Так эта сеча окончилась. Немногие калмыки уцелели, — бегством спаслись. Остался Алпамыш один на поле брани, вперед поскакал — догнал Караджана, ушедшего со всем народом вперед. Едут друзья рядом, обращается Караджан к Алпамышу, рассказать просит, как бой закончился. Рассказал ему Алпамыш про подвиги свои, сколько врагов перебил он, как на поединках зарубил он самых грозных богатырей — главарей воинства калмыцкого, как бежали с поля битвы уцелевшие калмыки. Восхищается Караджан геройством Алпамыша, говорит: — Не вернусь я в страну калмыцкую, не хочу служить вероломному шаху Тайче, жить буду в стране друга моего, славного витязя Алпамыша. В это время прикочевал народ к берегам Ачикколя. Устали люди от долгого пути, скот из сил уже выбивался. Решили стоянку сделать на этом месте. Скот на волю пустив, юрты расставили. Пришел и караван Барчин-аим. Многие из подружек ее так устали от долгого сиденья на иноходцах, что словно бы окаменели — ни стоять, ни ходить не могли. Спустили Ай-Барчин с коня, развьючили пятьсот верблюдов, ее приданым груженных, отдыхать дали им. Установили женщины бархатную юрту Барчин, — девушки ввели ее в юрту, развесили ее одежды, кумганы с водой вскипятили, чай заварив, дастарханы разостлав, досыта горячей пищи поев, — отдыхать легли. Так и по всей стоянке. Люди весь день отдыхают, вечер настает, ночь приходит, — люди лежат, подняться не в силах, — отдыхают с пути. Длится отдых три-четыре дня. Люди в себя приходят, — снова в путь собираются. Едет Алпамыш рядом с Барчин-аим, так говорит: — Споря светлым ликом с луной, Стремя в стремя рядом со мной, Вольною дорогой степной, Девушками окружена, Держишь путь ты в край наш родной. Слушай меня, друг мой, жена! Правду ведь узнать ты должна: Скот наш возмечтав отобрать, Конную могучую рать Выславший за нами вдогон, Этот вероломный Тайча, — Знай, моя Барчин-аимча, — Если бы он верх одержал, Гибелью ведь нам угрожал! Все же он, Тайча, оплошал. Я его опоры лишил: Меч я свой, алмаз, обнажил, — Сколько калмыков уложил! Цвет его полков искрошил! Недруг нам разором грозил, Рабством и позором грозил, Недруга я сам устрашил! Честь Байсун-Конграта я спас, — Скот наш от захвата я спас, — Слава мне теперь, храбрецу! В край родной, на радость отцу, Еду я конь о конь с тобой… Очень тебе кудри к лицу, Твой наряд к лицу голубой!.. Едут рядом он и она, Бек и молодая жена, Кони их бок о бок идут, Путаются их стремена. Едут и беседы ведут, Шутки шутят, песни поют. Недруга страна далека. Плач и стон в стране калмыка. Впереди — родная страна, Только и она не близка! Ровные просторы прошли, Вот уж косогоры пошли, Впереди — гора за горой, — Нет пути-дороге конца! Вспомнит Барчин-ай про отца, Сразу потемнеет с лица, Горько затоскует порой: Много дум на сердце у ней! «Как не тосковать! — говорит, — Мой отец и мать, — говорит, — Там — среди врагов-калмыков, Лишены родни, — говорит, — Меж врагов — одни, — говорит, — Верно в угнетеньи живут, В тяжком униженьи живут! Может у отца отобрать Тайча-хан все наши стада. Нищенство грозит им тогда!» Вот что Ай-Барчин тяготит, Вот что ей сердечко когтит! Зная, что у ней на душе, В очи Алпамыш ей глядит, Очень за нее он скорбит, Так ей сокол-бек говорит: — Мой совет послушай благой, Думой не терзайся такой, Сердце ты свое успокой! Недруг наш коварен, а все ж — Разве он посмеет, калмык, Совершить столь дерзкий грабеж! Вскорости, хранимы судьбой, Мы домой прибудем с тобой, Счастливо с тобою вдвоем Мы в краю родном заживем. Об отце заботясь твоем, Отошлем посланье с гонцом, К нам его, в Конграт привезем. Со своим отцом дорогим, С матерью своей дорогой
Ты разлучена не навек!.. — Так ей говорит Хакимбек… Движется народ кочевой, Гонит скот бесчисленный свой. Труден путь полугодовой, На чужбине мука горька, С родиной разлука горька! Люди, истомясь, говорят: «Мы к стране родной, — говорят, — Рвемся всей душой, — говорят, — Только путь степной, — говорят, — Много терний в сердце вонзил. Добрести хватило бы сил! Где ты, край желанный, Конграт!..» Путь одолевая с трудом, Степи все заполнив скотом, Так они идут тем путем, — Терпят много бед и невзгод, — Люди отощали и скот. Путь без остановок держа, Движется байсунский народ, А родного нет рубежа! Падают бараны в пути, За горой гора на пути, Перевалу вслед перевал. Сколько перевалено гор, — Нет родной страны до сих пор! На гору еще поднялись, — Вдаль они с надеждой глядят, — Вспыхивает радостью взор, — Воды бирюзовых озер, Воды Кок-Камыша блестят! «Вот она, страна родная! — говорят, — Мы к тебе вернулись, край отцов, Конграт! Нет страны на свете лучше!» — говорят. Едет меж своих подруг Барчин-аим; Каждая надела праздничный наряд. Воды Кок-Камыша взор ласкают им, Камыши в пути как бы кивают им, Едут по местам покинутым, родным, Ветерок доносит их отчизны дым. Весь народ возглавив, едет бек-Хаким, Высылает он гонцов-передовых, — Вихрем понеслись, коней секут своих. Мы ему напишем потом, Поглядел бы ты на этих верховых! Встречные в испуге спрашивают их: К нам его, в Конграт привезем. «Что случилось? Кто вы? Чей вы есть народ?» Те им отвечают — и спешат вперед, Скачут — прискакали к дому Байбури, Весть передают седому Байбури. |