Литмир - Электронная Библиотека

– Верно!

Рыцарь вскочил на ноги и в несколько размашистых шагов оказался у лодки.

– Я не особенно силен в морском деле, но уж закрепить верхний покров на куррахе умею, – говорил громко, ободряя сам себя да глуша мысли. – Как думаете, братья, мы успеем выйти в море до вечера?

Снова мерное качание колесницы. Далекий голос Эйры:

– Сестра спит.

– Но нам очень нужно с ней говорить!

– Кому – вам? Тебя я знаю, ты при Кер‑Ниде был. А остальные кто?

– Лучшие люди долины реки Таф. У нас третью неделю даже князя нет, не то что короля. Все полегли с Мейригом. Родня королевская попряталась, вдруг и не сыскать…

А сыскав, намекнуть, чтоб прятались получше? Перемена династии в Камбрии процедура обычная, но долгая. Чего хотят – ясно. Вот она, цена девичьим мечтаниям. Мчат и мчат принцы на белых конях, хоть из баллисты отстреливай. Спать не дают. Предлагают союз, провиант и фураж, себя с дружиной и ополчением. Всего третий день пути по Глиусингу, а как надоели. И ведь учить приходится на ходу. И половину войска оставлять ждать короля. Который то ли идет, то ли нет.

А главное, все они уже знают об ошибке, которую совершила утром маленькая ушастая сида. От жадности. Забыла кое о чем попросить.

Случилось вот что. Очередной принц – гнедая кобыла, едва сходящаяся на пузе кольчуга, безрадостное выражение на одутловатом лице – явился не с пустыми руками. С собой притащил пару саксонских мечей. Сказал, что полторы сотни голов тащить не стал, поленился. Да и варварство это, головы рубить… Выяснилось – отступающая конница Уэссекса влипла в засаду. Обозники, охрана лагеря полегли все и сразу, рыцарей загнали к речной развилке и сутки осаждали. Наконец, те рискнули переправляться – под стрелами. Кто‑то, возможно, и вырвался. Но как организованная сила отряд больше не существовал.

Жадность прихватила Немайн, когда удачливый партизан назвал свое имя, а заодно и владение. Принц Кадог, лорд Большой и Малой Ронды. Сиду словно током ударило. «Ронда» – значит уголь. И не просто уголь, лучший антрацит для паровых судов, который только и считался достойным идти в топки боевых кораблей.

В довершение дел принц попался умный. Мечта стать самостоятельным королем и принести клятву верности напрямую верховному королю Британии его не грела. Берега Ронды – владение скромное. В одиночку от соседей не отбиться. А они наверняка в честь обретенной свободы возжелают пошалить. И что тогда?

Лучше уж обзавестись сюзереном. Таким, чтоб имя назвал – и вдоль границ сразу благодать и сердечная дружба. Ради этого и войско предоставить можно, и денежку выплатить. А какое имя сейчас разносится над горами победным громом? Гулидиена не предлагать.

– Я? – удивилась тогда сида. – Я же не королева! Мне вассалов…

«Ронда, – полыхнуло в мозгу, накладываясь на образы паровоза и парохода. – Ронда! Ронда‑ронда‑ронда…»

– … принимать можно. Но защиту обещаю только от врагов. Могу и от местных фэйри. Не больше. Мистическую защиту пусть обеспечивает Церковь…

Немайн несло. Антрацитовый дым укутал все. Вместо подарка, символизирующего новую зависимость, за который нужно рассчитываться данью, Кадог с удивлением получил грамоту с записью о том, что он должен сиде немалую сумму. И на втором экземпляре расписался. Столько должен выплатить, буде захочет сменить сюзерена. Кабально, а что поделаешь… Назад отыгрывать неловко. Не выполнил обязательства – штраф. Тоже понятно, хорошо не война сразу и не выкуп по произволу сильного: все подробно расписано. Все равно приуныл. Перечитал документ – нет ли еще какого подвоха. Остолбенел, когда увидел, что ежегодный процент следует ему! За верность. Трижды переспросил. Объяснили. Мол, драть процент – грех. Так что не заплатит Немайн деньги, долг полегчает. Заплатит – и вовсе славно.

А лучше всего, что не пришлось выдавать никого из детей в заложники. Процедура привычная, но неприятная. Сказано: «Тот не король, у кого нет заложников в цепях!» Так Немайн не королева!

Принц немедля присоединил небольшое войско к гленцам. Помогал как мог. И все пытался понять – за что ему такое счастье? За право свободного прохода по реке да землю ниже плодородия и освящения? Так безделица же сущая. Искал подвох. Не находил. Начал хвастаться, всем встречным владетелям договор показывать. Это Немайн со сна да от нежелания упустить уголек и не досмотрела. Могла ведь попросить держать договор до поры в тайне. Забыла.

Теперь Кадог, боясь и надеясь разом, ждал, когда знатоки найдут в грамоте сидовскую засаду. Кое‑что отыскали. Не принцы, а бесхозные жители устья Тафа.

– Вы там у себя из дерева строитесь? А тут налог на строительный камень выходит. И на глину, и на руду.

Получалось – фермерам неопасно. А ремесленникам неуютно… Хотя и глина, и руда поверху тоже встречаются. Случись что – поди докажи, где взял. Так что договор оставался непонятно выгодным. Многие, ознакомившись, торопились предложить сиде доблесть и верность. И получали решительный отказ. Может быть, потому, что просидели, трясясь, в замках да холмовых фортах все нашествие и нос высунуть боялись? Кадогу уже рассказали – Немайн видела в битве каждого воина и подвиги всякого запомнила. А если она вообще воинскую доблесть чует? Вот он побил саксов – не много, не мало, ровнехонько по скромным силам. И то, сорвись засада, разогнали бы его войско саксы. Не перебили, кони у валлийцев лучше. А форт у него хороший, сотней‑другой лучших головорезов не взять. Три вала разной высоты, живые изгороди вместо кольев. Старый способ, да надежный. Так что он один оказался достоин. И на что, спрашивается, надеется эта деревенщина? Известно – таких забирает принц Рис. Уже приятно округливший владения за счет городишки Кетгвелли и полудюжины общин поменьше. Все верно: без короля или принца нельзя, а Риса знают как государя в меру доброго, хозяйственного да аккуратного.

Но что это? Из колесницы выглядывает Немайн, протирает глаза, ворочает ушищами. Зевает. Забыв прикрыть рот ладошкой, показывает длинноватые клыки и розовое небо. А потом и говорит:

– Таф? В него обе Ронды впадают, да? Кажется, мне придется строить еще и Кардифф! Приняты, граждане. Префекта выберете между собой…

Снова зевок, и голова в лохмах цвета ивовой коры исчезает за бортиком колесницы. А дело решено.

Кардифф. Измененное Кер‑Таф. Все понятно. Низовским повезло. Но почему? Сиду не спросишь – снова спит. Зато есть старшая ученица.

– Река, – объясняет та. – Кусок земли Немайн в подарок получила, это Глентуи. Но от реки там только кусочек и лишь один берег. А она ведь землей мерять не приучена. Привыкла быть владычицей речной. Скажи – кто, получив угол в чужом доме, откажется построить собственный? А она, видишь ли, только что речку собрала целиком. Из кусочков. Твоя Ронда, их Таф – и вот у нее есть собственный поток, от горных ручьев до соленого устья.

Вечером, когда разбили лагерь, началось и вовсе странное. Армия собралась, построилась. Все чего‑то ждут. Вышла сида – без брони, в белом наряде. Не то друид, не то епископ… Рядом сестра. Устраивается на бочонке из‑под солонины, на коленях раскрытая книга в деревянном окладе. В руках перо.

– Вообще‑то проповедь следует читать до трапезы, – сообщает Неметона; она улыбается, но как‑то смущенно и испуганно. Странно. Чего бояться девушке, песня которой обратила в бегство шесть тысяч саксов? – но мы в походе. Потому о пище земной вынуждены заботиться в первую очередь. Хотя бы потому, что соленого и вяленого мяса нам добыли не больше трети, а свежее имеет обыкновение портиться. Эйра, не пиши!

Девушка в кольчуге дернулась. Скривилась, принялась засыпать страницу песком. Верно, посадила кляксу. Вскинула на сиду упрямый взгляд цвета речных волн.

– Майни, записать нужно. Ты не понимаешь, ведь ты помнишь все. А остальные забывают. Даже главное. Как лучше поступать в разных случаях, знать важно. Так что правильно все. Пригодится.

195
{"b":"189481","o":1}