А дальше началась самая грязная работа которую я только делал..

Новый корпус санатория был обнесен трехметровым забором с кольцами колючей проволоки на верху и сигналкой брошенной по всему периметру. Тюряга– по другому не скажешь. Только охранников в ССовской форме не хватало для полноты ощущения.

Нас привели в большой зал на первом этаже. Потом сверившись со списком разделили по комнатам. Комнаты изначально предназначались для организации свиданий и опросов. Устроенные с тем и минимализмом в мебели и максимализмом в безопасности которые требовались по статусу.

Стол, две скамьи одна на против другой– прикрученные к полу. Стены, покрытые мягким вспененным пластиком. И зарешеченное забранное в густую сетку окно.

Хотелось проснуться. Хотелось потереть глаза, пощипать себя за руку и проснуться пусть в Берлоге у

Второго лишь бы только не здесь.

Слишком пугАло то, что должно было произойти. Намечался не экзамен, не кастинг на главную роль и не конкурс талантов.

Я помнил, как я себя чувствовал, когда меня заперли в бункере, а после, ни слова не говоря, пришла бригада и как подопытного кролика принялась досматривать вдоль и поперек. Каким беспомощным и жалким я чувствовал себя стоя у стены когда те кто пришел –просто выполняли свое дело. Хорошо выполняли. Потому что это была их работа.

Ладно. Работа значит всего лишь работа.. Надо было как то абстрагироваться и хотя бы для себя придумать хоть какое-то оправдание. То, что сейчас приведут людей, которые носят в себе потенциальный вирус – я как раз понимал. Но…Они же еще пока люди– с чувствами, эмоциями, страхом. Страхом, настолько огромным, что это даже трудно представить. Они же и так знают что в них живет чужак который в один момент может взять под контроль твою личность и в то же время понимают что все окружающие сейчас так и относятся к ним как запущенной бомбе которую чем быстрее остановить тем будет легче всем. Остановить а не ждать до самой последней секунды в слепой надежде на чудо.

Лязгнула железная дверь, вошли два охранника и Курт, личный телохранитель Старика.

– привет– сказал он– Я вместо Второго с тобой посижу, окей. Главное ничего не бойся.

А про Второго я совсем выпустил из виду. Я его еще этим вечером не видел. Хотя такое событие– все на ушах –он просто обязан был быть в санатории.

Мне стало как то по детски досадно и обидно, что на меня повесили все это а человек который должен меня защищать даже не приехал. Он же должен был понимать что будут прямые контакты с больными. А вдруг кто-то из них…и вот ту то я словил себя на мысли что начинаю истерить как Евгений Савич. Без повода– просто для того чтобы свалить всю ответственность на кого угодно лишь бы не на себя. Чем мне мог помочь Второй? Да ничем– он аур не видит, в цвете не разбирается – базовый снимок не сделает. А утешать меня и морально поддерживать в работу телохранителя явно не входит. С охраной Курт справится не хуже.

По этому я просто кивнул Курту и сел на скамью.

– можно – сказал я громко так чтобы охрана за дверью услышала.

Я включил дар на полную– как можно ярче, выжимая энергию на максимум, понимая что в таком режиме меня на долго не хватит и все закончится печально как когда-то на одном из досмотров когда я не мог сосредоточится в огромном помещении старой фабрики, где из-за наглухо замурованной двери мне подсвечивали неяркие но такие опасные отблески. Я чувствовал что там за железными пластинами и старой дверью в заброшенной кладовой что-то есть– коконы, высохшие куклы, споры. Дверь открыть не было средств и возможности – разве что резать автогеном– но я и отойти не мог от того запертого помещения– потому что там мне казалось все внутри горит черными и красными сполохами как будто взбудораженный рой готовится вырваться на свободу.

И я увидел – в последнюю секунду– перед тем как просто отключился как перегоревшая лампочка– что это не коконы и не споры. Это банальные человеческие остатки. Просто полуразложившееся тело. И просто банальное в прошлом убийство человека которого даже не хватились во время.

В комнату( камеру) ввели молодого парня – перепуганного, абсолютно не сопротивляющегося. Я смотрел на него и мне казалось что он может сейчас согласится на все что угодно – просто чтоб его оставили в покое чтоб никуда не водили под охраной ночью и избавили от всего этого ужаса.

– Присаживайтесь– сказал я.

Он сел на скамью. Я попросил его руку. Он протянул мне ее так словно я велел дотронутся до раскаленной плиты.

– не бойтесь,– сказал я– Это не больно. Просто еще один снимок ауры.

Он дрожал. Я видел как капельки пота бегут по вискам. Он сидел и старался вообще не дышать. Я не знаю о чем он думал но то что чувствовал себя будто на приеме у инквизиции это точно.

Я посмотрел его ауру. Нестабильная со многими неправильными пиками с прерывающимся сиянием и случайными дугами. Испорченная аура. Слегка. Зародыш внедрился, но не слишком пока еще глубоко, он дремлет и не собирается просыпаться– нет ни одного признака. С такой аурой можно жить …до момента пока ни с того не сего просто сиганешь под поезд метрополитена или не сделаешь шаг с крыши. год или два. Вот и все время– на большее энергии ауры удерживающей рост зародыша просто не хватит.

– все в порядке– сказал я охране. С парнем разговаривать я не хотел. Не о чем. И он меня сейчас просто не воспринимает. Ему бы успокоиться и отдохнуть. И спать долго часов 12.

Когда его увели я отдыхая от сеанса вдруг подумал– я стал намного больше знать и понимать за эти бесконечные рейды и досмотры чем за все время проведенное за учебником. Я сам стал разбираться в аурах. Я научился их чувствовать.

А потом были еще люди…

Рыжеволосая пожилая женщина– все время плачущая так, что хотелось просто обнять и утешить. Мужчина лет 40 порывающийся влезть в драку и с ненавистью косящийся на Курта и охрану.

Еще один мужчина– полный, близорукий и некрасивых давно не модных очках вытирающий лоб одноразовым бумажным платочком.

Все они были чистыми– да у каждого в ауре жил зародыш– но он спал. Крепко.

А после наступила непонятная передышка. Я даже подумал что мои адовы муки на сегодня закончены и кто-то из 'коллег' на себя взял не прошедших осмотр пациентов.

Но дело было вовсе не в этом.

Сначала я услышал громкий, неестественно пронзительный крик– так мог кричать только смертельно раненый человек. Охрана высунулась в коридор, я хотел было тоже Но Курт преградил пульт и достав пистолет просто сказал: – С места не двигаться. Не выходить– иначе за безопасность не ручаюсь.