— Извините, сэр, но вы требуете невозможного, — отстранившись, Моника удалилась.

Глядя ей вслед, Морли попытался представить, как бы она вела себя с этим таинственным насильником. Пожалуй, после его объятий она стала бы сговорчивее…

И тут же бред, порожденный нежностью и ненавистью к строптивой секретарше, обратился в конкретный план.

Майк Норман, сидя за рулем только что купленного «Вольво» — машины, приносящей удачу, наблюдал, как, выйдя из подъехавшего такси, Моника Грей направилась к дому насильника. И хотя он знал, что она вооружена, беспокойство за девушку не покидало детектива.

Он с самого начала возражал против затеи Морли подослать к преступнику полицейского агента-девушку, с тем, чтобы получить против него неоспоримые улики, для чего в квартире насильника была установлена звукозаписывающая аппаратура.

Неожиданно окно на втором этаже распахнулось. Майк выхватил револьвер, готовый броситься на помощь. Но каково же было его удивление, когда оттуда высунулась Моника и, приветливо помахав рукой, закричала:

— Эй, Майк, уезжай, со мной все в порядке!

Это не входило в сценарий операции. Обескураженный Майк запустил мотор и отъехал за угол. Здесь он одел парик, длинный помятый плащ и, изображая пожилого бродягу, вернулся на прежнее место. Через несколько минут мимо него пробежала мисс Грейс с растрепанными волосами и отрешенным лицом.

— Мисс Грейс, я здесь! — Майк сорвал с головы парик.

— Оставьте меня, — рванувшись от него, девушка исчезла в переулке.

Майк в нерешительности остановился. Первым его желанием было ворваться в квартиру преступника и надеть на него наручники. Но это окончательно ломало ход операции. Скрепя сердце, Норман вернулся к машине.

Вечером того же дня Морли, довольно поглядывая на заплаканное лицо секретарши, уединился в кабинете. Сгорая от нетерпения, он вставил в магнитофон кассету, доставленную из дома преступника. Послышался скрип открываемой двери и голос Моники:

— Добрый день, могу я видеть Габриэля Смарда?

— Проходите, — ответил молодой мужской голос.

— Какая у вас красивая кровать! Это девятнадцатый век?

— Трудно сказать.

— О, мне у вас определенно нравится. Минутку.

Морли услышал звук отпираемого окна и крик Моники:

— Эй, Майк, уезжай, со мной все в порядке!

— Кто это? — спросил хозяин квартиры.

— Так, один приятель.

— Он уехал?

— Да.

Морли напряг слух, ожидая самого главного.

— Ложись, дура! — приказал мужчина.

Моника подчинилась. Щелкнув об пол, упали ее туфельки. Морли не мог слышать шорохов снимаемого белья, но дыхание девушки, учащаемое желанием и страстью, он слышал отлично. От этого его тело покрылось испариной. Он жадно глотал воздух, испытывая одновременно возбуждение и не менее сильное отвращение.

— У тебя неплохая попка, — мужчина звонко похлопал Монику.

Морли застонал.

— И грудь тоже ничего, но ноги слишком толсты. Ты не в моем вкусе. Одевайся, детка, и иди к маме…

Морли вырвал электрический шнур из сети и как ошпаренный забегал по кабинету:

— Ну, проныра, ну, сукин сын! Ведь знает подход к бабам! И до чего же просто!

Морли решил немедленно воспользоваться полученной информацией. Нажав кнопку, он вызвал в кабинет секретаршу.

Пятясь к широкому кожаному дивану, он поманил Монику к себе. Ничего не понимающая девушка приблизилась. И тут, набрав полные легкие воздуха и преодолев себя, Морли рявкнул, как на учебном плацу:

— Ложись, дура!

Глаза Моники вспыхнули, как у дикой кошки, и мощная пощечина, больше похожая на оплеуху, повалила Морли на диван. В ту же секунду Моника оседлала полицейского, вцепилась в шевелюру и принялась драть его уши.

Дверь распахнулась, в кабинет вбежал Стивен.

— Помогите! — взмолился Морли.

Помощник бросился стаскивать Грей с начальника.

— Да не мне, помогайте ей! Это массаж по-тибетски, — заорал, испугавшись разоблачения, Морли.

Не подозревающий подвоха, Стивен принялся драть второе ухо начальника.

— О’кей, ребята! Поднажмите! — кричал Морли, изображая пациента.

И тут что-то случилось со Стивеном. Вспомнились все обиды и мелкие придирки начальника. Что есть силы он принялся рвать ему уши.

— Стив, придурок, слезь! Ой, ой! — орал Морли, но помощник, мертвой хваткой вцепившийся в шевелюру шефа, был неумолим.

Наконец Морли удалось сбросить обоих. Волоча их за собой по ковру, он на четвереньках пополз к начальственному креслу.

— Простите, сэр, — Стивен пришел в себя.

— Вам больно? — Моника наклонилась и поцеловала красное, как морковка, ухо шефа. — Простите нас.

— Кажется мы перестарались, сэр? — виновато пробормотал Стивен.

— Все о’кей, ребята. Два дня отпуска обоим. И передайте Майку Норману — я больше не вмешиваюсь в это дело. Предоставляю ему полную свободу.

Выпроводив полицейскую «ищейку», Габриэль Смард, несостоявшийся рок-музыкант, спокойно направился в соседний бар, где заказал кока-колу и гамбургеры. К визиту полиции он был готов давно, с тех пор как привез с заброшенной фермы, из Аризоны, эту странную кровать со стеганым матрацем. Очень скоро Смард заметил, что она обладает необъяснимой властью над женщинами.

Началось все с того, что приехавшая на каникулы соседская девчонка смешливая, русоволосая Элен Фарби забежала к нему за солью.

— Привет, Габ! — крикнула она с порога. И тут же умолкла. Ее веселое лицо посерьезнело и вытянулось. Сосредоточенным и одновременно отрешенным взглядом она неотрывно смотрела на волосатую грудь Смарда. Девушка приблизилась и погрузила в его шерсть свои изящные наманикюренные пальчики.

— Ты что, — опешил рок-музыкант и тут же почувствовал, как молния на его шортах поползла вниз. Элен взасос поцеловала его, слегка прикусив язык своими перламутровыми зубками, и потянула к постели…

Когда она ушла, Смард еще долго лежал на кровати, боясь выйти на улицу. Он слишком хорошо помнил, как ловко орудует никелированным тесаком в мясной лавке Том Гриффер — жених Элен.

По началу все обошлось.

Обретя фантастическую власть над женщинами, Габ упивался сексом. Сначала он таскал к себе хорошеньких, потом очень хорошеньких, потом лучших из лучших. Главное в сексе — разнообразие, внушил он себе. Ведь даже самый никчемный и скучный день состоит из утренней зари, знойного полудня, умиротворенного вечера и доброй ночи. Секс — тем более должен быть разнообразен. Но против ожидания, постоянная смена партнерш, при всей ее соблазнительности, не давала ему полного ощущения счастья.

Лишь одна девушка на свете могла его дать. С необъяснимой робостью Габ наблюдал за ней со стороны, зная, что рано или поздно и ей не миновать его постели.

Девчонка и в самом деле была хороша — ее безукоризненные формы одинаково безошибочно угадывались под легким плащом и под беличьей шубкой. А когда она появлялась в ковбойских брючках в обтяжку и мохеровом свитере, одетом на голое тело, ее ничем не стесненные груди играли под шелковистым пухом, как губы влюбленных при поцелуе. А ее блондинистая коса! А ясные глаза на младенчески чистом лице! Габ смотрел на нее с затаенным дыханием, как на редкую бабочку, которой он непременно должен был сломать крылья.

Девушку звали Наташа. Дочь русского. Наташа отлично освоилась в Нью-Йорке, городе эмигрантов. Даже Смард — американец в четвертом поколении — не мог похвастать таким безупречным произношением, каким обладала эта девушка…

«Конечно, она прелесть, но русский цветок все-таки придется подмять под себя», — не без удовольствия думал Смард, представляя, какие фигуры «высшего сексуального пилотажа» проделает он с ней.

— Простите, здесь не занято?

Габриэль поднял голову. Перед ним стоял атлетически сложенный мужчина с озорными зелеными глазами, одетый в строгий серый костюм.

— Свободно, — ответил Смард.