— Не делай из него кумира. Как никак он твой противник в борьбе за эту страну. Врага можно уважать, но до определенных пределов. И кроме того… — первый офицер остановил машину в тени деревьев на краю дороги и когда они вышли из нее на пыльную иссушенную грунтовку продолжил: — Кроме того, у него особо и выбора не было. Если бы этот кризис не намечался, его бы надо было выдумать. Он день за днем лишался поддержки населения, а теперь ты видел, как они его слова с экрана ловят? Как восхищенно воспринимают даже откровенную чушь, которую он пытается провести для своих нужд, прикрывая это идеями спасения отечества.
— Да это я понимаю. Я про мир говорю. — Сказал Владимир, обходя машину и вслед за своим наставником спускаясь по тропинке с дороги и углубляясь в лес.
— А с миром да. — Отозвался первый офицер, уклоняясь от низкой еловой ветки. — С миром это он некрасиво поступил. Вчера слышал, все биржи в мире были закрыты после мгновенного трехпроцентного обвала акций топливопотребляющих компаний и невероятного роста акций добытчиков. Как только откроют снова торговлю, опять обвалят рынок. И так далее. Так что перед нами мировой кризис в полной красе наступает.
Владимир, пригибаясь, спешил за своим офицером и думал, что ведь действительно… в интересное время они живут. Еще вчера наставник обещал развал США в ближайшей перспективе. Глубоко коммерциализированное штатовское сообщество не вытянет резких поворотов. И вполне может так статься, что Техас и иже с ним могут просто отделиться, пожелав заработать на своих бывших соотечественниках. У них ведь не было диктатора, которому наплевать на демократические ценности и святое право собственности. Такой быть может и удержал бы США единым государством, а выборный президент, каким бы он ни был, не осилит задачу в такое веселое время.
Лес на пути этих двоих постепенно оживал. Все чаще попадались молодые люди, беспечно отдыхающие группками по несколько человек. Все отчетливей чувствовался запах полевых кухонь. Уже слышались окрики офицеров гоняющих меж деревьев новеньких, обучающих их действовать слаженно и, не думая, выполнять любые команды. Владимир с интересом подметил, что люди выглядят хоть и уставшими, но такими странно довольными. Ведь все это еще казалось им игрой. Все это, что в грядущем хаосе станет залогом выживания, они считали простым и полезным развлечением. Подходя к развернутому палаточному городку, Владимир невольно вздрогнул от слаженного слившегося в единый залп выстрела нескольких десятков автоматов. За неимением лучшего, бойцами был оборудован полигон буквально в метрах ста от полевых умывальников. Насыпаны высокие ограждающие валы, выставлены мишени и созданы рубежи. Пусть не часто, но зато всех обучали стрелять лучшие бойцы Владимира, выжившие еще со времен его махновщины.
Не задерживаясь, и только походя вскидывая руку в приветствии, замирающим на их пути молодым людям, Владимир и его первый офицер прошли в штабную палатку. Там они поздоровались уже за руки со всеми собравшимися, и Владимир объявил им:
— Послезавтра последний день сборов. Значит, завтра будем отрабатывать городской бой. С утра марш-бросок до вот этого городка, — Владимир на карте указал пальцем населенный пункт. — Мы только что оттуда, мэру удалось популярно объяснить, что завтра там пройдет «зарница». И что если она не пройдет, то и мэру самому не долго ходить. Препятствий быть не должно. Отрабатывать будем на стройке. Да, там тоже идут эти стройки века с названием социальное жилье. Очень ничего такой микрорайончик строится. Все помнят правила игры? Вопросов ни у кого не будет? Я не собираюсь завтра тратить время на разжевывание. Я хочу, чтобы вы мне показали все, чему научили этих мальков. Я хочу быть уверенным, что завтра они при штурмах ни ног, ни рук себе не переломают. Мы отрабатываем городской бой, а не учение полевых госпиталей. Все ясно? Вопросы?
Один из командиров рот спросил, кто в этот раз в обороне, а кто в нападении и Владимир сказал, что все решит марш-бросок. Первые три роты кто доберется до города — обороняющиеся. Шесть других нападающие. Так что это будет стимулом для всех поторопиться на переходе.
— А как с милицией вопрос? И с городской полицией? — Спросил другой комроты.
— С милицией мы договорились полюбовно. Завтра они пропустят колонны и закроют глаза на нас. Городская полиция, по словам мэра, мешать нам не будет. Если мы конечно строителей не начнем с крыш скидывать. — Когда все заулыбались, Владимир попросил очень мягко: — И, пожалуйста, пока идут учения пусть со строителями ваши помощники работают. Пусть агитируют вступать в наши интербригады. Пусть помнят, что мы гарантируем, когда придем к власти всем тем, кто нам помог, достойнейшее место вновойнашей стране. Кто-то же должен будет в национальных республиках помогать русскому руководству.
Когда обсуждение планов на следующий день было окончено, заговорили о том, что в мире происходит. Многие спрашивали, не пора ли уже выступать против власти в открытую. Оружие есть, люди есть, только начнем, мол, еще присоединяться. Владимир не хотел на эту тему говорить, он и сам больше всего жаждал уже избавиться от всей этой утомительной жизни подпольщика и снова начать ходить в рейды и командовать атаками. И хотя, по мнению первого офицера это уже была не его работа, Владимир надеялся и лично поучаствовать в будущих ключевых сражениях за новый мир.
Ответил всем наставник Владимира:
— Рано. Пока еще рано. Сейчас режим этого диктатора как никогда крепок. Армия и МВД за него любого сотрут в порошок. Он им на откуп многое отдал. Но вы же слышали, что скоро они собираются прекратить экспорт и кормить ТАКУЮ армию станет просто нечем. Вот тогда, когда будут годовые задолжности по выплатам, начнется и среди служак недовольство. Вот тогда-то они за нами как миленькие пойдут. Так что время сейчас работает на нас. И грех этим не пользоваться. Учить, учить и еще раз учить молодежь. Отбирать среди них тех, кто умеет говорить. Учить их агитации. Находить среди них тех, кто умеет командовать. Готовить из них офицеров. В общем, вы все знаете. Это просто работа. И надо радоваться, что местные власти нас так боятся, что не мешают. Они дают время нам скопить силы, отъестся, подготовить будущих солдат.
Уже покидая расположение лагеря — Владимир нигде не имел права подолгу задерживаться, он спросил у первого офицера:
— Ты говорил, что это может растянуться на несколько лет.
Осторожно ступая по мху обратно к машине, первый офицер неопределенно угукнул и Владимир сказал:
— Наши источники финансирования тоже могут с этим кризисом загнуться.
— Тебя это сильно беспокоит? — Спросил офицер и вдруг замер, словно наткнувшись на невидимую стену. Высматривая что-то впереди, он, однако, продолжал говорить: — Загнуться эти — другие найдем. У нас достаточно способов заставить людей нам платить. Пригнись-ка и спрячься вон за тем деревом.
Владимир, мгновенно, не рассуждая и не высматривая, что же там увидел его наставник, плавно скользнул за толстенную сосну и там затаился, держа в руках один из старых парабеллумов, с которыми не расставался теперь даже ночью. Первый офицер тоже достал подаренный ему вечность назад Владимиром «глок» и не двигался, выжидая непонятно чего.
— Вов, — раздался тихий и словно обреченный голос наставника. — Осторожно, пригибаясь к земле обратно в лагерь. Бери человек пять охраны и пешком уходи дальше. Захватите на дороге машину, и мотай куда глаза глядят. Или я или другие с тобой свяжемся. Мы тебя найдем. Поверь… Вова. Быстренько, парень, быстренько.
Владимир хоть и был напуган довольно серьезно, сам уже давно так себя выдрессировал что никакой страх не мог ему помешать. Он, прикрываясь деревьями и совершая короткие проскоки-пробежки, двинулся прочь от странно изменившегося первого офицера. Он отошел уже метров на сто когда услышал позади себя какой-то шум и выстрелы… и тогда он побежал. Побежал уже не прячась. Встреченные им по дороге молодые бойцы его «армии» в недоумении глядели на разъяренное и в то же время напуганное лицо своего Вождя. А он только коротко командуя «За мной!» уводил всех разбредшихся к спасительному лагерю, где было и оружие и были люди умеющие стрелять не первый год.
