Никита обошёл здание и выглянул из арки. В руке у него находился букет гвоздик. Для отвода глаз.

Непринуждённый равнодушный взор, поза ожидающего возлюбленную молодого человека. Внимательные острые глаза под маской невинности и простодушия. Крепкая рука.

«Восьмёрка», не останавливаясь, опустила боковое тонированное стекло. Кто там сидел, трудно различить. Двое или трое мужчин.

Мужичок в джинсах и тренерке заметил пристальный взгляд из машины. Вздёрнул брови и неопределённо протянул руку.

Незнакомцы в синем авто шелохнулись и оценили жест приглашения. Затем «восьмёрка» взревела и помчалась по проспекту.

А мужчина, нанятый Топорковым, согнулся пополам и завалился на тротуар. Дёрнул ногой и затих.

В следующие секунды к нему кинулись прохожие.

Никита хмыкнул, на всякий случай запомнил номер автомашины и зашагал через дорогу к парку, к афишам театра.

Сафонова он увидел первым. Расселся с цветами, подарив их полковнику в машине под улыбку шофёра и смех человека в штатском на переднем сиденье, разрядил обстановку шуточкой, снял с боевого взвода «Стерлинг Мк-7» в рукаве и посоветовал водителю побыстрее сматываться.

Чёрная тонированная «волга» без шума поплыла по проспекту, аккуратно соблюдая правила дорожного движения, и скоро скрылась за парком.

Комната, в которой спустя сорок минут разговаривали друг с другом полковник ФСБ Сафонов и Топорков, находилась на пятом этаже белой «девятины», торчащей свечой в районе Лужников.

Маленькая, в восемь квадратов, завешанная и заставленная картинами, иконами и скульптурами, тихая, полузатемнённая – она казалась клеткой какого-то таинственного и добродушного зверька.

Несмотря на обилие в комнате предметов и вашей, загадочную атмосферу, царящую здесь, кругом было чисто и свежо. Видимо, кто-то следил и ухаживал за квартирой, но не жил. Так, навещали регулярно и наводили порядок. Ни пыли, ни мусора, ни застоявшихся запахов.

И еле-еле пробивающийся сквозь окно и тюль матовый, слабенький луч субботнего осеннего солнышка.

Здесь и очутились Истребитель и Сафонов, носящий в узких кругах спецслужб прозвище «Беркут».

Ещё в машине Топорков рассказал полковнику о трагедии на улице Пушкина. Всё в подробностях.

Сафонов внимательно разглядывал загримированного парня и так же внимательно слушал его.

Сейчас же, не пропуская ничего мимо ушей и аккуратно раскладывая по полочкам мозга информацию, Никита долго внимал речи особиста.

Желтолицый то ли от курения, то ли от какой-то болезни, маленький, но коренастый, с небольшой лысиной спереди, Сафонов производил впечатление хитрого и опасного шпиона, этакого карлика-агента 008. В его поведении, жестах и мимике лица сквозили мудрость, остроумие, а также сила.

Он говорил внятно, гладко, медленно, будто пытался хорошо внедрить в мозжечок парня всё, что знал сам, не только главное. И при этом ни на миг не отрывал рентгеновского взгляда от Топоркова.

Полковник вкратце ознакомил Никиту со своей биографией, хотя парень не понимал, зачем ему это надо. Рассказал о работе в спецслужбах России, некоторые секреты деятельности ФСБ, последние неудачи и будущие назревающие проблемы.

– Я, в принципе, наслышан об этом, Леонид Борисович! – известил полковника Топорков, заёрзав в кресле и поправляя сбившуюся со спинки накидку.

– Тебя Ильич обо ВСЁМ проинформировал? – спросил Сафонов, присаживаясь на скрипучий стул.

– О многом!

– Та-а-к. Ладно, – вздохнул полковник, подтянул галстук и достал зажигалку и сигареты, – куришь?

– А вы не знаете? – ехидно бросил парень.

– Гм, острый ты парень! Наслышан, наслышан! Ты мне доверяешь? – вдруг спросил эфэсбэшник, сунув руку во внутренний карман пиджака.

– Почему-то да! Хотя я ещё вас мало знаю. Вообще не знаю!

– Почему-то?!

– А спецслужбам сейчас, да и раньше, никогда не доверяли! Многие. А я отношусь ко «многим». Но вам верю, Леонид Борисович! Если б не Ильич, я бы сюда не приехал.

– Что, так бы инкогнито и метался по стране? – пробурчал полковник сквозь сигарету во рту, не переставая копошиться в нагрудном кармане.

– Может быть! Мне не привыкать.

Сафонов понял наконец, что внимание Топоркова рассеялось, мгновенно выдернул руку из-за отворота пиджака и… метнул в парня одноразовую стеклянную зажигалку. С такой скоростью, что на размышления и действия оставалась ровно секунда.

Он догадывался о том, что парень – фокусник тот ещё. Знал и заочно любил Никиту, за его способности. Профессионалов полковник уважал. Он предполагал, что Истребитель ловок, стремителен, хитёр и остроумен.

Но не до такой же степени!

То, что увидел Сафонов, он раньше никогда не встречал и запомнил на всю жизнь. Такие трюки не забываются.

Никита дёрнулся всем телом, оторвав его от кресла, пружиной взмыл на метр вверх, и в прыжке, описывая в воздухе удар ногой полукругом, туфлей сбил зажигалку на лету. Та устремилась к стене и разлетелась на кусочки.

Молчание длилось несколько секунд.

– Неплохо, неплохо, парень! – отозвался наконец ошеломлённый полковник, вдавливая тело в стул и не сводя взгляда с Никиты.

– Может не будем терять время на проверки и перестраховки?! – ехидно проворчал Топорков. – Что детский сад тут устраивать?!

Они встретились взглядами.

– Правильно, парень, давай! – и Сафонов ещё раз убедился в верном выборе спецагента.

Никита заметил, что эфэсбэшник хочет сказать что-то ещё, но перебил его, невзирая на всякие этикеты, культуру ведения диалога Карнеги и прочих королей вежливости и такта.

– Насчёт будущей работы хотелось бы кое-что обсудить, – сказал парень и, догадавшись, что полковник об этом и собирался побеседовать, продолжил: – Работать у ВАС я буду! Это однозначно. Это мой долг, если предстоящее дельце связано с защитой и интересами страны и народа! Это не громкие слова, Леонид Борисович! Как хотите, воспринимайте мою клятву, но я сделаю всё, что от меня требуется. Проследить, выяснить, подставить, убрать или прикрыть – я всё выполню! Мы с ребятами поклялись. За погибших и за живых! Единственное, что хочу отметить: не играйте со мной и не предавайте! Не прощу! У меня всё.

Сафонов проглотил ком в горле. Парень ему определённо нравился. Он должен быть ЗДЕСЬ, с ним, с полковником!

«Человек Шулепова – мой человек!» – считал Сафонов.

Он провёл рукой по лицу, затем полуобернулся, взял с пола дипломат шоколадного цвета и достал из него кое-какие бумаги. Одну протянул Топоркову.

– Прочитай. Ознакомься.

Никита сначала бегло, а потом более внимательно пробежал напряжённым взглядом по печатным строчкам серого листа.

«Чёрные Вдовы. Членистоногие ядовитые насекомые. От 10 до 70 мм в диаметре. Чёрной, тёмно-коричневой и серой окраски с яркими красными или оранжевыми пятнами на головобрюхе. Представители в Северной Америке, Южной Европе, Африке, Юго-Восточной Азии и Австралии. Плетение паутины как для охоты и откладывания яиц, так и для собственной безопасности, в отличие от остальных видов паукообразных. Самки рьяно и ревниво оберегают яйца. Линька до 7–8 раз за время существования. Несмотря на броскую расцветку, отлично маскируются и жестоки в обороне. Укус «чёрной вдовы» смертелен для животных и человека».

Никита посмотрел на полковника, брови поползли вверх, а уголки губ чуть опустились: гримаса недоумения.

– Глупый вопрос, но при чём здесь пауки?

– Я ждал твоего глупого вопроса! – воскликнул Сафонов и протянул Топоркову следующую бумагу.

Снова такой же серый листочек, ровные чёткие печатные слова, интересная информация. Кратко, понятно, ошеломляюще.

«Чёрные Вдовы. Ультрарадикальная террористическая организация, бывшее прокоммунистическое боевое объединение «Красные маски». Маскировка: религиозная сатанинская секта. Вид деятельности: преследование, шантаж, вымогательство, боевые выступления, как массовые, так и одиночные. Заказные и самостоятельно спланированные убийства. Шпионаж. Диверсионные операции. Прямое участие в политических распрях, отстрел неугодных высших должностных лиц верхнего эшелона власти и видных уголовных авторитетов криминальной среды. Существует с 1983 года, предположительно сформирована бывшим генерал-лейтенантом КГБ СССР Прушниковым А.А., эмигрировавшим в 1991 г. в ЮАР.