Отвечает один из присутствовавших: — После ухода вашего, когда Ултантаз правителем народа себя объявил, он всех при вас состоявших людей на разную службу назначил. Караджана же ни на какую должность не определил и, к людям его не пуская, отправил на Алатаг. Лишил он его права с людьми встречаться. Ултан приказ написал, печать приложил к нему, — вручил бумагу Караджану: «Если, мол, увижу тебя хоть раз с кем-нибудь из людей не только разговаривающим, — рядом стоящим, — сам себя вини: вздерну тебя на виселицу и голову отрублю». По этой причине никто Караджана все это время не видел и ничего о нем не знает. Бумага эта у Караджана в руках должна быть, если только он на Алатаге не дождался уже своего смертного часа… Услыхав такие слова, Алпамыш отдает приказ: — Не медля седлайте лучших скакунов, в одиночку не отправляйтесь, — трое-четверо поезжайте, — разыщите, привезите Караджана. Одежду ему от меня, коня отборного в дар от меня доставьте, — весть обо мне передайте: вернулся, мол, Алпамыш в Конграт, друга своего скорее видеть мечтает!.. Четыре всадника на Алатаг отправились. Прибыли — разыскали Караджана. Увидел их Караджан-батыр, удивился: — В чем дело? — спросил он. Сказали ему люди Алпамыша: — Прибыл бек Хаким, наш султан! Живо снарядись, Караджан! Малое, великое ль будь, — Ни о чем не думай, забудь, — И — без промедления в путь! В дар тебе прислал Хакимджан Этого коня и чапан!.. Мешкать и не думал шункар. Принял побратима он дар, — В сердце его — радости жар. Быстро им оседлан тулпар. Ехали туда вчетвером, — Ехали назад впятером. Едет Караджан, а весть вперед бежит. Приезжает он — за ним народ бежит. Кто-то Алпамыша известить спешит, — Алпамыш, узнав, нисходит с трона вниз. Старые к нему вазиры тут сошлись: С почестями нужно гостя встретить им, — Вышли, смотрят — едет гость желанный к ним! Вот он подъезжает: — Здравствуй, побратим! После приезда Караджана совет собрали — дела обсудили — пир готовить стали. Много белых юрт разбили для гостей, Много было в них припасено сластей. В золото из луков шла стрельба в тот день, — Золотые тыквы — для стрельцов мишень. [49]Вечера на землю опустилась тень, А народ на пир валил, кому не лень. Шествием веселья с факелами шли, Из умолкших пушек вновь пальбу вели. Множество котлов на поле принесли, Множество костров на поле разожгли, Резали баранов — счета им не чли, Повара варили, пекари — пекли. А людские толпы все текли-текли, Собрался там весь байсун-конгратский мир. Неразлучны были, возглавляя пир, Алпамыш-батыр и Караджан-батыр… Знатный и незнатный пировал народ, Пир отпировав, большой созвали сход. Алпамыш дела с народом обсудил, — Сердце от печали он освободил. Верных слуг своих он щедро наградил, Прихвостней Ултана бек не пощадил: Строгий розыск он не медля нарядил, Недругов своих повсюду находил, Пойманных врагов допрашивал-судил. В темные зинданы многих посадил, — Самых вредных он и на смерть осуждал. Самого Ултана сорок дней подряд Алпамыш со всей суровостью пытал, Через сорок дней он приказанье дал — Кончить Ултантаза… Мир в стране настал. Алпамыш теперь порядок утверждал: Он дела правленья мирно обсуждал, — Малое, большое строго наблюдал, — Он благоустроить родину желал. Он свою родню счастливой увидал, С Ай-Барчин себя любовью услаждал, — Пыль страданья он из сердца выметал… А время шло. Заря однажды вставала, — когда солнце взошло, прибывает во дворец несколько всадников, Барчин спрашивают. Вышел к ним Алпамыш, — Алпамышу они такое заявление сделали: — В слове сказанном всегда ошибка есть. Вам Байсарыбай, отец Барчин, шлет весть. Осень наступает — всем цветам отцвесть. Очень на чужбине тосковал ваш тесть, — Все-таки домой вернуться он решил. Много он труда на это положил, Много испытаний тяжких пережил. Кто с ним оставался — с ним откочевал. Берег Кок-!Камыша — им теперь привал, Там Байсарыбай, как встарь, залетовал. По своей Барчин старик затосковал: «Мне разлука с ней невмочь, — он говорит, — Ведь единственная дочь! — он говорит, — Глаза моего зрачок!» — он говорит. Так, вздыхая, день и ночь — он говорит… Эти слова услыхав, распорядился Алпамыш вестников дяди-тестя своего с коней спустить. Хорошо накормив их, подарками их снабдив, отправил он их обратно: скорей, мол, пусть дорогие гости прибывают. Назначив еще человек десять почтенных людей, он их вместе с вестниками на Кок-Камыш послал с наказом — сопровождать Байсары. Пастбище озера Кок-Камышского, если прямиком итти, недалеко было. Прибыли люди на Кок-Камыш, — наказ Алиа-мыша сообщили. Выслушал их добрые слова Байсары, добрыми словами сам им ответил, оставил давнюю свою обиду, родичам своим за оказанный ему почет много благодарности высказал, — принял приглашение. Страстно желая Барчин свою увидать, на родине своей снова жить, поставив десять посланцев Алпамыша впереди каравана своего, — отправился Байсарыбай со спутниками в Конграт. Об их приближении — навстречу высланный человек сообщил во дворец. Ай-Барчин пешком на дорогу вышла — увидела издали родителей своих, — и такие сказала слова: — Боли сердца мне ужель теперь не знать? Явь иль сон я вижу, — не могу понять! Вправду ль предо мной моя родная мать?! Чресла кушаком украсив золотым, Не родной ли мой отец передо мной?! — Распахнув объятья, к ним бежит Барчин, Слезы счастья из очей струит Барчин. Дочь свою увидев, ослабел старик, Шевельнуть не мог суставами в тот миг, — Грузом радости раздавлен был в тот миг. Дочь свою увидев, слез не удержал, К старческой груди свое дитя прижал. Далеко-далёко край врагов теперь! Как бы ни был тот далекий путь тяжел, — Старый Байсары на родину пришел! Дочь свою в объятья принимает мать, — Радость этой встречи надо понимать! Байсары стоит пред зятем дорогим: — Ты здоровым ли пришел домой, Хаким? — Алпамыш обласкан словом был таким. Кто семь лет скитался по краям чужим, Знает, как отрадно встретиться своим. Все обиды их растаяли, как дым. Встретить Байсары пришел и Байбури, — Все-таки — два брата, что ни говори! Братская любовь их вспыхнула опять, Друг о друге все хотят скорей узнать, Слезы друг о друге стали проливать. То, что было — было, — стыдно вспоминать, Рану распри старой надо ль растравлять? — Лучше о делах страны потолковать, — Край родной им надо благоустроят Солнце между тем уж начало пылать, Ко дворцу пришли, — Барчин уводит мать. Стали дастархаи гостям приготовлять, Знатные мужи пришли их поздравлять. Вскоре собрались и сазандары там: Карнайчи пришли и сурнайчи пришли, Трубный рев стоял, звенели тары там, Бубнов, барабанов громы — тара-там! Кто на чем умел, на том он и играл, Юных забавляя, как и старых, там. Девушек, молодок толпа собралась — И огонь веселья долго там не гас. Но концу игры пришел, однако, час, — Люди по своим стоянкам разбрелись. Кое-кто остался: жалобы нашлись, — Просят Алпамыша: «Вникни, разберись!» Беки на совет державный собрались, — Сообща разбором жалоб занялись. Выслушав обиды, «да» сказав иль «нет», Беки встали с мест, — закончили совет… Так-то возвратился после всех невзгод В ту страну родную, в свой родной народ Алпамыш-батыр, могучий сокол тот. Так, семь лет пробыв у калмыков в плену Милую свою увидел он страну, Так вернул себе любимую жену, Так объединил байсун-конгратский мир… Эти все дела случились в старину, Их свершил тот сокол, Алпамыш-батыр, О котором слава облетела мир. Свой дастан о нем поет Фазил-шаир, Если, воспевая Алпамыша тут, Клики «гай!» от вас я часто слышу тут, Лучшие слова на память мне придут. Я — Фазил, простой дехканин и певец, Как умел, так пел, — и песне тут конец! вернуться Золотые тыквы. — Стрельба в золоченую тыкву — одно из обычных праздничных состязаний у народов Средней Азии. |
