Он должен двигаться. Сосредоточиться на чем-то.

Люк направился к двери. Ступив на порог, он увидел выглядывающее из проема бледное лицо Хатча и снял кепку.

– Ты слышал это?

Хатч посмотрел на небо.

– Знаю, это гром гремит. Не найди мы это место, гроза добила бы наших толстяков. Мы бы их точно потеряли.

– Достал уже, Йоркшир! – крикнул из темноты хибары Дом.

Несмотря на беспокойство, Люк не смог сдержать нервный смешок. Его рот тоже растянулся в глупой ухмылке. Хатч повернулся и пошел обратно в дом, где по темным стенам уже скользили лучи фонариков.

– Нет, не гром. Деревья. В лесу. Разве ты не слышал?

Но Хатч уже не слушал его. Он вернулся к парочке в дом.

– Что там у тебя, Домжа?

– Куча всякого христианского дерьма, – услышал Люк голос Дома. Потом он бросил последний взгляд на лес и переступил порог.

Нельзя было сказать, как давно это место необитаемо. Или что за люди здесь жили.

Желтый свет фонариков с трудом проникал в глубь тесной лачуги. Первое, что заметил Люк, это черепа. А еще распятия.

К дощатым стенам большой комнаты первого этажа ржавыми гвоздями были прибиты пятнистые головки мелких птиц, белок и горностаев. Более крупные черепа рысей, оленей и лосей в основном свалились со стен и разбились о деревянный пол. Один или два таких все еще ухмылялись из-под низкого потолка, где удалось удержаться их пористым костям.

Среди черепов на стенах висела как минимум дюжина распятий. При ближайшем рассмотрении, хотя никто подолгу не задерживал на них взгляд, сделаны они были из перевязанных бечевкой пучков веток. Большинство покосилось, а некоторые даже висели в перевернутом положении. С потолочных балок, касавшихся макушек, свисали две пустые и ржавые масляные лампы, раздраженно поскрипывающие, стоило их задеть.

Под полом сновали мыши, недовольные тем, что их потревожили. Хотя в их поведении угадывалась какая-то чрезмерная смелость и уверенность.

Хатч вернулся из флигеля в главную комнату.

– Там всякие инструменты. Какая-то неприятная на вид коса… Похоже, этому месту лет сто. Он подошел к маленькой железной печке. Похлопал грязными руками по ее круглому «брюху». – Заржавела вся, но, похоже, сухая.

Фил проверил на прочность напоминавший козлы стол, надавив на него двумя руками. Тот заскрипел. Дом занял единственное сиденье – грубо сколоченный деревянный стул, стоявший во главе стола – и, морщась, пытался снять ботинки. – Хатч, взгляни-ка. Я не могу шнурки развязать. Боюсь посмотреть, что там. У меня колено, как бурдюк с гвоздями. Мне нужен волшебный спрей, который был у тебя утром. Потом сможешь развести огонь.

Сидя на корточках, Хатч скривился и посмотрел на Дома через плечо.

– Я на полном серьезе подумываю оставить тебя здесь утром.

Весь дом скрипел и покачивался, как деревянный корабль, застрявший во льдах.

– Эта хибара вообще надежная? – спросил Фил.

Хатч чертыхался над печкой. А потом, не поворачивая головы, ответил:

– Я бы не стал проверять ее на прочность.

Люк снова посветил фонариком на стены и потолок. Он был самым высоким и, пытаясь избежать удара о низкие балки, приложился головой об одну из железных ламп.

Фил, Дом и Хатч расхохотались.

– Ты в порядке, дружище? – запоздало спросил Хатч. – Нехороший был звук.

– В порядке. – Люк посветил фонариком на узкую лестницу, ведущую на второй этаж. – Там уже был кто-нибудь?

– С таким коленом, – проворчал Дом, – я с места не двинусь, пока Хатч не вызовет помощь, и в саду не приземлится вертолет шведских ВВС. Верно я говорю, ты, никчемный йоркширский засранец? А своей картой можешь растопить огонь, пользы больше будет.

Тут уже засмеялись все. Даже Люк не удержался. Хотел или нет, но он снова испытал к Дому симпатию. Он был слишком чувствительным. А этот форсированный марш по жуткому лесу доконал его. Ноги продолжали нести его вперед, словно он все еще карабкался по каменистым склонам и перелезал через валежник. Все просто устали.

– Не хочу показаться дураком, но…

– Это был бы подвиг, – пробормотал Дом, стягивая второй ботинок. – Хатч, где твой спрей?

Люк посмотрел на Дома. – Отвали. – Затем повернулся к Хатчу. – Но я определенно слышал что-то там. В лесу.

Дом скривился.

– Не начинай эту чушь. Тут и так все хреново, без твоего дерьма.

– Я не вру. Это было похоже на… не могу описать. Какой-то грохот.

Но никто его не слушал.

– Хочу себе новые ноги, – Фил встал в одних носках. – Пойду проверю спальни.

– Моя та, что с ванной, – сказал Хатч. Он ковырял дверцу печки перочинным ножом, купленным в Стокгольме в туристском магазине. Недешевая штука, как и все в этой стране. Люк тоже купил себе такой, потому что ему нравилась идея отправиться на природу с ножом. Дом отказался от покупки, сочтя нож слишком дорогим, и сказал, что если потребуется, возьмет у Хатча. Фил потерял свой в самом начале похода: оставил его на месте первого лагеря.

Снаружи раздался раскат грома, словно железными пластинами ударили по камню. Следом полыхнула молния, похоже, где-то совсем рядом с домом. Она осветила пыльный деревянный пол у дверного проема. Фил задержался на первой ступени лестницы, потрогал пальцем одно из распятий и, словно обращаясь к самому себе, произнес:

– Думаете, они вас обезопасят? Как бы не так.

Фил буквально скатился с лестницы. Их внимание привлек даже не топот его ног а тяжелое дыхание.

Снизу на него уставились три пары выпученных глаз. Лучи трех фонариков осветили подножие лестницы.

Слетев по ступеням, Фил упал на колени. Пересев на задницу, он отполз от лестницы в сторону.

В голове Хатча возник образ висящего на дереве куска мяса.

Дом скинул ноги со стола.

– Какого черта?

Люк, который сидел у двери и смотрел на дождь, до сих пор не веря, что они собираются провести здесь ночь, вскочил на ноги. Он пригнулся, словно в ожидании удара. Открыл рот но не смог произнести ни слова.

Хатча от страха накрыла глупая зевота.

Фил попытался закричать, но из него вырвалось только какое-то скуление.

– Там что-то есть! – судорожно сглотнул он.

Хатч посмотрел на потолок и понизил голос до шепота.

– Ты шутишь.

– Идем, – сказал Дом.

Хатч поднял руку.

– Шшш.

Дом и Фил шарили у стола в поисках ботинок. Опустив голову, Дом спросил что-то шепотом у Фила. Тот быстро повернулся к нему.

– Я не знаю! Я видел это. В кровати.

Несмотря на абсурдность заявления никто не рассмеялся. Никто не мог даже сглотнуть. Сама идея существования в этом месте кровати должна была сбросить напряжение, но каким-то образом лишь усилила его.

Хатч поднял обе руки грязными ладонями наружу.

– Тихо! Остынь. Просто успокойся. Здесь никого не может быть. Посмотри на пыль. Когда мы входили, следов нигде не было. Это невозможно.

Пухлое бледное лицо Фила нервно подрагивало. Он с трудом выпалил.

– Оно там. Наверху.

– Что именно? – потребовал ответа Дом.

– Животное? – спросил Люк.

Хатч посмотрел на Люка.

– Иди погуляй.

Люк нахмурился.

– Нож, – сказал Хатч и поднял свой вверх.

Дом надел один ботинок, а другой, валявшийся на полу, пытался нащупать голой ногой.

– Ерунда какая-то. Полная ерунда.

Хатч вытянул вперед шею.

– Послушай, это не может быть животное.

Дом натянул второй ботинок и поморщился.

– На хрен. Я пас.

– Дом, прекрати! Слушайте. – Хатч медленно подошел к подножию лестницы.

Люк отошел от двери, чтобы выпустить Фила и Дома.

– Осторожнее, Хатч. Вдруг там медведь.

Хатч покачал головой.

– Он бы уже спустился к нам.

Хатч посмотрел на Фила и Дома, стоявших на крыльце и вглядывавшихся в глубь дома. Порыв влажного воздуха и запах сырой древесины в помещении усилился, словно выгоняя непрошеных гостей.

– Фил, там наверху дыра или что?