Он уселся на прежнее место, но уже не стал дремать, а исправно таращил глаза в полутьме. Бэк через стекло саркофага хорошо видел его пучеглазую морду.

– Ты спишь? – услышал Бэк тихий вопрос.

– Нет… Я думал, ты спишь, не хотел будить тебя.

– Как ты думаешь, нам повезёт? – чуть слышно спросила девушка.

– Нам уже повезло, – шёпотом ответил Спурт. – Хорошая у Сержа жена. Она всё сделает, как надо.

– Хорошо бы… – вздохнула Дженни.

– Я уверен, – заявил Бэк, хотя никакой уверенности у него не было.

Некоторое время они молчали.

Первым заговорил Дау.

– Ванесса звучит красиво. Ванесса… – он попробовал на вкус имя. – Мне нравится. Это твоё настоящее имя?

– Нет, Ванесса – оперативный псевдоним. Меня в самом деле зовут Джейн. Джейн Лекок.

– А кто должен придти на помощь? – поинтересовался Спурт.– Твои друзья?

– Да. Я надеюсь, что придёт Ив… – тихо ответила Джен.

– Ив? Кем он тебе приходится? – хмуро спросил Дау.

– Ревнуешь? – тихо засмеялась девушка. – Это хорошо…

Бэк не то чтобы ревновал, положение у них было не то, чтобы изводиться по житейским мелочам, просто ему не нравилось присутствие кого-то третьего в их отношениях. Но ответ Дженни его успокоил хотя бы тем, что у неё хватило сил на лёгкое кокетство. Значит, у неё тоже есть надежда.

– Знаешь, – тихо проговорил он, – как-то Серж сказал мне, что поделится удачей. Хотелось, чтобы это, в самом деле, получилось. Удача нам нужна…

Часового сменили где-то через полчаса. Сдача поста произошла так быстро, что стало ясно – охранник не рассказал сменщику о таинственной потере сознания и травме головы.

Бэк забылся тяжелым сном под утро и проснулся от глухих голосов. Рядом стоял отец Арсений, совещаясь о чём-то с парочкой типов в белых халатах, должно быть, конструкторами аппарата.

После их ухода настала тишина. Скучно, но Бэк и Дженни не разговаривали. Они ждали…

Им было что ждать.

* * *

Мы просидели в корабле до вечера, и многое успели, хотя два раза нам пришлось прерываться и спешно грузиться в шлюпку. Тристан сообщал, что приближаются термофилы, мы бросали всё и взмывали над равниной, поджигали очередной пиропатрон и возвращались. Можно было летать кому-то одному, но рисковать не хотелось.

На следующий день мы взяли усовершенствованные Шольцем дистанционные пиропатроны и с этого дня больше не отвлекались. Когда Тристан предупреждал, что теплоядцы приближаются, я взрывал заранее приготовленный заряд вдали от корабля и живые скалы оставляли нас в покое, уходя к новому 'прянику'.

Работа протекала быстро и эффективно. Вы не поверите, но Тристан просто смотрел на раскрытый корпус прибора или механизма и говорил, где поломка. Требовалось немало универсальных модулей для ремонта, именно для их получения мы демонтировали некоторые системы. Я, помнится, спросил у него:

– Как ты определяешь, где именно дефект?

– Я просто вижу, – отвечал он.

Вы понимаете, он просто видел то место, для диагностики которого требовались специальные стенды и контрольно-измерительные системы. Видел и показывал пальцем, а я не уставал удивляться его способностям. Мысль привлечь его к ремонту была поистине счастливой.

– Тебе, верно, кажется примитивной земная техника? – спрашивал я.

– Некоторые приборы и аппараты, – кивал пришелец. – Но это не оттого, что вы мыслите примитивно. Просто таков уровень ваших знаний на сегодняшний день. Зато некоторые системы поражают глубиной мысли. Вот, например, движок нашего корабля – это создание земных инженеров?

– Ну, конечно! – подтверждал я.

– Здорово придумано, – восхищался биомат. – Принцип работы, конечно, известен и нам, но реализация у вас великолепна. Эффективная и надёжная…

По вечерам мы возвращались измотанные, и лишь Тристан был полон энергии. Естественно, ведь тело искусственного человека не так подвержено усталости, как наше. А у нас с Патриком сил хватало лишь на то, чтобы слушать, как Тристан и Шольц вели научные дискуссии – любимое занятие учёного. После таких диспутов Генрих часто уходил, что называется, в себя и размышлял о том, что поведал ему пришелец. Однажды, после одного таких споров, он предложил:

– Ты, Тристан, можешь оказать огромное влияние на нашу науку, принести неоценимую пользу человечеству, дать толчок развитию техники… Хочешь, когда вернёмся на обитаемые миры я познакомлю тебя со своими друзьями-учёными?

– Нет, – покачал головой биомат. – Пользу я окажу, конечно, но вред будет гораздо больше.

– Военные? – предположил я. – Они могут построить новое смертоносное оружие?

– Военные – тоже, – поморщился искусственный человек. – Но главная проблема не в них.

– А в чём же? – заинтересованно спросил О'Доннел.

– В том, что это будут знания, полученные вами даром, а всё дармовое – развращает. Вот я хорошо изучил ваш корабль, плох он или хорош – неважно. Важно, что это до последнего винтика – создание вашей культуры, техники, цивилизации. Ваших проб и ошибок, тупиков и озарений, побед и поражений… Появись я в вашем мире, как советчик, помощник и… – тут биомат усмехнулся, – …оракул, ваша наука рано или поздно пришла бы в упадок. Зачем совершать эксперименты, выдвигать теории, если в любой момент можно узнать, что там, почему и как? Нужны ли учёные, институты, лаборатории и приборы, если всё уже изобретено на много веков вперёд? К чему вообще прогресс?

Шольц тогда надолго задумался, но в конце концов произнёс:

– Да, пожалуй ты прав…

Текли напряжённые дни… Каждый день под тусклым светом аккумуляторных ламп, вздрагивая от проползающих мимо толп термофилов, мы склонялись над механизмами, и перебирали аппарат за аппаратом, однако, как и предполагал Тристан, немалым пришлось пожертвовать. Особенно много деталей взял бортовой компьютер. Мозг пришельца мог бы заменить его, но тело биомата останется в стазисе, и на это время для управления и расчета гиперскачка нам необходим компьютер. Мы осторожно блок за блоком перебрали его схему и, после долгих мытарств наконец-то система самодиагностики ответила нам: 'ОК'. Комп был восстановлен, с этого дня я уже не сомневался в успехе предстоящего полёта.

Шольц не мог помогать, его скафандр был всегда у Тристана. Нам постоянно требовались пиропатроны, а реактивов за всё время нашего пребывания на астероиде накопилось достаточно. Генрих целыми днями тачал огненные 'гостинцы', извёл на них все свои бумажные справочники, однако, хотя дело это было чрезвычайно муторное, не роптал. Плохо было, что деталей для самодельных взрывателей 'подарков' оставалось мало. Шольц исхитрялся как мог, чтобы сделать работающую схему. Видно, он был не только талантливым учёным, но и способным инженером – взрыватели его конструкции срабатывали безотказно, хотя и были сделаны в буквальном смысле 'на коленке'. Мы экономили их, как могли, раскладывали огненные приманки кучками, чтобы от одного вспыхивало по нескольку пиропатронов, и надеялись, что закончим ремонт до того, как израсходуем последний.

Постепенно ремонт корабля приближался к концу. В старину, говорят, была такая присказка про плохие автомобили – их называли 'ведро с гайками'. Вот на таком ведре с гайками оказались мы, когда, наконец, наш, с грехом пополам, восстановленный корабль, воспарил над поверхностью безымянного астероида.

Признаюсь, я без сожаления покидал эту малую планету. В последний раз я окинул взглядом его скупо освещённые равнины и мысленно произнёс: