В самом деле, большая часть нагроможденных вокруг томов покрылась плесенью из-за частых дождей и обычной лесной сырости. Некоторые, целиком заросшие мхом и лишайником, походили на каких-то косматых зверей. Открывать их совсем не хотелось: они наверняка кишели насекомыми.

— Огр ненавидит поэзию, — снова повторила Дорана. — Ему становится дурно от нее... Думаю, он просто побросал сборники стихов беспорядочной кучей где-нибудь в углу.

В конце концов мы отыскали нужную кучу, но это нас не очень обрадовало: в ней были, наверное, целые тысячи тонких книжек в голубых и розовых обложках. Попытка найти что-нибудь в этой груде заняла бы долгие часы!

— Действительно досадно, — признала принцесса. — Насколько я знаю, огр имеет обыкновение просыпаться среди ночи, когда его желудок снова требует пищи. Тогда он встает, чтобы заморить червячка парой-тройкой словарей... Как у всех огров, у него очень тонкое обоняние, так что наше присутствие будет быстро обнаружено. Мы должны покинуть библиотеку до того, как он проснется, иначе нам несдобровать. Он не выносит, когда кто-то пытается воровать его книги.

С этим напутствием мы принялись за работу, стараясь поменьше шуметь. Что оказалось, совсем не просто, потому что стоило кому-нибудь из нас схватить одну книгу, как вокруг падало еще десять. Иногда мне мерещилось, будто я играю в исполинские бирюльки. Шум, который производили падающие на пол книги, казался мне просто ужасающим, и я дрожала при мысли о том, что Библос вот-вот проснется. У меня перед глазами все время маячили его зубы — огромные, квадратные, отлично приспособленные перемалывать в кашу толстенные энциклопедии!

— Плохо дело! Ой, плохо! — твердил Себастьян.

В довершение всех бед, из-за обилия плесени Синий Пес отчаянно расчихался. Время шло, а мы ничуть не продвинулись в наших поисках. Фонарь понемногу начинал меркнуть. Когда он окончательно погаснет, мы окажемся в кромешной темноте и уже не сможем читать надписи на корешках.

— Слишком долго! — простонала Дорана. — Библос скоро проснется, близится время его ночного перекуса. Тогда он усядется и примется за бутерброд, который специально приготовил себе с вечера.

— А где он держит этот свой бутерброд? — спросила я.

— Рядом со своей постелью, прямо под правой рукой, чтобы удобнее было его взять... А что?

— Кажется, у меня есть идея, как отвлечь его внимание. Значит, говоришь, от стихов ему делается плохо?

— Да, у него от них несварение. Его начинает тошнить, и живот болит страшно.

Именно это я и хотела услышать. Я схватила один из сборников, которые мы уже отбросили в сторону, и вырвала из него десяток страниц.

— Эй, ты что задумала? — кинулся расспрашивать Синий Пес.

— Хочу устроить небольшую диверсию, — прошептала я. — Если мне удастся всунуть эти стихотворения между страницами его «бутерброда», он проглотит их не заметив. От этого у него случится расстройство желудка, и ему станет не до нас.

— Толково придумано! — одобрил Себастьян.

Мне было очень приятно поймать на себе его восхищенный взгляд.

— Что за глупость! — прошипела Дорана. — Тебе ни за что не подкрасться к нему так, чтобы он не проснулся. У огров очень развито шестое чувство! Да он тебе голову оторвет.

— Это мы еще посмотрим, — бросила я, выскальзывая в окно.

В глубине души я была далеко не так уверена в правильности своих действий, как хотела показать, но что-то же нужно было предпринять!

Спустившись на первый этаж, я глубоко вздохнула на пороге и тихонько прокралась на цыпочках в главный зал библиотеки. Огр храпел, развалившись на куче сухих листьев, открыв рот и выставив напоказ свои жуткие зубы. Вблизи он казался еще огромнее, чем издалека. Весь пол был усыпан клочками бумаги. Я сразу же заметила лежащий возле постели «бутербродик», заготовленный на случай ночного приступа голода: два увесистых медицинских справочника с зажатым между ними учебником китайского языка.

Стараясь не дышать, я подкралась поближе, сжимая в руке пачку стихотворений. В изголовье Библоса я присела на корточки, чтобы всунуть страницы со стихами в верхний справочник. Руки у меня дрожали. Рассохшийся переплет огромного тома заскрипел, как колено ревматика, стоило мне приподнять обложку. Храп Библоса тут же смолк. Я застыла от ужаса, уверенная, что сейчас он откроет глаза и увидит меня... Но ничего не произошло. Я, почти не глядя, сунула стихи среди хрустких страниц справочника. Что ж, дело сделано. Теперь мне оставалось только поспешно убраться оттуда, проклиная про себя клочки бумаги, которые шуршали под моими подошвами. Ступать мимо них не получалось: они были повсюду. Каждое мгновение я ждала, что огромная рука схватит меня за плечо.

Наконец, утирая вспотевший лоб, я оказалась на крыльце и, немного успокоившись, полезла по стене обратно на второй этаж, где меня ждали остальные.

Увы, за время моего отсутствия они ни капельки не продвинулись.

— Готово, — доложила я. — А у вас как дела?

Себастьян бессильно махнул рукой.

— Тут их тысячи, этих сборников, — вздохнул он. — На всю ночь хватит. Фонарь погаснет раньше.

Мы снова принялись перебирать пыльные томики. Некоторые книги настолько заплесневели, что их названий уже было не разобрать.

Внезапно на мое плечо легла рука Дораны.

— Тихо! — выдохнула она, расширив глаза от страха. — Кажется, он проснулся!

Мы замерли, навострив уши. Действительно, снизу доносились какие-то звуки. Я поспешно задула фонарь. Огр зашевелился, половицы заскрипели под его весом. Я услышала, как он шумно принюхивается, словно почуяв какой-то непривычный запах.

— Эй, кто здесь? — крикнул он вдруг глухим хриплым голосом. — Я чую, что здесь кто-то есть... Где вы прячетесь?

По звуку шагов я догадалась, что он вышел на крыльцо, чтобы осмотреться. Похоже, он здорово разозлился. Затем он обошел вокруг здания, рыча, как огромный медведь, и изрыгая разнообразные угрозы, в которых, насколько мне удавалось разобрать, речь шла главным образом об отрывании рук, ног и голов — достойном наказании для воров, крадущих книги...

Мы распластались на полу, прямо посреди заплесневелых книжных груд. Синий Пес мелко дрожал, прижимаясь к моему боку.

Меня больше всего страшило одно: что вот сейчас Библос поднимется на второй этаж, чтобы осмотреть ту часть библиотеки, где хранилась художественная литература... Но Дорана меня успокоила:

— Сюда он не пойдет, он стал слишком тяжел для стремянки, она под ним тут же сломается.

Огр еще побродил вокруг дома, грозя кулаками деревьям и лесным зверям и обещая стереть их в порошок, если они вздумают воровать его книги. Неужели он и в самом деле думал, что деревья почитывают на досуге словари или что кролики собираются учить китайский по новому методу, всего за десять уроков?

Наконец он вернулся в дом, уселся на свою лежанку и с аппетитом сжевал приготовленный «бутерброд». «Ага! — подумала я. — Если стихи подействуют как положено, ему точно станет не до нас».

Покончив с едой, огр снова растянулся на куче листьев, и уже через десять минут мы услышали его раскатистый храп. Я опять зажгла фонарь, и мы продолжили наши поиски. Когда я уже стала терять всякую надежду, Синий Пес вдруг тявкнул:

— Корица! Корица... чую, чую корицу... это здесь!

Удвоив усилия, мы принялись разбирать завалы в указанном месте, и наконец нашим глазам явился объект наших вожделений: крохотная книжечка размером с крекер! Название было напечатано таким мелким шрифтом, что я даже не могла прочесть его!

— Что? — ахнул Себастьян. — Это и есть та самая книга? Да она едва больше почтовой марки! Нам в жизни не прочитать, что в ней написано! Для этого микроскоп нужен!

Дорана ничего не ответила. Взяв в руки книжечку, она заботливо стерла с нее пыль и убрала в карман.

В тот же миг снизу донесся кошмарный вопль:

— Я знал, что здесь кто-то есть! Я вас слышу! Вы там, наверху, крадете мои книги! Предупреждаю, как только вы спуститесь, я оторву вам головы!