Яичница пригорела.

Воронин жил неподалек от Егора, на соседней улице. Минут пять ходьбы, от силы – семь, если совсем не спеша.

Егор вышел из своей квартиры без десяти шесть, спустился с пятого этажа, демонстративно глядя в сторону, миновал лавочку со злоязыкими бабками, пересек двор по диагонали, прошел мимо бетонного забора двухметровой высоты, ограждавшего территорию рынка, и дальше – мимо шеренги ларьков, торгующих жвачкой, шоколадками, сигаретами, крепкими и не очень напитками, пересек проезжую часть улицы и нырнул во второй подъезд девятиэтажного кирпичного дома. На шестой этаж он поднялся лифтом; в лифте пахло табачным дымом, валялись окурки, сожженные пластмассовые кнопки панели управления были заменены негорючими алюминиевыми. К двери квартиры 59 Егор подошел без трех минут шесть, коротко позвонил. Дверь открыл сам Воронин, одет он был по‑домашнему: в черные тренировочные штаны с отчетливо наметившимися вздутиями на коленях и светло‑серую трикотажную майку с надписью We Are The Champions.

– Заходи, – сказал Воронин.

Егор зашел. Воронин запер дверь.

– Мои в спорткомплекс пошли, на тренажеры, – сказал он. – Мы можем спокойно поговорить. Пошли на кухню.

Пошли на кухню. Кухня в квартире Воронина была раза в два просторнее кухни в однокомнатном жилище Егора – квартира улучшенной планировки, понимаешь. Воронин зажег газ и поставил на огонь приплюснутый японский чайник пожарно‑красного цвета с жестяным свистком на коротком обрубке носика. Егор сел на табурет сюоку от кухонного стола, прислонился к прохладной стене спиной и затылком и сказал:

– Знаешь, я тут припомнил кое‑что. Вчера, после того, как мы с Денисом…

Голос у него вдруг предательски дрогнул, но Егор быстро восстановил над собой контроль и продолжил:

– В общем, он сказал мне, что уходит, совсем уходит из тусовки толкинистов. Еще сказал, что он теперь – посвященный. Когда я спросил, во что его посвятили, он сказал: в тайну. Ну, я как бы с пониманием покивал и больше не стал его расспрашивать…

Воронин, достававший из кухонного шкафчика чашки, быстро обернулся.

– Посвященный в тайну, говоришь? Он не сказал подробнее, что это за тайна?

– Нет, – покачал головой Егор. – Я же говорю тебе, я не стал его расспрашивать, а он не стал ничего рассказывать.

– Это почти что ничего. – Воронин отвернулся, выключил засвистевший чайник, из заварочного чайника налил в чашки темно‑ коричневой жидкости, разбавил кипятком и сел за стол. – Сахар, варенье, хлеб, масло – бери сам, чего хочешь. – Себе Воронин сделал сладкий чай, намазал маслом толстый кусок белого хлеба, а масло сверху – еще и крыжовниковым вареньем; поощрил Егора, махая левой рукой: – Давай‑давай, действуй.

Егору есть не хотелось; он просто отхлебнул чая и зачерпнул ложечкой варенья. Варенье было густое, как мед, и такое же сладкое, ягоды лопались на языке маленькими зарядами душистого сиропа. И зернышки, мелкие зернышки, которые Егору почему‑то очень нравилось давить зубами.

Воронин, быстро разделавшись с первым бутербродом и принимаясь сооружать второй, спросил как бы невзначай:

– Слышал, что в городе говорят про все эти убийства?

– Слышал, – кивнул Егор. – Разное говорят. Одни говорят, что маньяк у нас в городе объявился. Другие – что местные бандитские группировки теперь на своих разборках на мечах рубятся, такой у них нынче метод выяснения отношений…

– Ты, я вижу, настроен скептически, – заметил Воронин.

– Да ну, чушь собачья. – Егор пожал плечами. – Звучит слишком безумно, чтобы воспринимать это всерьез. Мечи, дуэли…

– Это может быть настолько безумным, чтобы оказаться правдой, – сказал Воронин и откусил от бутерброда здоровенный кусок, давая Егору время переварить услышанное. Прожевал и добавил: – Между прочим, триста лет назад дуэль, как способ разрешения конфликтов на личном уровне, была вполне обычным делом.

– Так то триста лет назад, – сказал Егор, начиная догадываться, к чему клонит Воронин, но все еще не желая делать выводы, к которым его настоятельно подталкивали. – Многое, знаешь ли, изменилось за последние триста лет.

– Да неужели? – притворно удивился Воронин. – А тебя не учили, что история развивается по спирали?

– Слышал я, слышал, – сказал Егор. – История повторяется, в первый раз – трагедия, во второй – фарс. Вообще‑то, я думал, у нас будет серьезный разговор.

– А разговор у нас совершенно серьезный. – Воронин отлжил в сторону недоеденныйбутерброд, подался вперед, к Егору. – Людей убивают и убивают их мечом – это я тебе как эксперт говорю. По отношению к общему числу убийств, совершенных в нашем городе, эти особенные убийства составляют небольшой процент, но важно не это. Важно то, что твой друг Денис Брагин попал в этот процент.

– К чему ты клонишь? – Егор скрипнул зубами. – Денис не был рэкетиром.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю.

– Де морциус нил низи бене, – мудрено сказал Воронин, бесцельно болтая ложечкой в пустой чашке.

Подумав, Егор спросил:

– А что, следователь ваш, которого вместе с Денисом убили, он был с какой‑нибудь бандитской группировкой связан?

– Нет, – коротко ответил Воронин.

Егор принялся рассуждать вслух:

– Ну вот, они – не бандиты и с бандитами не связаны, значит, их убили не на разборке…

– Их убили на дуэли, – сумрачно сказал Воронин, глядя на Егора исподлобья.

– Снова ты про дуэли. – Егор раздраженно повысил голос. – Кто их убил? За что?

– Не ори, – сказал Воронин. – За что их убили – я не знаю. А вот насчет того, кто мог это сделать… – Он помолчал и задал неожиданный вопрос: – Ты магазин Проспект на проспекте Ленина знаешь?

– Знаю, – кивнул Егор. – Там телевизорами торгуют, магнитофонами, кассетами всякими…

– Техника там, заметь, исключительно японского производства, – многозначительно произнес Воронин. – И слышал я, что ребята, которые в том магазине работают, кэн‑дзюцу серьезно увлекаются, и кое у кого из них даже мечи настоящие есть.

– Я тоже фехтованием серьезно увлекался, – возразил Егор, – но я же не убил никого.

– Кто знает, – прищурился Воронин, – может, и убил.

– Ну знаешь! – Егор вскочил, едва не опрокинув стол, весь пылая от благородного негодования. – Копаев сегодня меня полдня пытал, теперь ты опять начинаешь то же самое…

– Да сядь ты, сядь. – Воронин сделал успокаивающий жест. – Копаева легко понять, он проводит обычную следственную работу, проверяет версии. Ты фехтованием занимался? Занимался. С жертвой знаком? Знаком. К тому же незадолго до убийства вы с Брагиным прилюдно сражались на деревянных мечах. Вероятно, позже могли продолжить и на настоящих. Простая логическая цепочка. Элементарно, Ватсон!

Егор сел на табурет и удрученно спросил:

– Ты‑то, надеюсь, не подозреваешь меня в убийстве Дениса?

– Нет, – сказал Воронин. – Я уже признался тебе в своих подозрениях. Я думаю на тех ребятишек из магазина Проспект, которые играют в самураев. И этот удар кэса‑гири сильно укрепляет мои подозрения.

– Но им‑то зачем убивать Дениса? – недоуменно спросил Егор. – Тем более зачем им убивать вашего следователя?

Воронин встретил вопрос вопросом, и интонации у него были сердитые:

– Откуда мне знать? Может, ты сам сходишь к ним и спросишь, а? Да если бы у нас была хоть какая‑нибудь зацепка, этих доморощенных самураев давно бы взяли в оборот.

– Я думаю, – глубокомысленно изрек Егор, – что в ране должны были остаться микрочастицы металла с лезвия меча. Если извлечь эти микрочастицы, провести соответствующие анализы и сравнить с металлом мечей тех самураев из магазина японской видеотехники…