Наташа чуть не плакала. Он и не ожидал, что девушка так расстроится. На миг он обругал себя дураком – как ни поверни, а она-то ни в чем не виновна. Виноваты Лена, Рэм и он сам, а больше никто. Кончилось тем, что он купил ей цветы в киоске возле метро и проводил до самого дома.

– Зайди ко мне, – впервые попросила она. – Познакомишься с мамой, с отцом.

– Сейчас? – замялся он. – Нет, я не готов. Давай в другой раз. Я куплю торт, постригусь, что ли… А то кто я? Босяк со стоянки. И что это сегодня с тобой случилось?

Она прошептала, что ничего не случилось. Просто они два дня не виделись, и она скучала. Сказала, что очень жалеет о своих словах насчет Рэма. И вообще, о многом теперь жалеет.

– С ума сойти! – Андрей слушал ее и не узнавал. – Ты меня просто потрясла. А я-то чем тебя потряс? Тем, что деньги занял? Но их у меня не так уж много, не надо так впечатляться.

Он совсем ее не жалел. И удивлялся, сколько же она может терпеть. Он готов был высмеять ее фальшивый загар, ее претензии на элегантность, ее страстное желание казаться богаче, чем есть… И вдруг остыл. «За что я на нее набрасываюсь? – в который раз подумал парень. – Красиво жить не запретишь. Пусть старается, как может. Ничего страшного тут нет. Так почему я над ней издеваюсь?» Ответ пришел сам собой: «Потому, что не люблю ее и она мне не нужна».

– Когда ты позвонишь? – Она все не решалась войти в подъезд. Стояла, прижав к груди букет розовых пионов. В глазах – нечто странное – тоска, страх, ожидание.

– Не волнуйся так, – сказал он как можно мягче. – Позвоню на днях.

– На днях?

– Завтра, завтра, – он опять начинал раздражаться. Взглянул на часы и присвистнул: – Бог ты мой! Семь! Через пять часов мне на работу, а я не спал ни минуты. Все, пока.

Андрей повернулся и пошел к метро. Вслед ему донеслось запоздалое прощание:

– Я буду звонить тебе на пейджер!

Он махнул рукой и, не оборачиваясь, побежал. Несколько дней назад такая встреча с девушкой произвела бы на него впечатление. По крайней мере, он стал бы прикидывать – влюблена она или нет? Сейчас ему было все равно. Осталось только одно чувство – сожаление, что так бездарно потрачено время. Выспаться ему снова не удалось – несколько раз будил пейджер. Каждый раз, просыпаясь от мелодии «Подмосковных вечеров», Андрей собирался выключить его. И каждый раз не решался это сделать. «Чего ради держать эту дрянь включенной? – спрашивал он себя. – Ради Лены? Нужна она мне… Ради Рэма, Наташи? Кого ради?»

Но знакомые ему как раз не звонили. Зато за этот вечер ему перезвонили обе клиентки, на которых возлагал надежды Рамиль. Одна из них не подписывалась и не оставляла никаких координат. Связаться с ней было невозможно. Зато другая оказалась более настойчивой. Андрей читал ее послания и видел, что повторяется старая история – то же самое было с Леной. Клиентка переходила от раздражения к просьбам, от просьб к угрозам и наконец решительно потребовала встретиться на квартире у сыщика как можно скорее.

– Да что же – до сих пор неизвестно, что он умер?! – Андрей вылез из постели. Сон пошел насмарку, заснуть уже не удавалось. Его раздражали и чем-то пугали эти послания, адресованные мертвецу. Но для звонивших он был жив, и Андрей как будто был за это в ответе. Последним ударом стало очередное послание Виталия. Взволнованный клиент уведомлял сыщика, что позвонить нужно немедленно. И Андрей не выдержал. Он уселся перед телефоном и набрал номер, который сообщил ему Виталий. Тот откликнулся сразу, назвав свою фамилию. Голос был напряженный и почти неузнаваемый:

– Слушаю, Пятков.

– Это Андрей, я от Олега, – напомнил о себе парень. – Он просил связаться с вами.

– А сам он где? – нервно перебил Пятков.

– Он пока что не вернулся. Работает где-то в области. – Андрей решил не отступать от старой легенды. Больше всего ему хотелось выяснить, как придется возвращать Пяткову деньги. Пока это было невозможно. Значит, нужно ждать и копить. Говорить клиенту, что дело затягивается. А когда сумма будет собрана, вернуть деньги и отобрать свою расписку. Другого выхода Андрей не видел.

– Что значит, работает?! – Пятков мгновенно вышел из себя, видно, нервы были на пределе. – А я не работаю?! А я денег не плачу?! Вы ему передайте, что так дело не пойдет! Вчера еще должен был отдать мне документы, а чем он занимается в Жуковском?!

– Я разве говорил, что он в Жуковском? – удивился Андрей.

– А где же?

Возникла пауза. Собеседники явно не поняли друг друга. Наконец Пятков заявил:

– А сами вы чем заняты? Без Олега не можете шагу ступить? Он же мне сказал, что все готово, черт возьми! Что документы уже у него! Их еще нет? Или он не решается передать?!

– Знаете, – Андрей наконец решился. – Я свяжусь с ним. Попробую еще раз. И перезвоню вам по этому номеру, договорились?

Пятков ответил кратким выразительным словом – вся вежливость с него вмиг слетела. И разговор оборвался. У Андрея вдруг пересохло во рту. «А если документы и вправду уже готовы? – подумал он. – И находятся на квартире у сыщика? Может так быть или нет? А может, там есть не только эти документы? Что-то еще? Значит, я могу честно рассчитаться с Пятковым… Если только найду то, что ему было нужно».

Он еще успел позвонить Рамилю и застал того дома. Ничего не объясняя, Андрей попросил его выйти на дежурство одному. Обещал, что подъедет позже. Рамиль опять ни слова не возразил. Но по его голосу было ясно, что он задумался – такое ли уж выгодное дельце ему подвернулось с этим займом?

…За прошедшие сутки в квартире сыщика как будто ничего не изменилось. Только тополиного пуха стало еще больше. Андрей уже не боялся оставить тут свои отпечатки – их было предостаточно. Он искал бумаги везде, где только мог – в кухонных шкафах, в мусорном ведре, на антресолях. Сразу было видно, что в квартире никто постоянно не жил. Тут совсем не было продуктов – даже заварки не нашлось. Не было и бумаг, за исключением нескольких прошлогодних газет. Закончив обыск, Андрей обессиленно упал на диван. Возможно, на этом же месте недавно лежал труп, но теперь ему было все равно. За прошедшие сутки он спал всего пару часов. А накануне – немногим больше. Временами он вообще переставал что-либо соображать, и все подергивалось туманом. Он лежал и все время помнил, что надо ехать на работу, что необходимо перезвонить Виталию Пяткову и выяснить, на каких условиях придется возвращать деньги. Потом он уже ни о чем не вспоминал. Диван как будто покачнулся под ним, и действительность исчезла.

Он провалился в сон всего на полчаса, а ему показалось, что уже наступило утро. Андрей с трудом разлепил веки и взглянул на часы.

– Господи, ну и дурак! – Он встал и покачнулся, – ноги плохо повиновались, голову будто ватой набили. – Как можно тут дрыхнуть…

Он в последний раз оглядел квартиру. Обыскивать было уже нечего. Андрей перевел взгляд на диван…

Такой диван стоял в комнате его отца. Старый советский диван-кровать с грубой зеленой обивкой. Предполагалось, что диван-кровать имеет внизу отсек для постельного белья и подушек. Но ни одна подушка туда не влезала, и отец засовывал в деревянный ящик вместо постели старые журналы – «Огонек», «Работницу», «За рулем». Из-за накопившейся периодики диван стал тяжеленным, и его с трудом можно было сдвинуть с места.

Андрей приподнял одну половинку дивана и заглянул вовнутрь. Опустился на колени, все еще придерживая увесистую конструкцию. Зафиксировать ее как-то иначе было невозможно, и парень выгребал бумаги из ящика одной рукой. Наконец все содержимое оказалось на полу. Диван с грохотом закрылся.

– Вот это архив, я понимаю, – пробормотал он, ползая на коленях и собирая с пола вороха бумаг. Некоторые бумаги были уложены в картонные папки и завязаны тесемками. Другие валялись, как попало. Если в этом архиве и была какая-то система, то Андрей ее не уловил. Но сейчас ему было не до системы. Он собрал бумаги в толстую стопку. Она весила килограммов шесть. Рассматривать было недосуг, но он все же обратил внимание на то, что некоторые бумаги испачканы чем-то коричневым, вроде какао. И только, упаковав их в старую газету, он понял, что это были за пятна. Напоследок Андрей еще раз поднял диван. На обратной стороне сиденья виднелись темные пятна. Андрей провел по ним рукой – пальцы остались сухими. Теперь он верил Лене все больше.