В антисоветский военный заговор Васнецович в 40 сд завербовал: Захарченко Я. Я., Ковалева С. Т., Чиркунова И. И., Аксенова Д. А. и Маркова В. И., что подтвер­ждается показаниям и указанных участников заговора, а в отношении вербовки Ковалева также очной ставкой ему с Васнецовичем. Допрошенный в качестве обвиняемого Васнецович на следствии признал себя виновным в предъявленном ему обвинении и показал, что он: «В антисоветский военный заговор был завербован в 1933 году бывшим командующим войсками Приморской группы Путна...»

Казалось бы, что после такого обвинения судьба комдива была предрешена. Однако в середине февраля 1940 года, за недоказанностью вины, Васнецовича — вме­сте с Я.З. Покусом, Г. Д. Стельмахом и другими руководящими работниками ОКДВА - освободили. Его восстановили в партии, в кадрах армии и назначили на должность старшего преподавателя кафедры тактики Военной академии имени М. В. Фрунзе. Ему вернули и орден Красной Звезды, полученный за достигнутые успехи в деле руково­дства боевой и политической подготовкой в частях и подразделениях 40-й стрелковой дивизии.

Трудно сказать, какой вклад внес Владислав Константинович в обучение тактике слушателей академии, но че­рез год после освобождения, 15 февраля 1941 года, он был вновь арестован. Его доставили в Сухановскую тюрьму, где следователи 3-го Управления НКО СССР лейтенант госбезопасности Добротин и младший лейтенант госбезопасности Комаров начали допросы по новому делу. В основном оно было связано с деятельностью бывшего командующего ОКДВА маршала Блюхера, и подследственный признал «значительный кусок не своих прегре­шений».

На суде 16 июля 1941 года Васнецович говорил: «Мне было известно, что Блюхер пьянствовал, по несколько су­ток не выходил на службу, и вся его деятельность была направлена на подрыв боеспособности Дальневосточной армии. Я, как командир Красной Армии, не только не сигнализировал об этих безобразиях, но и выполнял... преступный приказ Блюхера... Мне также не было известно, являлся ли Блюхер участником этого заговора...»

Войну бывший комдив провел в лагере. И в мае 1951 года, в заявлении на имя И. В. Сталина о пересмотре дела, он писал: «Я признавал и признаю себя виновным в неумышленном пособничестве вражеской деятельности Блюхера, б(ывшего) командующего ОКДВА, а также в антисоветском поведении на следствии в 1938 г. Я не привожу причин, объясняющих это позорное поведение, потому что считаю неуместным подобие какого-либо оправдания. Весь позор за период своей совместной деятельности с Блюхером... я переживаю до сих пор и считаю заслуженным то наказание, которое отбываю...».

О причинах отстранения Блюхера от командования Дальневосточной армией в августе 1938 года — после событий на озере Хасан — следует говорить отдельно. Поэтому обратим внимание на другую особенность чистки армии. Среди репрессированных военных оказалось много лиц с командирскими званиями, занимавших престижные руководящие должности в военных учебных заведениях. И приведем информацию из уже упоминаемого источника:

2. «Полководцы» военной «науки»

Славин И. Е. — нач. управл. военно-учебных заведений РККА.

Шифрес Я. Л. — нач. Военно-хозяйственной академии РККА.

Авиновецкий Я. Л. — нач. Химической академии РККА.

Немерзелли (Немерзон) И. Ф. — нач. Военно-полит. академии.

Иппо Б. М. — начальник Военно-политической академии.

Нижечек И. С. — зам. нач. Военно-политической академии.

Годес М. С. — нач. кафедры Военно-политической академии.

Розенблюм К. И. — нач. кафедры Военно-политич. академии.

Плотников И. С. — старш. руков. кафедры Военно-полит. акад.

Леонидов Л. О. — руковод. кафедры Военно-политич. академ.

Ховкин А. Б. — нач. курса Военно-политической академии.

Либерман Б. П. — препод. политэкон. Военно-политич. акад.

Цалькович И. М. — нач. штаба Военно-воздушной академии.

Лавиновский Б. Я. — нач. кафедры тактики Военно-возд. акад.

Кит-Войтенко И. П. — нач. штаба Военной акад. им. М. В. Фрунзе.

Замилацкий Г. С. — преподаватель Военной академ. им. Фрунзе.

Смоленский Я. Л. — военком Военно-возд. акад. им. Жуковского.

Беттихер Н. И. — рук. кафед. тактики Артиллерийск. академии.

Козловский Д. Е. — старший преподав. Артиллерийской академии.

Козаровский Я. И. — старш. руковод. Электротехнич. академии.

Рабинович И. Ю. - пом. нач. по политчасти Военно- инж. академии.

Рабинович С. 3. — дивиз. комис., военком Военно- морской академии.

Скороходов А. К. — комиссар факультета Военно-инженерн. академии.

Лазаревич В. С. — нач. кафедры тактики и боевого упр. трансп. акад.

Шмай-Крейцберг А. И. — нач. бронетанк. курсов усоверш. комсостава.

Вейнерович И. М. — нач. политотд. Арт. курсов усоверш. начсост.

Фрумин С. М. - нач. Государственного института физкультуры.

Белый С. О. — начальник военной школы им. С. С. Каменева.

Машенджинов Б. Я. — нач. школы техников спецслужб ВВС.

Левит К. Д. — пом. по политчасти нач. Московской артилл. школы.

Росман И. Д. — нач. Московской артиллерийской школы.

Марков Г. Н. — пом. по политчасти военно-учебн. завед. Киевск. ВО.

Хайт Н. М. — нач. научно-исследовательского химич. института ВМС.

Любович А. М. — начальник связи РККА.

Милейковский И. М. - начальник НИИ войск связи РККА.

Гурвич А. И. — нач. НИИ по технике связи Развед. Управл.[145].

Пожалуй, даже нет смысла разбираться, как «полководили» армией начальники военно-политических академий, школ и кафедр военных учреждений, но в том, что эти единородцы Гамарника и ­ Фельдмана оказались на престижных должностях в военных учебных заведениях, был не перст судьбы и не природные таланты. Ничто так не способствует продвижению по служебной лестнице, как своевременная поддержка вышестоящим руководителем, особенно если того связывает с подчиненным нечто большее, чем игра в покер или любовь к литературе.

В публикациях нет сведений о причинах ареста на­чальника связи РККА Любовича и НИИ войск связи Милейковского; однако известно, что именно отсутствие связи при управлении войсками стало одной из главных причин неудач армии на начальном этапе войны.

Еще одним из известных «полководцев», просидевшим всю войну в лагере, оказался и комкор А. И. Тодорский. Он вступил в РКП(б) в 1918 году и тогда же написал книгу «Год войны с винтовкой и плугом», отмеченную В. И. Ле­ниным. После окончания в 1927 году Военной академии имени М. В. Фрунзе он служил командиром стрелкового корпуса, помощником командующего Белорусским военным округом, начальником и комиссаром Военно-воздушной академии. В 1936 году его назначили начальником Управления военно-учебных заведений. Достойный пост имела и его жена Рузя Иосифовна, возглавлявшая техническое бюро № 7 Наркомата оборонной промышленности.

И тем не менее Тодорский относил себя к разряду «обиженных». Хотя должность начальника управления была значимой и заметной, он считал себя вправе рассчи­тывать на большее - к примеру, на пост командующего округом. Да и звание «комкор» он находил для себя недостаточно престижным. В книге «Красная армия на Голгофе» Н. Черушев иронизирует по этому поводу: «Подумать только - на Военно-хозяйственной академии мало кому известный Шифрес получил четыре ромба, а ему, которого цитировал сам Ленин, дали всего лишь три».

Однако в повышении начальственного статуса комкору не смог помочь даже «свой человек» — главный кадровик Красной Армии Борис Фельдман. Прекрасные отно­шения с Фельдманом, — как с Якиром, Корком и Эйдеманом, — у Тодорского сложились еще с 1928 года, когда они вместе находились в командировке в Германии. Видимо, поэтому ни на следствии, ни на судебном процессе ни Фельдман, ни Тухачевский не назвали его фамилии.

На вопрос, давал ли он еще кому-либо, кроме Нау­мова, Лапина и Хрусталева, задания по вредительству в системе воздушного флота, Тухачевский ответил: «Нет». На дополнительные вопросы: «А по центральному аппа­рату?», «А на местах?», ответ был тот же — «Нет». Тем не менее позже все подследственные в своих показаниях будут называть Тодорского доверенным человеком Фельдмана. Однако, перечисляя на следствии десятки во­енных, вовлеченных им в заговор, сам Фельдман имени Тодорского нигде не указал — «ни в качестве начальника Военно-воздушной академии, ни в качестве руководителя УВВУЗа». Поэтому после расстрела заговорщиков «Александр Иванович мог спать спокойно».