45-й мехкорпус, так восхитивший иностранных наблюдателей на Киевских маневрах 1935 года, обучался вождению «на плацу танкодрома на ровной местности» и, как выяснилось уже в июле 1937 года, даже небольшие пре­пятствия брал «с большим трудом»[119]. Тогда же сменивший Якира командарм 2-го ранга Федько на дивизионных уче­ниях обнаружил, что «все необходимые артиллерийские] данные для поддержки пехоты и танков оказываются очковтирательными, показаны лишь на бумаге и не соответствуют реальной обстановке, поставленным задачам и местности»[120].

Впрочем, в войсках Уборевича и Якира безобразной была не только боевая выучка, но и все воспитание. Ком­див К. П. Подлас, проверявший в октябре 1936 года 110-й стрелковый полк БВО, писал в заключении о комсоставе: «Млад[шие] держатся со старшими фамильярно, распущенно, отставляет ногу, сидя принимает распоряжение, пререкания... Много рваного обмундирования, грязное, небритые, рваные сапоги и т.д.». «Небритые, с грязными воротничками» ходили тогда и средние командиры 44-й и 45-й дивизий КВО».

Напомним, что многие «расстрелянные генералы» неоднократно бывали на учениях в Германии, а часть из них учились там на курсах. Почему они не использовали тот опыт, который сделал немецкую армию организованным, обученным и отлаженным механизмом?

Имевшие многовековой опыт германской военной школы, немецкие генералы не играли в солдатиков, они действительно готовили командиров, способных управлять войсками, и это подтвердила первая половина Великой Отечественной войны. Причем, несмотря на обучение в академии германского генерального штаба, красные «полководцы» так и не поняли уроков германской стратегии и тактики — военной доктрины. Более того, советские крайкомы с верхоглядством и пренебрежением смотрели на немецких коллег.

Так, в письме Ворошилову от 19 июля 1933 года «О некоторых политических настроениях в германском рейхсере и некоторых моментах политработы за время нашего пребывания в Германии» Левандовский писал: «Германская армия, не будучи обеспеченной новейшими средствами борьбы, является армией, уже устаревшей на сегодняшнем этапе и отсталой от передовых в военно-техническом отношении других армий и, конечно, Красной Армии.

Глубокой операции и глубокого боя они не проигрывают, не изучают, и на основании многочисленных частных бесед можно сделать вывод, что они этих принципов не знают... Об авиадесантах нигде ни разу не упоминалось и совершенно ни одного слова не говорилось. В частных неоднократных беседах довольно большая руководящая часть офицерства называет авиадесанты «утопией».

Однако, как стало ясно в ходе войны, немецкие профессионалы были абсолютно правы. Увлечение Тухачевского и его подельников показными демонстрациями с десантированием являлось делом не только бессмысленным, но и вредным, ненужным в условиях предстоявшей войны. Но Левандовский продолжал сравнение.

«У нас. Моторизованные части в условиях нашей обстановки и учебы являются средством широкого, большого и решающего маневра. Моторизованные соединения, соединенные живой силой, дают возможность концентрированного массового мощного удара живой силой в необходимом месте и в нужное время.

У них. Разницы в использовании моторизованных частей между нашими установками и немецкими нет. Наличие в стране большого количества автомобилей позволяет немцам свободно использовать этот транспорт для широкого маневра, тем более что условие дорог (шоссе) этому благоприятствует. Широкая сеть железных дорог позволяет широко применять комбинированный маневр железных дорог и моторизованного транспорта.

Выводы. Наглядная картина из сопоставления учебы нашей армии с германской заставляет сделать следующий вывод: 1. В условиях технически оснащенной армии, многогранности самой оперативной и тактической учебы, глубины содержания задач наша Красная Армия стоит выше германской.

2. Германская армия на сегодняшнем ее этапе не является показательной для нашего командира»[121].

И так считал не один Левандовский, подобным образом рассуждали многие. Такая порочная практика обучения продолжалась и в последующие годы. Документы свидетельствуют, что пороки боевой подготовки войск Уборевича и Якира были типичными для РККА середины 30-х годов. То же самое было и в Московском военном округе у командующего Корка и в Особой Краснознамен­ной Дальневосточной армии Блюхера.

А. Смирнов делает закономерный вывод: «Таким образом, командиры, репрессированные в 37-м, не сумели подготовить Красную армию к войне с Германией, ибо не сумели обучить свои войска. И корни катастрофы 41-го года уходят не в 37-й...»

Чем же занимались «великие полководцы» после Граданской войны на протяжении 16 лет? Что оставили после себя эти «полководцы»? Кроме дач, построенных их подчиненными, они не оставили абсолютно ничего: ни обученной навыкам военного дела армии, ни шедевров тактического искусства в ведении наступления и обороны, ни умения управления войсками с помощью радиосвязи.

Они скрипели подошвами генеральских сапог, выходя на трибуны пленумов и совещаний, обещая разгромить любого врага, решившегося посягнуть на границы страны. Они сытно ели народный хлеб и получали привилегии. И в это же время, в служебных кабинетах и на товари­щеских застольях, они фрондировали против руководства страны и разрабатывали планы захвата власти.

Впрочем, современники понимали ситуацию. Умный, проницательный и хорошо информированный американский посол в Москве Джозеф Девис 28 июля 1937 года послал президенту Рузвельту шифрограмму за № 457. В ней он сообщал: «В то время как внешний мир благодаря печати верит, что процесс это фабрикация... — мы знаем, что это не так, и, может быть, хорошо, что внешний мир думает так... Что касается дела Тухачевского — то корсиканская опасность пока что ликвидирована».

В общей сложности по причастности к военному заговору было арестовано 980 командиров и политработников, в том числе 29 комбригов, 37 комдивов, 21 Комкон, 16 полковых комиссаров, 17 бригадных и 7 дивизионных комиссаров.

Но в 1937–1938 годах были ликвидированы не только участники и пособники прямого заговора против руководства страны. Фактически в СССР произошла ликви­дация пятой колонны. В этом заключались как историческая необходимость, так и объективная правота действий Сталина. Именно принятие чрезвычайных мер позже обеспечило возможность выиграть тяжелейшую войну.

В ноябре 1941 года британская газета «Санди экспресс» писала об опубликованной в это время статье Дж. Девиса. Через несколько дней после нападения Гитлера на Советскую Россию Девиса спросили: «А что вы скажете относительно членов пятой колонны в России?» Он ответил: «У них таких нет, они их расстреляли». Девис пишет далее, что значительная часть всего остального мира считала тогда, что знаменитые чистки 1935–1938 годов являются возмутительными примерами варварства, не­благодарности и проявлением истерии. Однако в настоящее время стало очевидным, что они «свидетельствовали о поразительной дальновидности Сталина и его близких соратников».

Заявляя, что советское сопротивление, «свидетелями которого мы в настоящее время являемся», было бы «сведено к нулю, если бы Сталин и его соратники не убрали предательские элементы», Девис в заключение указывает, что «это является таким уроком, над которым следует призадуматься другим свободолюбивым народам».

Еще одним результатом предвоенной чистки стала дезорганизация работы германской разведки. Начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Типпельскирх в книге «Роковые решения» пишет: «Определить хотя бы приблизительно военную мощь Советского Союза было почти невозможно. Шпионаж не находил для себя в Советском Союзе никакого поля деятельности. У немецкого Генерального штаба было лишь приблизительное представление о том, на что способен Советский Союз во время войны».