Пальцы начало слегка покалывать. Эманация Тёмной Силы от "пятки" была настолько чудовищна, что действовала даже здесь, в "эпицентре". Я попробовал сосредоточиться, и тонкая, чуть заметная ниточка "чувства Сумрака" протянулась к клочку кожи, присохшему к моей руке.

Неужели получится? Здесь, в "мёртвой зоне"?

И в этот момент меня накрыло. Сработал ли наконец "амулет Януса", взятый нами с тела Инквизитора, ослабло ли "поле отрицания", случилось ещё что-то — я не знаю. Пусть об этом судят маги-теоретики.

А я стоял на коленях рядом с разрытым тайником, сжимал в кулаке сапёрную лопатку и пытался осмыслить пришедшее из ниоткуда знание. Это была не "картинка", ни слуховой, зрительный или моторный образ — для этого ещё не придумано названий ни людьми, ни Иными. Очень трудно будет объяснить и пересказать то, что я узнал… что узналось мной…

Но пересказать придётся — эта информация оплачена кровью наших ребят, и она должна спасти тех, кто пока ещё жив.

"Пятку" невозможно уничтожить, её бесполезно укрывать в спецхранах. Она нашла нового хозяина, который пройдёт к ней через любые преграды.

Есть лишь один способ защититься от той силы, что уже готова пробудиться.

Вот только кто сможет использовать его?

Я вытащил рацию и попытался связаться с шефом, но ничего не вышло — она не работала. Вместе с рацией загадочным образом вышли из строя и наши мобильные телефоны. Что ж, придётся сообщить о находке, когда мы выйдем из-под "барьера". Прикинув на плане местности, мы поняли — возвращаться уже не имело смысла, быстрее будет пройти "зону" насквозь. Плохо, что идти нам придётся в ту же сторону, в которой скрылись уцелевшие "дикари".

Сработал естественный отбор — самые глупые из упырей первыми полегли под нашими пулями.

Вампир действовал так, как нужно было им поступать с самого начала: притаившись за деревом, он пропустил нашу тройку мимо и напал со спины на замыкающего. Прежде чем Матвей успел хотя бы крикнуть, клыки кровососа впились ему в шею.

Гулко хлопнули два выстрела. Вампира отбросило в сторону. Прежде, чем он успел подняться, подскочивший Стас ударил его осиновым колышком в сердце.

Я склонился над Матвеем. Дозорный был ещё жив. Он пытался рукой зажать дыру, но всё было уже бесполезно — упырь прокусил сонную артерию. Пульсирующая струя крови пробивалась сквозь стремительно бледнеющие пальцы.

В любом другом месте нам хватило бы пары секунд, чтобы остановить кровотечение. Здесь мы могли только беспомощно наблюдать, как умирает друг. Человеческая медицина бессильна против таких ран.

Судорожно вздохнув, Матвей разжал руку.

— Инициация… — успел выговорить он. — Не хочу…

Последний короткий всхлип — и его голос прервался.

У нас не было времени даже попрощаться с погибшим дозорным. Где-то рядом ещё бродили двое уцелевших упырей, и чем быстрее мы выйдем из "зоны" — тем больше у нас самих шансов уцелеть.

С неисправной рацией, разряженными телефонами и двумя пулями в стволах мы продолжали путь.

Запасшись пистолетами и серебряными пулями, Твердислав оказался предусмотрительнее Агона. У Тёмных огнестрельного оружия не было, а добыть его они не успевали — у нас маленький провинциальный городок, и стволами так просто не торгуют.

Но оно им было не нужно.

Враг взмахнул рукой — и Станислав упал навзничь. Изо лба у него торчал ржавый стальной диск.

"Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое…". Зачем тратить время, если в лесополосах до сих пор валяются детали от сельхозтехники?

До сегодняшнего дня я никогда не стрелял из револьвера. Если бы догадаться заранее оттянуть курок, то, может быть, успел бы выстрелить первым. У девяностолетнего "нагана", пусть даже и лежавшего под магической консервацией, очень тугой механизм — палец с трудом проворачивает барабан для нового выстрела. Но что уж теперь…

Всё, что я смог сделать — это чуть повести стволом в упреждение и всё-таки нажать на спуск. Вампира мотнуло в сторону, он упал на колени, рассыпаясь в прах.

Я наклонился над телом Станислава и подобрал его револьвер.

— Покойся с миром, Стас, — шёпотом произнёс я. — Даст Свет, свидимся… Может, уже сегодня.

У меня оставалась всего одна пуля. Но и враг был всего лишь один.

Последний из вампиров встретил меня у самого "щита". Высокий худощавый мужчина лет тридцати пяти стоял открыто, привалившись спиной к стволу берёзы, и ждал моего приближения.

— Тебя только не хватало… — пробормотал я, взводя курок. — Я не хочу больше никого убивать, понимаешь? Пропусти меня!

Вампир не ответил. Он молча следил взглядом за моей рукой, надеясь, очевидно, угадать момент выстрела, отпрыгнуть в сторону и кинуться на меня. Что ж, может быть, ему это и удастся — есть же у людей такая техника, как "маятник"? Упырю с его чудовищной реакцией и скоростью движений сам бог велел ей воспользоваться. Впрочем, когда стреляет боец Ночного Дозора, "маятник" помогает мало…

Дуло револьвера смотрело точно в переносицу врага. Промах невозможен. Выходя наружу, пуля вынесет полчерепа. Очень удивлюсь, если враг сможет выжить.

— Я тебя предупредил! — произнёс я, нажимая на спуск.

Выстрела не было, лишь сухо щёлкнул курок. Не стоило Твердиславу полагаться на качество дореволюционных патронов — в Российской Империи тоже умели халтурить. Я отбросил бесполезный кусок металла в сторону.

Вампир ухмыльнулся, отлип от берёзы и неторопливо двинулся мне навстречу.

Драться врукопашную с "диким" вампиром — это даже не глупость. Это откровенное самоубийство. Примерно то же самое, что, упершись руками в накатывающийся асфальтовый каток, надеяться остановить его.

Практически бесконечная живучесть. Невообразимая для человека — и даже для Иного — скорость движений в реальном мире. Когти. Клыки. Обыкновенная физическая сила, позволяющая даже Эльвире, тогда ещё девчонке-доходяге по вампирским меркам, разнести в клочья стальную дверь.

Но выбора сейчас у меня не было.

Удар. Блок. Ответный удар. Нет времени думать, кто думает — тот уже проиграл; доверься телу, тело знает само… Голые рефлексы, вбитые пятнадцатью годами занятий в додзё и спортивных секциях.

Нет, не думать я не могу… Мой первый сэнсэй говорил: "Дерутся не кулаками, дерутся головой. Кто кого передумает, тот и победит". Но мысли проносятся только простые и стремительные. Как удар молнии. Как болиды "Формулы-1". Как кирпич, летящий в темя.

Моя рука прорывается сквозь оборону вампира, и его голова отлетает назад, затылком касаясь спины. Человеку этот удар сломал бы шею. Упырь лишь скалится и контратакует с такой силой, что меня поднимает в воздух и отбрасывает на два шага назад. Рука, выставленная в блок, немеет от кончиков пальцев до плеча и перестаёт слушаться. Секунды три этим боком к противнику поворачиваться нельзя.

Я умею учиться на своих ошибках. Добром помянув Влада, борцовский зал ВГУ и секцию жёсткой самообороны с её комбинированной техникой, я посылаю подальше каратистские замашки и не блокирую — свожу удары. Так фехтуют на шпагах: встретишь удар под прямым углом — сломаешь клинок, и хорошо, если вражеский. Нет больше ни блоков, ни ударов — каждый удар преграждает путь атаке врага, каждый блок готов взорваться мгновенным ударом.

Теперь отшатывается вампир. Кожа на его виске распорота, и струйка густой вязкой крови стекает по щеке.

"Светлый не беспечен и не беззащитен. Просто жить в гармонии ему приятней, но он не позволит её разрушить. Он на страже Света, легко переходя из покоя и радости — в серь-ёзность и отражение атаки. И его рука не дрогнет в правомерном карающем действии". Что ж, как и велит наш кодекс чести, рука моя не дрогнула, даже когда жёсткие, напряжённые пальцы впились в глазницу вампира, раздирая склеру… когда на возвратном движении "клешнёй" я оторвал ему ухо…