Дворец принес султану Мехмеду возможность уединения. Здесь он создал атмосферу загадочности и могущества власти, положения которой были сформулированы к концу его правления и должны были подчеркивать божественную природу правителя. Новые правила гарантировали, что с этих пор султаны будут еще реже выходить к народу, чем предки Мехмеда, даже к своим придворным. Эти правила составили руководство по дворцовому протоколу, определив иерархию и старшинство государственных мужей и чиновников султана, титулы, с которыми следовало к ним обращаться, порядок, в котором они целовали руку султана на религиозных празднествах. В этом своде не было положения о появлении султана перед подданными: он должен был скрываться за занавесом от пристальных взглядов своих государственных мужей на аудиенциях, назначаемых четыре раза в неделю для вручения прошений. В следующем столетии султан появлялся перед двором только на двух ежегодных религиозных празднествах.
Султан Мехмед украшал свои новые здания в самых различных стилях, которые напоминали его последующие завоевания. Двухэтажный Крытый павильон был построен в дворцовом саду в память об успешном исходе кампании в восточной Малой Азии после смерти в 1464 году караманидского правителя Ибрагим-бея, и в особенности победы, одержанную османами над правителем Аккоюнлу Узун («Высоким») Хасаном. За его отделку отвечали ремесленники из Карамана, поселившиеся в Стамбуле после похода, а его великолепие вдохновило к написанию множества витиеватых поэм[11].
Комплекс мечети Мехмеда был построен на холме в районе к западу от Золотого Рога и в его честь названном «Фатих» («Завоеватель»), Чтобы освободить место для него, была разрушена церковь Святых Апостолов, усыпальница многих поколений византийских императоров. Мечеть была расположена во внутреннем дворе, к северной и южной сторонам которого примыкало восемь теологических школ, четыре на севере были названы в честь Черного моря, а те, что на юге – в честь Средиземного, по-турецки Ак Дениз («Белое море»). Также там были расположены богадельня, обитель дервишей и караван-сарай, и Мехмед построил рынок, бани и множество магазинов, плата за аренду которых шла на содержание этих учреждений и давала финансовую поддержку их благотворительности. Призванный соперничать с Айя Софией, главный купол мечети в самом центре комплекса Мехмеда был поддерживаем полу-куполами, вздымавшими его высоко над молитвенным залом внизу. Судьба распорядилась так, что архитектор мечети Мехмеда оказался слишком амбициозен в своих попытках превзойти Айя Софию, здание оказалось построено плохо, и легенда утверждает, что он был казнен. Этот храмовый комплекс был закончен в 1470 году и стал прототипом аналогичных комплексов османского «классического периода» в следующем столетии[12].
Мехмед начал заново заселять Константинополь. Люди всех вероисповеданий были привлечены благоприятными налогами, возможностью лучшей жизни, которые сулила восстановленная столица. Если налоги и другие стимулы оказывались недостаточно привлекательны, османы без колебаний выселяли и переселяли своих подданных, когда это отвечало их экономическим и политическим интересам, и нигде еще переселение не давало более впечатляющего результата, чем в Стамбуле после завоевания. Целые общины – мусульмане, евреи, армяне, греки, латиняне – были принудительно согнаны в город в последующие годы. В соответствии с моделью османских завоеваний мусульмане прибывали исключительно из западной и центральной Малой Азии и из Фракии, в то время как христиане и евреи прибывали из противоположной части Малой Азии и с Балкан. Латинские христиане жили обособленной группой, привезенной из бывшей генуэзской колонии Кафа в Крыму, после того как она была присоединена в 1475 году. Бывшим греческим жителям византийского Константинополя предлагали дома и землю, чтобы побудить их вернуться. Число мусульман в городе увеличилось скорее благодаря депортации мусульман из других частей государства, чем обращению бывших там христиан или евреев в ислам. К концу правления Мехмеда население Константинополя, составлявшее свыше 75 000 человек, вполовину превышало то, которое оставалось в опустошенном городе в 1453 году.
С 1459 года султан Мехмед стал использовать высокоэффективный способ изменения внешнего облика Стамбула так, что наблюдатели сразу понимали, что они находятся в мусульманском городе. В дополнение к очевидным достопримечательностям, таким как его новые мечеть и дворец, а также минареты, которыми он украсил Айя Софию, он приказал своим чиновникам выстроить новые районы, каждый из которых располагался бы вокруг комплекса мечети и который бы предоставлял мусульманским иммигрантам, приезжающим в город, инфраструктуру для организации здесь новой жизни. Помимо мечети такие комплексы, как и его собственный, включали несколько других строений – по возможности школу, теологическое учебное заведение, общественную кухню, баню, караван-сарай или мавзолей учредителя – смесь благотворительных учреждений и коммерческих учреждений, необходимых для обеспечения дохода на их содержание. Примером могут послужить комплексы, построенные Махмуд-пашой Ангеловичем (бывшим византийско-сербским дворянином, дважды назначавшимся великим визирем), которые расположены рядом с Крытым базаром на склоне, спускающемся к Золотому Рогу, а также фаворитом Мехмеда Хасмурад-пашой, новообращенным прозелитом из династии Палеологов, в Аксарае, около того места, где сегодня стоит университет. Практика строительства новых районов была продолжена в правление сына и наследника Мехмеда Баязида II и после него. Новые стамбульские иммигранты зачастую давали своим районам имена тех областей, откуда они приехали. Квартал около мечети Мехмеда II, где поселились приезжие из Карамана, все еще называется Караман Пазары; район Аксарай напоминает область центральной Малой Азии, откуда его жители прибыли после присоединения османами эмирата Караманидов.
Через два дня после падения Константинополя генуэзская колония Галата, расположенная на другом берегу Золотого Рога, напротив Стамбула, сдалась в надежде сохранить свою независимость, которой она обладала во времена Византии и которую гарантировал Мехмед. Но поскольку город принадлежал ему, Мехмед передумал, и, хотя колонии были дарованы некоторые привилегии, ее жители, как и другие османские подданные немусульмане, вынуждены были платить подушный налог. В оправдание изменению своей политики Мехмед напомнил жителям Галаты, что некоторые из них сражались на стороне Византии во время осады Константинополя. Он также приказал уменьшить высоту Галатской башни на 7,5 метров, чтобы сделать не таким заметным присутствие иностранцев.
Первые упоминания турецкого топонима «Istanbul» появляются в арабских, а затем и тюркских источниках X века и происходят от греческого «эйс тин полин» – «в город» или «к городу», что является косвенным греческим наименованием Константинополя. До 1930 года город официально назывался Константинополь, по-турецки – Константиния.
Взятие Константинополя османами повергло в ужас христианский Запад, который опасался еще более агрессивных завоеваний. Папа делал попытки поднять армии крестоносцев, чтобы вернуть город христианскому миру. Хотя, как и прежде, они не приводили к созданию единого фронта против османов, но всегда учитывались султаном Мехмедом при выработке политического курса. Его успехи имели серьезные последствия для морских экономик Запада. Османский контроль над Босфором вбил клин в стратегическую и торговую зону, состоявшую из Черного, Эгейского и Средиземного морей, и сделал доступными для османов обширные ресурсы. Как прежде Константинополь, новая столица империи Мехмеда нуждалась в продовольствии и материалах для обеспечения процветающей и энергичной общины: многое из того, в чем нуждался город, поступало из черноморского бассейна.
Для генуэзских и венецианских колоний, чья экономика всецело зависела от черноморской торговли, перспектива была безрадостной. В том же году, когда пал Константинополь, Мехмед послал флот из 56 кораблей «показаться» в Черном море. Не сумев взять генуэзскую крепость Белгород-Днестровский (Цитатея Альба) в устье Днепра, османские корабли пошли в Крым, где при поддержке Хаджи Гирея, крымского татарского хана, потревожили генуэзский аванпост в Кафе; те согласились платить ежегодную дань, чтобы сохранить некоторую независимость, хотя бы на время. Потеряв контроль над крупными торговыми путями, по которым из бассейна Черного моря везли зерно для снабжения города-государства, венецианцы счастливы были заключить с Мехмедом договор в том же году. По его условиям им разрешалось торговать в Стамбуле в обмен на уплату таможенных пошлин, а также сохранить там колонию.
