– Не идти. – Туран взялся за руль. – Ехать.

«Панч» тронулся с места.

– Где твоя авиетка?

– Вон там, – показала Аюта направление. – За тем холмом, который поменьше, где длинный овраг. Отсюда не видно, но если возьмешь левее и объедешь…

– Ладно, понял. Стрелять ты не умеешь, наверное?

– Получше тебя стреляю!

– Ну, это вряд ли. Хорошо, бери штуцер и становись на ту полку сзади. Вверху бойница. Там тоже полка, к ней прикручена жестянка с патронами. Давай!

«Панч» ехал по склону Столовой горы, приближаясь к холму с длинным кривым оврагом у подножия. Туран видел это место тысячу раз, когда проезжал мимо, но ни разу не сворачивал туда.

Выстрелы звучали всё громче. Аюта Чиорана подняла тяжелый штуцер и полезла в башню.

Туран спросил:

– Ты уверена, что их только трое было? Бедуины вроде по трое не ездят.

– Это не бедуины! – крикнула Аюта с полки. – Какие-то бандиты!

– Откуда знаешь?

– Кочевники ведь смуглые и на ящерах, а эти обычные, приехали на двух мотоциклах!

Тут он увидел первого врага. И узнал его – Шакал из банды атамана Макоты. Недавно Шакал приходил на ферму отца, чтобы передать послание главаря. Борис Джай-Кан тогда залепил гонцу такую оплеуху, что тот кубарем вылетел через калитку в воротах.

Прячась за большим камнем, Шакал заряжал обрез. Дальше стояла авиетка – пара двойных крыльев, пропеллер, открытая кабина с выпуклым фонарем. У переднего шасси лежал человек в одежде небоходов, с большим оружием в руках. Он нажал на спусковой крючок, и ствол исторг сноп пламени, потом еще один, еще… Загрохотало, Шакал вжался в землю. Когда летун прекратил стрельбу, дробный грохот смолк. Пустой магазин упал на щебень, человек достал из нагрудного кармана другой, не глядя ткнул в отверстие приемника. Это был автомат, Туран слыхал о таком оружии, расходующем огромное количество пуль, но никогда раньше не видел.

Воспользовавшись паузой, Шакал пальнул из обреза, и между холмами гулко бахнуло эхо. Дробь, не причинив вреда летуну, ударила в фюзеляж авиетки.

Когда Аюта Чиорана выстрелила, отдача едва не сбросила ее с полки. Пуля выбила фонтанчик пыли у колена Шакала, тот откатился и наконец заметил грузовик.

Далеко в стороне от авиетки чадила груда искореженного металла и покрышек – взорвавшийся мотоцикл. Позади лежал мертвый бандит, убитый автоматной очередью, зацепившей и бензобак машины. Второй мотоцикл, целый, стоял еще дальше, за его коляской прятался Чеченя, личный помощник Макоты.

Встав на колени, Чеченя прицелился в летуна из двустволки. Левый глаз бандита скрывала черная повязка. Он выстрелил, и летун вскрикнул. Автоматная очередь захлебнулась.

– Держись! – крикнул Туран девушке, утопив педаль газа.

Двигатель взревел, грузовик рванул вперед.

Шакал, бросив обрез, выхватил из кобуры пистолет и направил в лобовое стекло «Панча». Туран сжался на сиденье, пригнув голову, резко затормозил.

Аюта Чиорана выстрелила во второй раз.

Едва не наехав на бандита, «Панч» остановился. Пуля лязгнула по лобовой броне. Аюта опять выстрелила.

Нырнув в проем между сиденьями, Туран сунулся в кузов. Лампочка все еще горела; откинув крышку ближайшего ящика, он схватил револьвер и жестянку с патронами. На ходу заряжая оружие, вернулся в кабину. Аюта по-прежнему стояла на полке.

– Не подпускай их к машине! – крикнул Туран, распахнув дверцу. Мотоцикл, за которым прятался Чеченя, находился по другую сторону грузовика.

– Одного я ранила! – донеслось в ответ.

Туран присел на подножке, осторожно выглянул и спрыгнул на землю, сжимая револьвер обеими руками. Шакал лежал перед кабиной, глядя в небо остекленевшими глазами, на груди темнело пятно – девушка не ранила, а убила бандита.

За грузовиком громыхнула двустволка Чечени.

– У меня патрон перекосило! – крикнула Аюта. – Стреляй, пока он перезаряжает!

Туран замер в нерешительности. Ему ни разу еще не доводилось участвовать в подобных переделках, он просто не знал, как действовать.

– Осторожно! Он уже рядом!

Сердце колотилось, во рту пересохло, звенело в ушах. Из-за машины доносился звук шагов – бандит подбирался все ближе.

– Стреляй же!

Вдруг Туран понял, как надо поступить. Он стоял за колесом, Чеченя не мог его видеть. Бандит наверняка ожидает, что противник либо покажется в окошке правой дверцы, либо обойдет грузовик, чтобы высунуться сзади или спереди…

Выставив револьвер перед собой, Туран боком упал на острые мелкие камни. В широком просвете между землей и днищем грузовика он увидел ноги в сапогах на высоких каблуках – и начал стрелять.

Мика и некоторые батраки помоложе завидовали этому умению старшего сына фермера. Отец говорил, что оно досталось ему от деда, погибшего в Первой городской войне, когда Орден Чистоты сцепился с Цехами харьковских оружейников.

Туран не отличался особой силой, ловкостью или быстротой. Зато он умел стрелять. Это был природный талант, а не результат долгих тренировок – патроны стоили дорого, расходовать их попусту фермеры не могли себе позволить. И все равно старший сын Бориса Джай-Кана был лучшим стрелком в округе.

Он трижды надавил на спусковой крючок – и трижды попал.

Пули пробили кожу щегольских сапог Чечени, тот с криком упал. Увидев противника под машиной, бандит выстрелил в ответ, но взял слишком высоко. Туран вскочил, выпрыгнув из-за грузовика, в четвертый раз нажал на спуск. Пуля угодила в цевье двустволки, выбила ее из рук Чечени. Тот бросился назад к мотоциклу.

Туран выругался. Три ранения в ноги – не то что бегать, ходить после такого невозможно! Значит, в сапоги вшиты пластины панцирных волков.

Взревел двигатель мотоцикла. На подножку «Панча» из кабины выбралась Аюта.

– Твое ружье не стреляет! – крикнула она.

В револьвере остался один патрон. Туран побежал вокруг грузовика, перескочил через тело Шакала. Мотоцикл быстро катил мимо холма, коляска подпрыгивала на кочках, Чеченя в седле низко пригнулся. Вскинув револьвер, Туран выстрелил, но мотоцикл сильно качнулся, и он попал в плечо, а не под левую лопатку, как хотел.

– Великое небо! – прошептала девушка сзади.

Бандита швырнуло на руль, мотоцикл вильнул и исчез за холмом. Еще несколько секунд Туран глядел ему вслед, не опуская разряженное оружие, потом обернулся. Аюта Чиорана, прижимая штуцер к груди, смотрела на мертвого Шакала.

– Я его убила, – сказала она. – Убила одним выстрелом.

– Ну да. – Туран шагнул к ней. – Ты же ему в грудь попала, да еще таким калибром. Конечно, убила.

Девушка перевела на него растерянный взгляд. Ружье, выскользнув из рук, упало.

– Осторожно, оно дорогое!

– Я никогда раньше не убивала, – пробормотала Аюта, не слушая. – Ни разу. Только видела, как другие… Карабан! – воскликнула она и побежала к авиетке. – Дядя, как ты?

Стараясь не глядеть на мертвого Шакала, Туран подобрал штуцер, повесил на плечо и побрел за девушкой. Руки дрожали, мысли путались, в голове еще гуляло эхо выстрелов.

Под авиеткой, привалившись к колесу, сидел небоход. Пуля попала ему в левую руку немного выше локтя, кровь бежала по запястью.

– Ничего, крошка! – бодрым басом пророкотал Карабан. – Подранило, но не смертельно, не хнычь.

Голову летуна украшала такая же, как у девушки, кожаная шапка, очки были сдвинуты на лоб. Морщинистое лицо, решительно выступающий подбородок, длинные седые усы – очень лихие, с закрученными кончиками.

– Я не хнычу, – сказала Аюта. – Я только…

– А чего ж бледная, как мочалка?

Завидев Турана, летун потянулся к автомату, лежавшему на земле рядом.

– Дядя, это друг.

– Чей друг? – прищурился Карабан. – Твой? Когда успели подружиться?

– Он не бандит, просто ползун, проезжал мимо, я его остановила, и он нам помог.

– А откуда знаешь, что не бандит? – спросил пилот, разглядывая Турана.

Авиетка показалась фермерскому сыну настоящим чудом техники: лакированные деревянные и хромированные металлические детали, туго натянутые тросики, стеклянный фонарь, винт… Погладив продырявленную дробью обшивку, Туран пояснил: