Гулидиен вскинул руки, словно прося пощады.

– Остановись, вечная. Что ты «Записки о галльской войне» на память знаешь, я понял. Но что ты хочешь этим сказать?

– Что если древние венеты могли построить корабли, способные держаться в океане при всякой погоде и биться с галерами, мы тем более на это способны. Флот станет деревянной стеной крепости Британия… Какое вторжение будет иметь успех, если в море ждет храбрый флот, а на берегу – сильное ополчение?

– Бывает все… Я предлагаю – выслать всех. Через пять лет, когда армия освободится.

– Нарушить слово? – спросила Немайн, – Предательства – без меня.

– Саксы дадут повод, – пожал плечами Гулидиен, – предательство в их натуре. Пенда, свояк мой, в этом уже вполне убедился. Ведь так?

Мерсиец вспомнил изуродованное лицо сестры – и чуть не сказал: «Да». Пришла пора и ему встать, измерить комнату шагами – от стола до стены и обратно. Облокотиться на спинку стула. И сказать – правду.

– Простые саксы умеют быть верными. В Мерсии треть народа – саксы! Я своими глазами видел, как саксы–дружинники искали смерти, потому что не желали жить после гибели вождя – англа или даже элметца. Я своими руками закрывал глаза тем, кто умер – закрыв меня собой. В битве, в которой за спиной у нас был населенный бриттами город. Город, которым теперь правит мой сын и муж твоей сестры… Племя саксов подгнило, но народы, как рыбины – гниют с головы. Мы снесем лососю голову. Этого хватит, даже в Уэссексе. В Нортумбрии вовсе англов больше, чем саксов. А я, если помнишь, англ.

– Но королям, элдорсменам, даже иным тенам… – Гулидиен угрожающе наклонил голову – а ведь уступил! Так же, как когда–то Кадуаллон. Что не помешало нортумбрийским монахам записать: «Пенда и Кадуаллон, язычник и полухристианин прошлись по земле, перебив всех людей… кроме подлых.» Для нортумбрийских королей и вельмож собственные крестьяне и ремесленники – люди подлые. Они это знают. Знают и то, что в Мерсии отношение иное… многие ли захотят отправиться в изгнание, а не купить верностью расположение новых королей?

Сида–августа кивает.

– Решили, – говорит, – идем дальше.

Дальше – выбор главного удара. На юг, в Уэссекс, топить горе Пенды в черной крови врагов? Жажда мести – дурной советчик. На север, в Нортумбрию, по стопам Кадуаллона? Увы, тот плохо кончил…

– Король Нортумбрии Освиу – англ, как и я, – сообщил Пенда, – и тоже умеет находить себе друзей. Только подобное тянет к подобному: я заключил союз с благородными людьми и сидами….

– Я – человек! – вставила Немайн.

Пенда не прервался.

– … он – с пиратами Улада и Дал–Риады. Женился, подписал договор… Немайн, что с тобой?

Чужая память… Порт Хейшем – как раз бывшая Нортумбрия, передышка после ликвидации крупного разлива нефти. Местный музей, чужая временная экспозиция. Пожелтевшая страница телячьей кожи. Почему она не забыта? У инженера из будущего абсолютной памяти не было! Но вот они, строки, перед глазами!

«Королевство Дал–Риада обязуется в случае войны выставить на помощь королевству Нортумбрии следующие силы:

клан Кенел–Энгус – 645 воинов, 28 боевых галер.

клан Кенел–Габрейн – 1490 воинов, 65 боевых галер.

клан Кенел–Лорн – 1120 воинов, 48 боевых галер.

Указанные силы не могут быть подняты во время сева и уборки урожая, а также на срок свыше девяноста дней в году. В свою очередь, королевство Нортумбрия…»

Там была и дата.

Двадцать лет назад!

Немайн помотала головой. Раз видение пришло – абсолютная память сиды уже не потеряет ценную информацию. Устаревшую, но полезную.

– Три тысячи воинов. Сто пятьдесят галер.

– Да, – согласился Пенда, – Ты верно вспомнила. Кадуаллон о них не знал. Они тогда и решили дело. Если не знаешь противника, может повезти, может и нет… Не повезло. Потому я и предлагаю начать с Уэссекса – не только из личных счетов. Этих я прижму к скалам Дувра года за два, а северян, как ни громи, замирить можно только большой армией. Только уйдешь – с грампианских гор спустятся голоногие головорезы, придет флот с островов, явятся родичи прежнего короля из Ольстера – и все, страна в огне, твои гарнизоны в осаде.

Немайн молчит. Тянет к себе лист пергамента. Единый взмах пера – грубый контур Британии. Еще грубей – границы союзов. Ось – одним куском, будто не из разных королевств и народов составлена. Противники, быть им отныне Ободом – два куска. Каждый поменьше среднего, а вместе – больше. Еще один остров рядом – Ирландия. Отчеркнула Ольстер.

– Не весь, – поправил Гулидиен, – только улады и Дал–Риада… вот так. Зато у Дал–Риады есть земли в Британии. Вот тут!

Кусок будущей Шотландии. Не вся, и даже не весь Хайленд. Другая половина гор занята Пиктавией, ниже будушие Мидленд и Лоуленд – Алт–Клуит, Галвидел… Северные бритты пока держатся. Все земли от Глазго до Карлайла! Здесь сложилась своя маленькая Ось из Пиктавии и бриттских королевств, и свой Обод – Нортумбрия и ирландские земли. И, между прочим, пару лет назад пикты и бритты неплохо поколотили ирландцев. Была великая битва, в которой за Дал–Риаду сражались и саксы: только принцев Нортумбрии пало двое.

– Угу… – Немайн рассматривает получившуюся картинку. Она ей не нравится. Более слабый противник может получать помощь из–за моря, потому нужно сперва вынести более сильного… которого, на деле, быстро из борьбы не выведешь. Отчего–то ситуация кажется до боли знакомой. И – неправильной! Будто – неправильная точка зрения. Немайн кажется, что это она должна придумывать, как согласовать несогласуемые из–за больших расстояний действия окраинных держав, перебрасывать подкрепления между театрами, помогая выстоять под сосредоточенным, почти смертельным ударом центральной коалиции?

Уже видно – если пойдет удар на юг, центр завязнет в Уэссексе. Тогда к драке подключится Кент, вспомнят о былой независимости сожранные Пендой мелкие английские королевства, начнется свара между камбрийскими королями… Выходит, как ты ни старалась, история течет по прежнему руслу!

В чужом будущем Великобритания выросла из Уэссекса. Здесь…

Палец Немайн шарит по карте, словно надеется зацепиться за шероховатость телячьей кожи. Уткнулся в Алт–Клуит. Гулидиен спешит объяснить:

– Северные бритты врагов не пропустят. Но сами за римские валы не полезут. Ни на север, ни на юг. То же и пикты. Устали.

– Угу…

– Улады и Дил–Риада морем поплывут.

– Морем…

Очередное путешествие пальца.

– Здесь? Узенько! И, помню, тут остров как раз напротив пролива. А на нем…

Чуть не сказала: порт. Нет там еще никаких городов! Но природные гавани никуда не делись. Росчерк пера. Узнали.

– Мэн, – говорит Гулидиен.

– Нортумбрийский, – уточняет Пенда, – Недавно.

– Да. Если на него базировать флот… То никаких войсковых перевозок мимо! Врага на севере можно добить в одну кампанию. И уж тогда, спокойно, неторопливо, неизбежно…

Король мерсийский улыбнулся. Все–таки в крещеной сиде остался старый вкус к отмщению, холодному, как северные волны. Норманны говорят: «только раб мстит сразу». Сегодня Немайн куда больше напоминает богиню, чем христианку и римлянку. Щель в чужой броне высмотрела – жаль, ударить нечем. Увы, сида противника знает куда лучше, чем союзников. Похоже, лучше, чем себя!

– Немайн, у меня флота нет.