Находясь в нескольких метрах от нее, Алекс увидел, как сотрясаются в немых рыданиях хрупкие плечи. Когда он подхватил девушку на руки, она слабо ударила его в грудь.

— Отпусти меня. Я тебя ненавижу!

Вспомнила!

—Я знаю.

От его голоса она затряслась сильнее.

— Я потеряла моего ребенка.

— Нашего ребенка, — осторожно поправил он, стараясь справиться с отчаянием.

— Ты не носил его все эти месяцы, — рыдала девушка. — И не любил его так, как я!

— Разве? Ты думаешь, у тебя монополия на чувства? Ты единственная рожденная на земле, умеющая любить и ненавидеть? Ты ненавидишь меня, потому что именно я заставил тебя почувствовать себя живой, когда ты погрязла в своей обиде на Люка.

— Неправда! — Девушка брыкалась и отпихивала его от себя. — Поставь меня на землю!

— И оставить тебя на милость стихии? Ты могла умереть здесь.

— Тогда позволь мне уйти! — завывала она, не в силах справиться с душившей ее икотой. — Ты самодовольный, бесчувственный чурбан!

— Уже лучше, — в его голосе появилась ирония. — Думаю, мне не нужно спрашивать тебя о том, вернулась ли память. Мы должны поговорить, Санчия, но сначала снимем мокрую одежду и примем горячую ванну.

— Мы? — взвизгнула девушка. Несмотря на гнев, по телу неожиданно разлилась приятная истома. — Я сумею принять ванну самостоятельно.

— Вероятно, ты хочешь утопиться?

— И доставить тебе удовольствие?

Его губы раздвинулись в улыбке.

— Есть единственное удовольствие, которое ты можешь мне доставить.

— Нет! — взвизгнула Санчия и снова задергалась.

— Утром ты не возражала.

— То было другое.

— Почему?

— Утром я не знала, что ты тот человек, от которого я сбежала!

Алекс цинично фыркнул.

— Нет, ты принимала меня за того, кем я являюсь. И ты хотела меня.

— Ты уверен, что было бы так же, знай я всю подноготную?

Он резко остановился. Вода стекала струйками по лицу, по плечам, по брюкам и разливалось в маленькое море у его ног.

— Полагаешь, что все это как по нотам разыгранная партия, чтобы затащить тебя в кровать?

Санчия не знала, что и думать. Вероятно, речь пойдет о разводе.

— Не двигайся! — резко приказал он. — Тут везде разбитое стекло.

Девушка опустила голову, увидела, что он босой, так же как и она и немедленно перестала сопротивляться.

— Ветер разбил окно? — нахмурилась она, когда он поставил ее на пол в кухне.

— Очень сильный порыв, — Алекс состроил печальную гримасу. — Пожалуйста, Санчия, не пугай меня больше, или иначе...

— Иначе что? — Она с вызовом вздернула подбородок вверх и сверкнула глазами.

Алекс не ответил, серые глаза стали в цвет угольного океана. Он молча пригладил мокрые волосы. Санчия медленно осмотрела стоявшего перед ней мужчину: рубашка облепила широкую, сильную грудь, могучие плечи, брюки промокли насквозь, сквозь них проступили крепкие бедра и икры. Желание вспыхнуло и тут же обернулось черной ревностью к рыжеволосой женщине по имени Жасмин. Вода продолжала стекать вдоль его туловища и смешивалась с чем-то красным.

— Ты... ты порезался. — В ее глазах появился испуг. — Кровь течет.

— Ничего страшного.

— Ничего? — Санчия схватила его руку и стала изучать рану. — Как это случилось?

— Санчия, иди наверх.

— Сначала посмотрю. Это ужасно! Больно?

— Я выживу, — сухо пошутил он.

Он не нуждается в ее участии, иначе набросился бы на нее, чтобы забыть о волнении и страхах, испытанных им всего несколько минут назад.

Одежда девушки намокла и прилипла к телу, как вторая кожа. Алекс с трудом отвел глаза от высокой женской груди, стараясь не думать о том, как отзывчива она на его ласки.

— Я сказал, все будет в порядке. Иди, а то я начну раздевать тебя прямо здесь.

Санчия не стала дожидаться, пока он выполнит свою угрозу, и через секунду лежала с закрытыми глазами в мраморной ванне.

Она еще не успела прийти в себя, как дверь тихо отворилась и вошел Алекс. Он уже переоделся в сухую одежду: свободную черную рубашку и черные брюки.

— Когда ты мне скажешь о разводе? — дрожащим от волнения голосом спросила она.

— Когда ты научишься мне доверять, — замявшись, ответил он.

— Доверять тебе? — Санчия обернулась. — Ты все это время лгал мне.

— Я никогда тебе не лгал. — Алекс говорил тихо, но твердо. — Я скрыл от тебя некоторую информацию, зная, что она может причинить вред твоему здоровью.

— Ты же сказал, мы едва знали друг друга.

— Это правда. Мы действительно плохо знали друг друга.

— Даже когда мы были в постели, ты не сказал мне... о ребенке. — На последнем слове голос сорвался.

— Это не та новость, которую ты хотела бы услышать, — мягко оправдывался он. — Когда ты впервые спросила о наших отношениях там, в суде, я думал, ты притворяешься, что не помнишь меня, и решил сыграть в твою игру... пока не понял, что ты действительно не знаешь, кем я являюсь.

— И когда же это случилось? — раздраженно поинтересовалась Санчия. — Когда ты понял, что легко можешь затащить меня в свои сети, потому что я не помню о том, как несчастна была замужем за тобой?

Санчия слышала, как он сделал несколько шагов, но головы не повернула. Алекс уселся на стул между вешалкой для полотенец и окном так, что девушка видела его только краем глаза.

— Я не удивился, что ты ответила мне взаимностью, Санчия. Ты всегда была очень отзывчива. Даже когда злилась на меня за то, за что не имела никаких оснований злиться. — Девушка задержала дыхание и на мгновение плотно смежила веки. — С самого начала я знал: что-то не в порядке. Ты бы никогда не пришла в суд, не проверив, выступаю ли я в качестве адвоката... ты ненавидела меня так сильно, что хотела досадить мне в профессиональном плане.

Она бросила взгляд в его сторону. Алекс застыл в неподвижной позе, одна нога на другой.

— Ты, правда думаешь, я на это способна? — печально пробормотала она.

Алекс не ответил, его взгляд стал напряженным.

Снаружи вовсю резвился ветер, трепал деревья и кусты, промерзшие ветви царапали окно.

— Куда ты пошла, когда решила исчезнуть в тот день? — нарушил он тишину.

Санчия закрыла глаза и отвернулась: лучше бы не вспоминать. Впрочем, он ее муж и имеет право знать.

— Я уехала на Гебридские острова, — устало сказала она.

Как отчаянно она жаждала одиночества, освобождения от человека, брак с которым превратился в пепел. Она очень боялась, что он прилетит за ней, поэтому написала адвокату в Лондон с просьбой не искать ее и с согласием на развод.

— Там я прожила... — девушка дернула загорелым плечом, — несколько дней. Затем переправилась на рыбацкой лодке в Ирландию. А пару дней спустя, очнулась в больнице Белфаста с амнезией. Водитель машины сказал, что я шла как слепая, ничего не видя перед собой. — Санчия замолчала, не в состоянии признаться, что тогда слезы застилали ей глаза. Она плакала навзрыд по своему ребенку, по Алексу, по своей разрушенной любви. — Я знала, что бежала от чего-то, но ужас, живущий внутри меня, сковывал мою решимость выяснить, от чего же я бежала.

— Не было ни одной зацепки, связующей тебя со мной?

Санчия слегка качнула головой, и несколько прядок волос упали на обнаженную шею.

— Все документы были на мою девичью фамилию. — Она сморщилась словно от боли.

— А теперь ты все вспомнила. — Алекс поднялся, стул жалобно скрипнул. Девушка не отводила глаз от окна.

— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась она.

— Как хорошо нам было вместе, несмотря на твое нежелание признать это?

Алекс двинулся к ней, Санчия перевела глаза на мыльную пену, покрывающую ее тело. Ей вдруг сделалось жарко.

— Это был лишь секс.

— Неужели? — резко спросил он, придвигаясь ближе. — И в то утро?

Для тебя, вероятно, да!

— Что ты от меня хочешь? — зло бросила она, вскидывая на него глаза. — Признания в вечной преданности?

— Разве в то утро ты отвергла меня?