем…

– Двадцать пять акварелей… – вставил Юра.

– А потом он поехал домой, но приехал уже поздно – где-то в пол-одиннадцатого, и его мать, к сожалению, может это подтвердить… Так что с алиби он тебе не поможет.

– Ничего дикого не вижу. – Она закурила, подняв глаза к потолку, разом потеряв интерес к обоим гостям.

– Понимаешь, – нервно вмешался Юра, – я тогда оставил там папку с рисунками. Хватился только сегодня, поехал туда. А папка пропала! Искал, спрашивал, бесполезно… А потом мне сказали – так и так, прости, но мы твой диплом пропили. Как пропили?! Оказалось, деньги у них кончились, надо добавить, взять негде. Кто-то в папку заглянул, а там рисунки, правда, были очень красивые, я постарался… Они сбегали с папкой к киоскам, там какой-то продавщице понравились рисунки, она забрала все двадцать пять и дала им взамен бутылку водки.