И все же при таких условиях мы учились и учили людей.

В разоренной войнами стране трудно было найти подходящие помещения.

Долгобродская улица (ныне Варвашени), по которой размещалась наша школа, не намного моложе Минска. Длина ее около двух километров. Северным концом упиралась в Конную площадь. Здесь и стояло здание нашей школы.

От школы она, как и теперь, шла на юг, пересекала главную магистраль — Советскую улицу (ныне Ленинский проспект). Затем переваливала возвышенность с польским кладбищем — Золотую горку и от Белоцерковной улицы шла мимо военного кладбища. Дальше на ее пути встречался летом небольшой, а весной бурный, с глубоким оврагом ручей Слепянка с долгим бродом.

Долгий брод — это длинная лужа вдоль улицы. Через лужу весной и особенно осенью можно было переехать только верхом на лошади или на пустой телеге.

Учебная база школы была тоже бедна. Вся библиотека и учебные наглядные пособия размещались на трех полках в небольшом кабинете начальника учебной части. Этот же кабинет являлся и комнатой для преподавателей.

В школе был один взвод, или учебная группа, которую возглавлял А. О. Липский, ныне пенсионер, живет в Минске. Учащиеся именовались курсантами. Большинство их было участниками гражданской войны, даже империалистической, бывшие работники милиции 1917—1920 гг. Все они выходцы из рабочих, батраков, бедняков, кровно связанные с трудовым народом и заинтересованные в строгом поддержании революционного правопорядка. По своему общему образованию курсанты были примерно на одном уровне.

Если классные занятия в присутствии преподавателя проходили тихо, спокойно, разъяснения выслушивались с большим вниманием, то в вечернее время всегда было очень шумно, много спорили, доказывая что-либо друг другу. В часы самоподготовки в классе почти все читали вслух.

Общеобразовательные предметы давались тяжелее. Зато изучение винтовки, пулемета и гранат шло легко. Эта грамота была хорошо усвоена еще в окопах или в борьбе с многочисленными бандами.

Практика курсантов по борьбе с преступниками проходила в Минске и являлась разнообразной. Здесь было чему учиться. В то время шла борьба с контрабандистами, фальшивомонетчиками, вооруженными и невооруженными грабителями, взломщиками, карманщиками, мошенниками, спекулянтами и другими паразитическими элементами.

Вчерашние солдаты, рабочие, батраки, бедняки совершенствовали свои знания, чтобы стать в ряды тех, кто охраняет мирный труд советских людей.

Страна нуждалась в своих, преданных ей кадрах. С этой целью и создавались школы, которые вместе с другими органами управления явились началом большого пути становления и упрочения Советской власти.

К сожалению, в школе пришлось работать недолго. Через год меня перевели в Главное управление НКВД на должность заведующего оружием. Главное управление в то время размещалось в доме на углу улиц Советской и Свердлова, а позже — в таком же доме, только на углу Ленинской и Юрьевской улиц. Работа с оружием для меня была интересной, но вместе с тем и неудобной, так как я подчинялся и начальнику снабжения Главного управления и начальнику снабжения городского управления.

Одновременно продолжал работу военруком в 6-й еврейской школе.

Для повышения своего общеобразовательного уровня в 1924 году поступил в вечернюю совпартшколу при Октябрьском райкоме КП(б)Б. Меня зачислили в группу, где учились главным образом работники НКВД. Школу окончил в 1927 году.

В 1924 году нашу страну постигло большое горе — умер Владимир Ильич Ленин. День 22 января мне запомнился на всю жизнь. Я работал в оружейном складе, когда ко мне зашел мой начальник Евгений Михайлович Балабушевич и, не здороваясь, немного постояв, тяжело выговорил:

— Вчера умер Ленин.

Эти слова потрясли меня. Я крикнул:

— Неправда!

И не удержался, заплакал. Это были мои первые слезы, когда стал взрослым человеком. Балабушевич больше ничего не сказал, у него тоже были слезы на глазах.

Ко мне заходили и уходили товарищи. Но никто не разговаривал. Постоят молча и уйдут. Работа валилась из рук. Народ скорбил о преждевременном уходе от нас Владимира Ильича.

До этого несколько месяцев в газетах печатались бюллетени о болезни Ленина, все их читали, но никто о таком роковом исходе не думал. Ведь Ленин еще молодой, ему нет и 54 лет. Каждый думал, что он победит недуг, выздоровеет. Ленин не может умереть. И вдруг такое ошеломляющее известие. Дни тянулись медленно. У всех была одна и та же мысль, что же будет дальше, устоит ли Советская власть без Ленина.

В учреждениях проходили митинги, посвященные памяти Владимира Ильича. Выступавшие говорили мало, чувствовалось, что все убиты горем.

27 января, в день похорон В. И. Ленина, я шел в колонне работников НКВД на площадь Свободы, на митинг. Стоял 20-градусный мороз. Довольно большая площадь Свободы не могла вместить всех желающих присутствовать на митинге. Колонны людей с траурными знаменами стояли по улицам Ленина, Энгельса, Интернациональной, Революционной. Наша колонна остановилась между зданиями ЦИК и Совнархоза БССР.

В тот скорбный день во всех городах, селах и даже на железнодорожных путях нашей страны на пять минут были приостановлены все работы. А когда гроб с телом Владимира Ильича вносили в Мавзолей, раздались траурные гудки фабрик, заводов, паровозов, морских и речных кораблей. В эти минуты все сняли шапки и стояли с обнаженными головами, отдавая последний долг своему вождю Владимиру Ильичу Ленину.

В 1926 году меня вновь перевели в школу, размещавшуюся по-прежнему по улице Долгобродской. К этому времени ее значительно расширили. Отдали одноэтажный деревянный дом по Советской улице.

В 1927 году контингент учащихся еще больше увеличился. Снова улучшили размещение. Постепенно укомплектовали хороший преподавательский состав. Вели занятия Иван Григорьевич Шахотько — по белорусскому языку, Гермоген Митрофанович Терравский — по русскому языку, Михаил Григорьевич Гулякевич (ныне член Верховного Суда БССР) — по уголовному праву, Михаил Маркович Малкин — по уголовному процессу, Федор Леонтьевич Долгополов — по политэкономии. Позже в школе читали лекции по отдельным предметам такие высококвалифицированные преподаватели, как Исаак Натанович Фридман, — консультант по уголовному законодательству Совета Народных Комиссаров БССР, профессора Василий Федорович Чарваков — по судебно-медицинской экспертизе, Михаил Осипович Греденгер — по гражданскому законодательству, Гольблят — по психиатрии. Привлекались к чтению лекций и проведению занятий преподаватели Объединенной белорусской военной школы: Абрам Миронович Меркин — по истории партии, Лукьян Антонович Соколовский — по топографии, Александров — по теории стрелкового дела. Часто читал лекции Алексей Андреевич Скапин из Управления пограничных войск.

Регулярно посещали школу, читали лекции и вели практические занятия ответственные работники республиканских управлений и отделов НКВД, такие, как заместитель начальника уголовного розыска республики Исаак Семенович Чертов, начальник оперативного отдела Михаил Миронович Чертов (ныне пенсионер, живет в Ленинграде), начальник научно-технического отдела Михаил Михайлович Бурцев (погиб в Отечественную войну) и другие.

В школе не раз встречали председателя ЦИК БССР Алексея Григорьевича Червякова и председателя Совнаркома Иосифа Александровича Адамовича, наркома внутренних дел и его заместителей.

Школа стала средним учебным заведением. 7 декабря 1925 года Совет Народных Комиссаров Белоруссии с целью увековечения памяти Михаила Васильевича Фрунзе официально присвоил школе имя М. В. Фрунзе.

Мы гордились этим именем и носили его с честью. Еще в 1925 году я стал семейным человеком, получил хорошую квартиру на площади Свободы. В том же году как командира Красной Армии меня зачислили на вечерний курс Объединенной белорусской военной школы. По окончании ее меня направили на три месяца дублером командира пулеметной роты в 24-й стрелковый полк 8-й дивизии, стоявшей в Бобруйске. Это способствовало моему общеобразовательному и военному развитию.