— А что бы ты делал, — полюбопытствовала Карина, — если бы ему вздумалось дождаться отъезда?

— Мы уехали бы, а через несколько минут у тебя случился бы приступ, скажем, головной боли, и нам пришлось бы выйти.

Адвокат без труда подрядил частника отвезти их на новое место жительства, но, вернувшись на автовокзал за вещами и Кариной, застал ее за странным занятием: она лихорадочно рылась в раскрытом чемодане, и лицо ее выражало отчаяние.

— Я забыла упаковать подзорную трубу. Она осталась в номере на подоконнике.

— Ничего не поделаешь, теперь у нее другие владельцы, и вряд ли они согласятся вернуть ее тебе. Придется купить новую.

— Но я не хочу новую, — обиделась она, — я хочу свою.

— Ты просто устала, сегодня был нелегкий день, — мягко сказал он, помогая ей застегнуть чемодан, — поехали.

Их новое жилье располагало к безмятежности. Заросли акаций, отделяющие их дворик от улицы, и сплошные занавеси винограда создавали иллюзию защищенности.

Солнце уже приближалось к закату, под деревьями и кустами сгустились тени, и стало прохладно. Чай пить расположились в доме.

Александр Петрович почувствовал вдруг, какая тяжелая и неудобная вещь пистолет, когда он в кармане, и выложил его на стол.

— Я думала, он в чемодане, — удивилась Карина, — я и не заметила, как ты переложил его в карман. — Она взвесила пистолет на руке: — Все-таки тяжесть основательная.

Оставив оружие в покое, она принялась разливать чай, а потом полностью сосредоточилась на перекладывании варенья из банки в вазочку и из нее — в розетки.

Некоторое время оба прихлебывали чай с молчаливой серьезностью. Первой не выдержала Карина:

— И все же нам никуда не деться от вопроса: как они на нас вышли?

— Какой смысл гадать? Есть два канала: Шошин и Квасниковы.

— А твой умелец?

— Исключено. Тогда бы через него нас просто вызвали в Петербург. А они пока ищут вслепую.

— Еще есть наш эстонский друг…

— Это возможно.

— Значит, или он, или Шошин, или Квасниковы… придется выяснять… до чего же неприятно.

— Возможно, выяснять не придется.

— Что ты имеешь в виду? — В ее глазах мелькнул испуг.

— Не пугайся. Может быть, понадобится действовать так быстро, что будет не до выяснений. Не думай об этом, все обойдется… А сейчас лучше налей мне еще чаю.

Она притихла и стала смотреть в окно, на красноватые отсветы заката в уже темном небе, одновременно рассеянно и, видимо, совершенно непроизвольно поглаживая пальцами ствол пистолета.

— Кажется, я созрела, чтобы отправиться в спальню, — заметила она, наблюдая, как адвокат допивает чай.

Он удивленно взглянул на часы: она никогда не ложилась раньше часа, а сейчас стрелки показывали десять.

— Ты не забыл, что сегодня мы встали с рассветом? Я не помню в моей жизни такого бесконечного дня… И вообще, — она поднялась, глядя ему в глаза, — я просто хочу в постель.

Он смотрел, с каким усердием она расстилает простыни на этом великанском ложе, тщательно расправляя каждую складку, и пребывал в состоянии глубочайшего изумления: он, конечно, не сомневался в авторитете доктора Фрейда и истинности его учения, поскольку в него уверовало все человечество, но чтобы научная теория в житейском смысле работала напрямую, как водопроводный кран или кофеварка, — такого он не предполагал. Неожиданно для себя он почувствовал нечто вроде мужской гордости, оттого что приобрел крупнокалиберный «питон», а не какой-нибудь тощенький «браунинг».

Несколько позже, уже лежа в кровати и поджидая Карину, он удивлялся, как это раньше не сообразил, что ее увлечение детективной литературой вовсе не было уходом в сказку, а имело сексуальную подоснову. Да одна подзорная труба чего стоит! Он вдруг понял, что ему предстоит еще не раз ввязываться во всевозможные рискованные истории и покупать пистолеты. «И дай Бог, чтобы ее аппетиты ограничились пистолетами», — успел он подумать, когда Карина выключила свет, и они стали на ощупь искать друг друга в постели.

Судьба, несомненно, к ним благоволила, ибо подарила им целую неделю воистину счастливой жизни. Дух Большого Приключения давал ощущение полноты отношений, а сознание реальной опасности придавало особую остроту сексуальным занятиям. Сверх того им была предоставлена возможность повеселиться, правда посредством мрачноватой шутки.

Александр Петрович настаивал на соблюдении техники безопасности, и в дневное время они не ходили в город. Но через два дня им пришлось нарушить это правило ради выхода на почту. Зайти на рынок адвокат не позволил, но около почты некая предприимчивая девица торговала соблазнительно крупной черной смородиной, расторопно сворачивая кульки из местной газеты. Карина купила у нее один такой кулек и доверила его нести своему спутнику.

Придя домой, они высыпали ягоды в глиняную миску, и адвокат хотел выкинуть испачканный липким соком кусок газеты, но внезапно остановился и издал негромкий звук, напоминающий всхлипывание.

— Что с тобой? Тебе плохо? — испуганно спросила Карина и тут же поняла, что он задыхается от смеха.

— Ты была совершенно права, жизнь не скупится на висельный юмор, — смог он наконец выдавить из себя и передал ей обрывок газеты.

С опаской поглядывая на Александра Петровича, Карина расправила газету на столе. Текст гласил: «Вчера двое дорожных рабочих стали нечаянными свидетелями вооруженной стычки двух бандитских групп в окрестностях поселка „Уютное". Как только началась стрельба, рабочие стали спасаться бегством, и бандиты, к счастью, не обратили на них внимания. На месте происшествия обнаружено три трупа с многочисленными пулевыми ранениями. По мнению одного из свидетелей, их противниками были лица кавказской национальности. В карманах убитых никаких документов не оказалось. Помимо оружия и внушительного запаса патронов, у них найдена бронзовая подзорная труба. Ведется следствие».

— Представляешь, сначала ты своей трубой довела азербайджанцев до белого каления, а потом подарила ее этим молодцам. История вышла какая-то древнегреческая, вроде троянского коня, только поизящнее.

Поддаваясь его заразительному веселью, Карина тоже начала было смеяться, но остановилась.

— Ты же понимаешь, этого я не имела в виду. И перестань хохотать, все-таки людей убили.

— Людей убили! — возмущенно повторил адвокат, мгновенно обретя серьезность. — А представь себе, что мы попали бы к ним в руки? Ведь они не стали бы тащить нас за две тысячи километров на показ шефам, но должны были дать гарантию, что из нас вытряхнули все, перед тем как прикончить. Представляешь, что это значит?

Карина слегка побледнела, а сам адвокат ощутил привычный неприятный холодок в спине. Подавив приступ страха, он добавил:

— Ручаюсь, их послужной список таков, что смерть от пули для них — облегченное наказание. Ты поступила гениально, — не иначе; ангелы-хранители надоумили. И еще вот в чем ты оказалась права: мистической одаренности в них нет. То есть не было.

— Ты убежден, что причиной всему — подзорная труба?

— Поставь себя на место азербайджанцев, — он снова развеселился, — приезжая леди сначала выслеживает их драгоценного министра и затем передает его с рук на руки убийцам-боевикам, ведь их профессия у них на лицах была написана… Воображаю, как пришлось попотеть нашему эстонскому другу, чтобы вывести разборку за пределы своей территории. «Восточные люди так легко возбудимы».

Он очень похоже воспроизвел акцент начальника службы безопасности, и Карина, более не сдерживаясь, упала на кровать и начала отчаянно, до слез в глазах, хохотать.

— Я полагаю, — его тоже одолел новый взрыв смеха, — скоро эту подзорную трубу можно будет опять купить на рынке.

— Пощади! Умоляю! — всхлипывала она, перекатываясь с боку на бок. — Со мной случится истерика!

Отсмеявшись, она еще несколько минут лежала молча, затем села и с надеждой в голосе спросила:

— Если враг истреблен, нам можно пойти сейчас искупаться?

— Нет, только вечером, — непреклонно заявил он, — осадное положение не отменяется. У нас нет гарантии, что в том же Судаке они не оставили резидента, так сказать думающего игрока. И не забывай о твоих усатых почитателях.